— Уже забыл, сэр.
Сведения, которые сообщили британские спецслужбы американскому посольству в Лондоне, были краткими. Эшли приехал в Англию как турист, сразу же направился в Шотландию, прожил одну ночь в маленькой гостинице, а потом более чем через неделю его тело было найдено в полурасчлененном состоянии.
Гроб во время похорон не открывали. И правильно, так как там лежало уже не тело Уильяма Эшли, а неопознанный труп из Нью-Йоркского городского морга. Тело Эшли находилось в медицинской школе в пригороде Чикаго, где врач, считавший, что он работает на ЦРУ, исследовал его конечности. Удары, скорее всего, были нанесены чем-то вроде кувалды. Человеческая рука вряд ли смогла бы так раздробить суставы. Эшли действительно умер от переохлаждения, пневмония в сочетании с отеком легких привела к смерти, аналогичной той, которая наступает у утопленников.
В местечке Рай, штат Нью-Йорк, агент, считавший, что он работает на ФБР, и действующий под видом сотрудника Федерального резервного фонда, проследил за тем, чтобы восемь тысяч долларов, пропавших со сберегательного счета Эшли, поступили обратно, будто их никогда и не снимали.
Единственный человек, который точно знал, что делали эти люди и зачем, сидел за столом в кабинете в санатории Фолкрофт, глядя через непроницаемое для взглядов снаружи стекло на залив Лонг-Айленд, в надежде, что Эшли действительно стал жертвой ограбления.
Он дал указание вернуть восемь тысяч долларов обратно на сберегательный счет, так как ему меньше всего хотелось, чтобы случившееся получило еще большую огласку, когда жена Эшли поднимет шум из-за исчезнувших денег. В Агентстве национальной безопасности допустили промах, не сообщив о том, что Эшли перевел деньги с одного счета на другой, хотя в целом это была самая эффективная и отлаженная из всех государственных служб.
Доктор Харолд Смит, выполнявший в глазах Эшли лишь функцию «крыши», был единственным человеком, кто знал, чем на самом деле занимался Эшли, зарабатывая на жизнь. Включая самого Эшли.
Он просмотрел материалы, над которыми работал Эшли. Тот занимался сбором и накапливанием данных о судоходстве у Восточного побережья, считая, что руководит обработкой информации с целью выявления возможности использования национального судоходства иностранными разведками. На самом же деле задачей Эшли, о которой он и догадываться не мог, так как выполнял только часть ее, была систематизация реальных доходов от судоходства в сравнении с расходами на фрахтование.
Полученные им материалы должны были стать частью формулы, над которой доктор Смит работал в течение предшествующих лет и согласно которой превышение этих расходов над доходами означало, что организованная преступность в этой сфере приобрела большой размах.
Смит давно уже понял, что не может положить конец преступности, пустившей корни в морских портах и проявлявшейся в любых формах, будь то кредитование или политика профсоюзов. Но он мог воспрепятствовать тому, чтобы мафия захватила в свои руки управление судоходством. Когда опасность становилась слишком явной, к окружному прокурору вдруг попадали доказательства взяточничества в портах или у налоговой службы появлялись копии счетов на имя какого-нибудь чиновника грузового пароходства, покупавшего особняки за двести тысяч долларов при зарплате в двадцать две тысячи в год.
Эшли ничего об этом не знал. Он лишь вводил данные в память компьютера. Он даже не мог вывести информацию на экран или распечатать на принтере без контроля со стороны Смита. Последний раз Эшли распечатывал информацию шесть месяцев назад, и то лишь для проверки данных, которые ввел в компьютер накануне.
Проанализировав все еще раз, Смит пришел к выводу, что если Уильяма Эшли пытали с целью узнать, какой секретной информацией он обладает, то он ничего не мог выдать. Он просто ничего не знал.
Никто во всей организации не знал, за какую работу он получает деньги, никто, кроме двух человек.
Такой порядок был установлен уже давно. В этом и заключалась особенность организации, созданной десять лет назад покойным ныне президентом, который вызвал Смита к себе и сказал, что правительство США не выполняет своих функций.
— В рамках конституции мы не в силах сдерживать рост организованной преступности. Мы не можем справиться с террористами. Мы слишком многого не можем, если действовать строго в соответствии с конституцией. Однако, если мы не примем более решительных мер, государство рухнет. Наступит хаос, — говорил молодой рыжеватый блондин с бостонским акцентом, — а хаос ведет к диктатуре. Когда воды становится слишком много, она переливается через плотину, точно также избыток демократии ведет к тоталитаризму. Мы неизбежно придем к этому, если...
И Смит услышал, что необходимо создать организацию вне рамок конституции, не подчиняющуюся правительству, действующую тайно, во благо этого правительства.
Организация должна была просуществовать недолго, не более двух лет, а потом исчезнуть, не обнаружив себя. Смиту поручалось возглавить ее.
Смит поинтересовался, а почему именно он?
— Потому, — сказал президент, — что за годы службы в ЦРУ вы, доктор Смит, показали полное отсутствие личных амбиций. Психологические тесты показали, что вы никогда не станете использовать эту организацию для захвата власти. Если быть откровенным, доктор Смит, то вы, грубо говоря, совершенно лишены воображения.
— Да, — сказал Смит. — Я знаю. Так было всегда. Моя жена иногда жалуется на это.
— В этом ваша сила, — сказал президент. — Меня поразила одна вещь, о которой я хочу спросить сейчас, так как мы больше никогда не увидимся и вам придется забыть о нашем разговоре...
— Конечно, — перебил его Смит.
— Для меня остается загадкой, доктор Смит, как вам удалось обойти тест Роршаха, его часть на проверку воображения?
— Ах, это, — ответил Смит. — Я помню — это там, где были чернильные кляксы.
— Верно. И вы должны были описать, на что они похожи.
— Я так и сделал, господин Президент. Они были похожи на чернильные кляксы.
Вот так все и началось. Предполагалось, что организация будет заниматься сбором информации и направлять действия исполнительной власти, снабжая ее необходимыми данными, обеспечивая прессу материалами, разоблачающими коррумпированных чиновников. Но вскоре стало ясно, что одной информации недостаточно. Несуществующей организации нужна была карающая рука. Для этого требовалось создать нечто вроде маленькой армии, но даже в ней могли найтись болтуны, так как нелегко убедить наемного убийцу, что он работает на министерство сельского хозяйства. Необходимо было найти одного, уникального убийцу, который не числился бы в живых, ибо и сама организация формально не существовала.
Сначала все было просто.
Нужного человека нашли среди полицейских Нью-Джерси, сфабриковали дело об убийстве, которого он не совершал, посадили на электрический стул, который не до конца сработал, и, когда все кончилось, он официально уже не числился в живых. Они заранее подобрали такого по натуре человека, что он охотно согласился на них работать и хорошо изучил свое дело под руководством восточного тренера, став, если не считать некоторых сложностей его характера, прекрасным исполнителем карательных функций.
Обо всем этом Смит размышлял сейчас, глядя, как над заливом Лонг-Айленд собирается гроза. Он еще раз просмотрел дело Эшли. В нем была какая-то неясность. Способ убийства был настолько изощренным, что, возможно, преследовал какую-то скрытую цель.
Все остальное выглядело вполне логично, включая перевод денег. Убийство произошло после того, как деньги по чеку через шведский банк поступили на имя мистера Уинча, Смит перечитал материалы, полученные от «Интеллиджент сервис». Эшли был убит на новом деревянном полу. Значит, тяжелые механические приспособления, которыми ему могли переломать кости, не применялись, так как на свежих досках от них остались бы следы. Возможно, использовали что-нибудь полегче? Может быть, убийца был садист?
