- У твоих огольцов ни единого шанса, - честно предупредил он. - Разве что изрешетят меня пулями.
- Даже так? - подперев бока на купеческий манер, полковник заинтересованно уставился на поединщиков. - Что ж, сейчас посмотрим, какой ты боец.
Не сговариваясь, все трое враз кинулись на одинокого противника. Убогий при этом держал винтовку словно дубину, Бура по старой воровской привычке вынул из голенища короткого сапога заточку. Только Шнурок атаковал без оружия, - ему и досталось меньше всех. Пропустив мимо себя приклад винтовки, Стас подбил щиколотку Убогого, подтолкнув под локоть, швырнул под ноги Шнурку. Уже падающего дезертира добил коротким ударом в висок. Буру он встретил более жестко. Сначала пугнул хлестким пинком в плечо и, в ту же секунду изловив кисть, сжимающую заточку, провернул ее на критический угол, заставив бывшего уркагана с воплем выполнить немыслимый кувырок. И тотчас, повинуясь незаметному кивку Атамана, вперед ринулись новые послушники. Эти действовали столь же неумело, однако первоначальная слаженность едва не принесла им победу. В то время, как Стасик осыпал первых двоих ударами, остальные сумели подобраться ближе, и на собственных ребрах Зимин ощутил силу их кулаков. Даже пришлось упасть на землю, стремительно перекатившись в менее опасную зону. По пути Зимин успел подцепить пятку одного из нападающих и уже в прыжке достал в голову следующего. Это в какой-то мере охладило их пыл. Как ни крути, бой только начался, а на траве уже лежали пятеро. Лесник к этому времени успел подняться и теперь стоял, чуть согнувшись, кидая в сторону Атамана сконфуженные взгляды. Гордиться было действительно нечем. Впервые за многие годы его изваляли, как какого-нибудь пацаненка - да еще в присутствии всей братвы. Вероятно, послушники повторили бы свою атаку, но их остановила поднятая рука начальника.
- Хватит! - полковник решительно шагнул вперед, одним движением выдернул из кобуры «Парабеллум». - Вот, что скажи-ка ты мне: тот второй тоже такой же масти был?
Стас медленно покачал головой.
- Нет, Атаман, он покруче будет. И не сомневайся, с твоими щенками чикаться, как я, не стал бы, - положил бы всех скопом.
- Трендит он! - буркнул Лесник. - Тот второй - явный лох. Потому и бежал отсюда. Этого бросил, а сам сделал ноги. Его и Волк в два счета завалил. Не я бы, порвал на куски.
- Вон оно даже как? - главарь лесной братии продолжал изучать Стаса тяжелым давящим взором. На Лесника он даже не глядел.
- Точно тебе говорю! - Лесник нюхом чуял надвигающуюся грозу, а потому говорил торопливо, чуть ли не взахлеб. - А этот - явно из спецов. И драться умеет, и шмаляет, как Робин-Гуд. Зуб даю, Финна с Левшой он положил! У того второго даже оружия путевого не было.
- Значит, это ты хозяин «Стечкина»? - полковник продолжал небрежно покачивать «Парабеллумом», и по тому, как он держал оружие, Стас сразу определил: этот человек стрелять тоже умеет.
- Мой «Стечкин», отрицать не буду.
- Значит, служишь в органах?
- Зачем? Служба моя давно кончилась. А «Стечкин» - это так… Память по боевому прошлому.
- Знать, славное у тебя было прошлое.
- Всякое. - Стас скупо пожал плечами. - И зинданов, вроде твоего, в нем тоже хватало.
- Так ты, выходит, из вояк? - предводитель лесного люда понятливо усмехнулся. - Никак десантура? Или, может, морпех?
- А как раз посередке.
- Вон оно как… Ну, а девки эти - кем тебе приходятся?
- А девки - мои жены.
- Обе?
- Обе, Атаман, обе. Потому и рванул сюда с другом. Если надо, можем и про выкуп поговорить. Я человек небедный.
- Деньги мне, десантник, без надобности. А вот если бы ты сам пошел в мое войско, тогда я бы еще подумал. Только ведь не пойдешь, верно?
- Почему же? Будешь хорошо платить, может, и пойду.
- У меня, десантник, другая система оплаты. Я людям не доллары с рублями даю, я им жить позволяю.
- Чего же так сурово?
- Жизнь у нас, десантник, такая. Все норовят обмануть и облапошить. Их, к примеру, на пост ставят, а они в карты резаться начинают, пленника из-под самого носа упускают. Скажи, разве у тебя в армии такое поощряли?
- Да не очень… - Зимин покачал головой.
- Вот и я говорю, - сделав незаметный шажок, полковник оказался за спиной Шнурка, быстро переложил «Парабеллум» из правой руки в левую. А далее все произошло в течение одной секунды.
- Это ведь он стоял сегодня на посту?
- Он, - Лесник обреченно кивнул. Он уже знал, что произойдет дальше, и не ошибся.
Это был удар «умахату» - удар, нанесенный из неудобной позиции по болевой точке чуть ниже уха. Как бы то ни было, но главарь лесной банды провел его мастерски. Ни охнуть, ни моргнуть Шнурок даже не успел. Он и боли даже не почувствовал - умер в один миг. Его тело еще падало, а полковник уже требовательно смотрел на Лесника.
- Кто еще был с ним?
Ответа не понадобилось. Тоненько взвыв, Хван повалился в пыль на колени, ужом пополз к предводителю лесной братии, попытался обнять его ноги.
- Не убивай, Атаман! Гад я! Курва последняя! Проморгал суку!…
Брезгливо оттолкнув от себя рыдающего урку, полковник какое-то время смотрел на него, словно размышляя, каким образом лучше прикончить провинившегося.
- Чего ж ты не вышел против него? Шнурок вышел, а ты нет.
- Так ведь грохнет он меня. Что я могу?
- Ты - нет, зато могу я. Поднимайся! Может, хоть умрешь, как мужчина.
Хван бешено затряс головой, подниматься он отчаянно не хотел. Полковник уже начал отводить назад ногу, но конец неприятной сцене положил Стас.
- Стремно работаешь, Атаман. Бьешь своих, чтоб чужие боялись, так, что ли?
- Что?! - полковник вскинул голову. - что ты сказал?
- Так это я… Вслух фантазирую. - Зимин снова позволил себе улыбнуться. - Если такой храбрый, мог бы и сам против меня выйти.
- А я выйду, не сомневайся. - Глаза полковника сузились в неприятные щелочки.
- Ты серьезно или шутишь?
- Не шучу… - полковник продолжал испепелять Зимина взглядом. - Но для начала попробуй управиться с моим младшим братом.
- Ты что, сказку мне детскую пересказываешь?
- Это не сказка, десантник, это явь. Скучная и жестокая. - Полковник обернулся к Леснику. - Приведи-ка сюда Волка.
- Он это… Что-то вялый сегодня.
- Ничего. Он и вялый сумеет загрызть этого хвастуна. А не сумеет, так я помогу… - Полковник вновь взглянул на Зимина, и в глазах его загуляло хмельное пламя. - Ну что, попробуешь схватить с моим песиком?
- Мне один хрен, что песик, что ты. - Холодно отозвался Стас. - Только хотелось бы узнать, какая у нас ставка? Или будем сражаться на голый интерес?
- У тебя сейчас одна ставка, десантник. Это твоя вшивая жизнь.
- Почему же вшивая? Не обижай того, чего не знаешь.
- А мне и знать нечего. Волк так и так тебя скушает. В прямом и переносном смысле.
- Ну, это, как говорил мой ротный, еще надо посмотреть… - Зимин дерзко циркнул слюной. - Авось и получится замочить твоего Волка. Но только и ты не забывай о нашей ставке. Если Волк не возьмет мою жизнь, то и тебе она не достанется. Согласен?
- Согласен, - серьезно сказал полковник. - Обещаю не забирать у тебя жизни. Ставка есть ставка.
- Вот и договорились! - Зимин дурашливо подмигнул взирающим на него хлопцам. - Давайте, зовите своего зверя. Хоть погреюсь после чертовой ночки.
- Никак замерз?
- Есть маленько. Очень уж плохо отапливается твой зиндан.
- Все верно. Зачем греть того, кто все равно не жилец.
- Не говори гоп, Атаман!… - Стас продолжал лучиться улыбкой. - Ты, я вижу, мужик не простой, но и тебе не дано угадывать будущее…
Глава 13
Из деревни Гринев выскользнул более или менее благополучно. Старуха «кандагаровцев» не обманула, - часовые на пути его не встретились, сторожевые псы также пока помалкивали. Интуитивно угадывая путь между зарослями крапивы, дикой малины и чертополоха, Василий невольно припомнил свои давние абхазские скитания, когда группе спасателей приходилось прорываться к застрявшим в ущелье археологам - прорываться в буквальном смысле слова - через крепчайшую путаницу местных лиан, через южные колючки, через море острейших шипов. Лишний раз им пришлось тогда убедиться, что кавказские джунгли - это далеко не то же самое, что уральские дебри. Средняя полоса не баловала людей теплом, зато и не полосовала кожу многочисленными иглами, не заставляла браться за топоры и мачете. Даже в точности зная собственные координаты, они плутали бывало часами на одном пятачке, отступая перед расщелинами, сворачивая от бурливых рек и непроходимых зарослей. Из иных «райских кущ» спасатели вырывались, лишь оставив на ветках треть всей одежды. Так что здешней крапивой можно было смело пренебречь, а на паутину не обращать внимания вовсе. Пата за свободу могла оказаться значительно большей.