— Си-Джей, у тебя еще одно марьяжное предложение. Если не ошибаюсь, четырнадцатое за месяц. И какие-то носки в конверте…

Наш редактор вошел в мой крошечный кабинет, скорее напоминающий склад, с целой кипой конвертов и разных коробок.

— Носки? Черт побери! — Я скривила губы в брезгливой гримасе. — Неужели какой-то идиот думает, что после этого я выйду за него замуж? Кстати, на сегодняшний день это только девятое предложение. Так что не преувеличивайте.

Я снова согнулась в своем кресле, совершенно не отвечающем эргономическим требованиям, и просканировала взглядом письменный стол, выискивая хоть дюйм свободного пространства.

Босс водрузил почту прямо на мои бумаги.

— Положили бы вы все это куда-нибудь на пол, Донни.

Доналд Доналдсон, заведующий редакцией «Таймс», повернулся ко мне, не скрывая сердитого выражения на лице. Даже кончики его колючих седых волос тряслись от раздражения.

— Не называй меня Донни, — заворчал он. — Донни — это для грудных младенцев или Осмондса. А для тебя я босс или мистер Доналдсон.

Я засмеялась:

— О да, я и забыла. Вы же любите строить из себя «ершистого босса». Если б вы загодя составили расписание этих перевоплощений, я бы подготовила что-нибудь более убедительное для имитации своего испуга. И потом, с какой лихой беды вы сделались разносчиком почты?

— Из любопытства. — Редактор снова заворчал, но я видела, что его губы растягиваются в улыбке. По сути, он был мягкосердечный старикан. Но, похоже, я принадлежала к тем немногим людям в газете, кто это понимал. Незамужнюю девушку, выросшую в доме с отцом-полицейским и пятью братьями, не так просто запугать. Мистеру Доналдсону с его брюзжанием до этого было чрезвычайно далеко. — Эти носки меня достали. — Он повернулся и с важным видом зашагал из кабинета, но напоследок остановился в дверях. — Значит, «маленькая сардинка вожделения»? Си-Джей, твои мозги, должно быть, обитель ужасных вещей.

Я показала язык его удаляющейся спине и принялась сортировать почту. Я занимаюсь ею каждый день и отношусь к этому делу как к своеобразной игре, пытаясь отделить положительное: «Хорошая работа»; «Да, я разделяю ваше мнение»; «Мой парень точно такой же»… от негативного: «Ты ничтожество»; «Ты женоненавистническая свинья»; «Ты, наверное, лесбиянка, ненавидящая мужчин»…

Если вы ведете колонку в еженедельнике, то волей-неволей привлекаете к себе внимание. Тем более если эта колонка называется «Голая правда о мужчинах».

— Эй, красавица! — послышался за спиной до боли знакомый голос. — Ты, я слышал, в очередной раз выходишь замуж. — Билл Карран, лучший спортивный обозреватель за западном побережье и действительно умный парень, стоял в дверях и ухмылялся. — Клянусь, речь идет о каком-то «головастике вожделения».

Я прикрыла глаза и застонала.

— Если хочешь поиздеваться, то, по крайней мере, называй вещи правильно. Это была сардинка. «Сардинка вожделения».

— Да, но подавляющая часть тех ребят, вероятно, получает больше удовольствия от головастиков, — сказал Билл. — Ты понимаешь, что я имею в виду?

Я старалась казаться строгой, хотя едва сдерживалась от смеха.

— Понимаю.

Билл родился и вырос в Висконсине. Он был голубоглазый, светловолосый парень и напоминал вскормленного кукурузой фермерского сынка.

— За что я люблю тебя, Мерфи, так это за то, что ты одна из нас, парней.

Он сунул руки в карманы и ушел, насвистывая, в то время как я уронила голову на руки поверх последней стоики с корреспонденцией.

Великолепно. Исчерпывающий итог всей моей личной жизни. Я просто одна из них, парней.

— Перестань, наконец, смеяться, ты, большой ребенок. Я слышу, с пулом брачных предложений меня опережают. Это наверняка семнадцатое за месяц. Сколько ты получила сегодня? Два или три?

Возле письменного стола стояла моя лучшая подруга. Красивая, раздражающе высокая и худая Паола Россини. Я никогда не понимала, как ей удается так бесшумно подкрадываться на каблуках в три дюйма.

— Не знаю. — Я подняла голову. — Не считала. И я не могу заставить себя распечатать еще вот это.

Паола покачала головой с идеально уложенными, блестящими черными волосами.

— Оставь его, — улыбнулась она. — Пойдем обедать. Заодно я покажу тебе мою новую машину.

Я хотела отказаться. Но путь к моему сердцу определенно лежал через мой громко урчащий желудок.

И, кроме того, отчаявшаяся половинка моего «я» не могла устоять, чтобы не попросить о помощи.

Хотя вторая, слишком гордая половинка моего «я» была против.

— Мне нужна твоя помощь, — пробормотала я, пряча свои неописуемо грязно-коричневого цвета кудри под неописуемо грязно-коричневую бейсболку. Я встала, окинув взглядом старую тенниску навыпуск и блеклые синие джинсы. Пора бы сменить их на голубые. Я вздохнула и поспешила за Паолой, любуясь ее безупречным коротеньким красным костюмом с идеально подобранными аксессуарами.

Мне была нужна ее помощь. Может, просто самая чуточка помощи…

Я с наслаждением вдохнула пряные ароматы любимого ресторана. Знакомая официантка принесла нам заказ.

— Вам, как всегда, курицу по-сычуаньски, Си-Джей? — спросила Лин. — Пора расширять ассортимент и когда-нибудь попробовать мясо по-сычуаньски. — Она поставила мой ленч на черную лакированную поверхность стола.

— Спасибо, — засмеялась я. — Может, в следующий раз.

— Нет проблем. — Лин заулыбалась. — Мне очень понравилась последняя колонка о мужчинах и обязательствах.

После того как официантка ушла, Паола развернула комплект своих палочек и выкрала у Билла с его тарелки кусок кунжутной говядины.