Англичане XVIII века любили хороший стол, и наша островная кухня уже приобрела некоторые характерные достоинства и дефекты. Иностранцы удивлялись большому количеству и превосходному качеству рыбы и красного и белого мяса, потребляемых на острове, но невысоко оценивали отношение англичан к овощам, которые только что появились как приправа к мясу. Английские повара, казалось, столь же неспособны были изготовить овощное блюдо, как и приготовить что-нибудь лучшее, чем «коричневую воду» в качестве кофе. Но в каком бы виде они ни подавались, огороды богачей и бедняков давали теперь много самых разнообразных овощей: картофель, капуста, морковь, брюква, брюссельская капуста, огурцы и салат употреблялись с мясом в таком же количестве, как и сегодня. Сладкие блюда и пудинги уже гордо занимали место на английском столе.
Счет Вудфорда на муку за 1790 год составил всего 5 фунтов 7 шиллингов 6 пенсов, что указывает на очень ограниченное количество хлеба, испеченного и съеденного в доме приходского священника. За тот же период его счет на мясо составлял 46 фунтов 5 шиллингов. Питание англичан среднего класса в этот период состояло в основном из мясной пищи, потребление которой значительно превышало потребление хлеба. За тот же год счет Вудфорда на солод для его домашнего пивоварения составил 22 фунта 18 шиллингов 6 пенсов. Достойный священник описывал свои обеды в дневнике: обычный, хороший обед для избранной компании (в 1776 году) состоял из «вареной бараньей ноги, пудинга из взбитого теста и пары уток». Другой обед (1777) состоял из «пары кроликов, тушенных с луком, вареной бараньей шеи и жареного гуся, из пудинга с коринкой и простого пудинга, за которым последовал чай». «Очень изысканный обед», которым он наслаждался в церкви Христа в Оксфорде (1774), приближается к нашему представлению о таких корпоративных празднествах, в которых находили столько удовольствия более привилегированные из наших предков:
«Первая перемена блюд состояла из большой трески, бараньего филе, супа, пирога из цыпленка, пудинга, корнеплодов и т. п. Вторая перемена – из голубей и спаржи, телячьего филе с грибами и превосходным соусом, жареного сладкого мяса, свежих омаров, абрикосового торта, а посредине стояла пирамида из сбитых сливок с вином и желе. После обеда были поданы фрукты, мадера, белый и красный портвейн. Мы все были очень бодры и веселы». В сельских местностях жители, возвращавшиеся домой темной ночью верхом и навеселе, часто становились жертвой несчастных случаев.
Молодой немец Мориц, живший в Англии в 1782 году, имея скудный кошелек, питался хуже, чем священник Вудифорд, так как он оказался во власти хозяек английских пансионов, которые обращались с ним так, как слишком многие из них до сих пор обращаются со своими несчастными постояльцами.
«Английский обед [писал он] для таких жильцов, как я, обычно состоит из куска полусваренного или полузажаренного мяса и небольшого количества капустной листвы, сваренной в воде, которую они поливали соусом, сделанным из воды, муки и масла».
(Я подозреваю, что именно эту жижицу имел в виду Вольтер, когда сказал, что у англичан сто религий и только один соус!) Но, добавляет Мориц:
«Прекрасный пшеничный хлеб, который я нашел здесь, наряду с превосходным маслом и чеширским сыром восполнял мои скудные обеды. Ломтики хлеба с маслом, которые подаются к чаю, тонки, как лепестки мака. Но есть и другой, обычно употребляемый с чаем, сорт хлеба с маслом, который поджаривается на огне и бесподобно хорош. Вы берете один ломтик за другим и держите их на огне на вилке до тех пор, пока масло не растает настолько, что проникнет через все ломтики сразу: этот хлеб называется тост».
Экономические условия сделали первую половину XVIII века периодом относительного изобилия для трудящегося класса. По крайней мере многие рабочие имели за завтраком пиво, хлеб, масло, сыр, иногда – мясо. В полдень многие ели обильную, хотя и грубую пищу. Смоллет в «Roderick Random» (1748) описывает свое посещение «харчевни», где он «почти задыхался от удушливого запаха варившегося мяса и был окружен компанией извозчиков, носильщиков и нескольких лакеев, не имевших места или не получавших еды в доме хозяина. Все они, сидя за отдельными столами, покрытыми скатертями, вид которых вызывал тошноту, ели мясные кости, рубец, студень из бычьих ног и колбасу». Однако бесчисленные местные различия в заработке и условиях жизни требуют, чтобы обобщения о питании рабочего класса делались чрезвычайно осторожно. Многие питались главным образом хлебом с сыром, с небольшим количеством овощей, пивом и чаем.
Театр был очень популярен в Англии XVIII века. В первые годы его возрождения при Карле II он обслуживал только Лондон и пользовался покровительством двора. Теперь сфера его деятельности значительно расширилась. В более крупных провинциальных городах были основаны труппы, а странствующие актеры постоянно бродили по стране, играя перед простой публикой в сараях и городских залах для собраний. Священник Вудфорд сообщает об их периодическом появлении в Корт-хауз, Касл-Кэри, в одной сомерсетширской деревне, насчитывавшей 1200 жителей, где время от времени они играли «Гамлета», «Оперу нищих» и другие хорошие пьесы. «Уловка щеголей» Фаркера оставалась популярной еще долгие годы после безвременной смерти ее автора в 1778 году, но недостаток в хороших новых пьесах чувствовался до тех пор, пока более чем 60 лет спустя Голдсмит и Шеридан не создали несколько первоклассных комедий.
В то же время, как мы и можем ожидать в стране, где так покровительствовали ораториям Генделя, музыкальная сторона театра была превосходна. Томас Эрн (1710-1778) положил на музыку песни Шекспира и написал музыку ко многим пьесам. И английская легкая опера (развитие которой продолжается со времен «Оперы нищих» до Гильберта и Салливана) чрезвычайно расцвела в дни Дибдина (1745-1814). Будучи еще очень молодым, он написал музыку «Лионель и Кларисса»; и позднее он еще долго писал для своих земляков сентиментальные, патриотические и морские песни, вроде «Бедного Джека» и «Тома Боулинга», которые они любили распевать. Англичане того времени не ограничивались только слушанием музыки. Они не стыдились пробовать свои собственные голоса, когда не торопясь ехали верхом, шли или работали в одиночестве на свежем воздухе, да и в стенах дома они имели много досуга, и если хотели музыки, то должны были создавать ее для себя сами.
Драматический гений Дэвида Гаррика в середине столетия и Сары Сиддонс после него сделали лондонский театр знаменитым. Искаженная версия Шекспира, которую они играли – «Король Лир» со «счастливым концом», – вызывает у нас ужас. Но мы должны признать заслуги актеров и литературных критиков этого века, убедивших англичан, что Шекспир был величайшей славой нашей нации. Его читали, цитировали, его вообще знали гораздо лучше, чем сегодня, так как поэзия и художественная литература не встречали тогда какой-нибудь серьезной конкуренции со стороны печатных изданий менее долговечного характера. Читающий мир был достаточно широк, чтобы предоставить художественной литературе наилучшие возможности. Мильтон был тогда известен и уважаем немногим меньше, чем Шекспир.
Печатная газета около середины века совсем вытеснила рукописные «новости». В начале царствования Георга III газета стоила два или три пенса – в зависимости от налога, – а по объему она выросла до четырех страниц in folio, которые Каупер ожидал каждый вечер в своем сельском уединении и громко читал за чашкой чая дамам.
Каждая из четырех страниц имела четыре столбца. После 1771 года, когда обеими палатами парламента было молчаливо разрешено публиковать дебаты, это стало одной из основных задач газеты. С этих пор ее немногочисленные читатели были хорошо осведомлены о политике, так как во время парламентских сессий больше половины газеты отводилось отчетам о сессии. Много места – целая страница, а то и более – отводилось платным объявлениям, сообщениям о книгах, концертах, театрах, нарядах и различных людях, нуждающихся в домашних слугах. Остальное место в газете было занято поэзией, серьезными и юмористическими статьями, письмами в газету (подписанными именем корреспондента или псевдонимом), обрывками информации и театральными или светскими сплетнями, перемешанными с газетными объявлениями и длинными официальными отчетами об иностранных делах. Современная газета тогда еще находилась только в процессе своего создания. Ее тираж был пока весьма ограниченным: 2 тысячи экземпляров считались хорошим тиражом; в 1795 году тираж «Морнинг пост» упал до 350 экземпляров, тогда как тираж «Таймс» поднялся до 4800. Занятие журналистикой не давало возможности ни приобрести, ни потерять большие состояния: наградой было приобретение влияния, особенно в политике. Было несколько хороших провинциальных газет, подобных «Нортгемптон меркьюри», «Глостер джорнэл», «Норидж меркьюри» и «Ньюкасл курант».
