— Хорошо, Браво, по крайней мере, ты достаточно четко выразился. Но не стоит так сердиться. Я только сказала, что думала, так как нахожусь рядом с наблюдаемым объектом. Я уже говорила тебе, что проведу операцию в случае необходимости, но дело даже не в этом. Позволь мне хотя бы взглянуть на схемы корабля. Может быть, я смогу найти бортовой журнал. Тогда нам многое наверняка станет понятным.

Он не мог не признать, что идея была стоящей, но все еще злился.

— Как ты собираешься сделать это?

— У меня есть копия схем грузового корабля. Думаю, что с помощью многоволновой панели смогу подключиться к ним. А потом останется только подобрать ключ к капитанскому коду.

Он немного подумал, прежде чем ответить:

— Хорошо. Я согласен.

Корабль Светлы скользнул вперед, пока не достиг носа «Утопии». С помощью автоматического щупа Светла отсоединила кабель своего корабля и ввела его в энергетическую сеть «Утопии», вход в которую выделялся на корпусе. Затем он услышал ее команды компьютеру. Она работала с ним долго, но ничего не происходило. Наконец она выругалась и сказала:

— Я будто наталкиваюсь на непробиваемую стену. Я уже достигла стадии включения журнала, но не могу идти дальше. Где-то здесь запрятан еще один микрокод, не дающий доступа к журналу.

Маккензи не знал, что ответить. Минуту они молчали. Затем Шейла сказала:

— Мак, у меня есть некоторые идеи, которые стоит попробовать осуществить, но для этого мне потребуется контроль над системой «Кайло».

— Ты слышишь, Кайло? — спросил Мак.

— Да, Браво. Я открываю твоей системе канал связи и отдаю приказ о сотрудничестве. — Ее пальцы забегали по пульту, отдавая команды. — Канал установлен.

— Спасибо, Кайло, — поблагодарила Шейла, и в ту же минуту все экраны дисплеев вспыхнули в яркой вспышке света. Расчеты, формулы, команды пробегали от системы к системе с невероятной быстротой. Маккензи взглянул на индикаторы мощности Шейлы. Они странно трепетали, затем их показатели достигли максимума. Слева от Маккензи на панели диагностики вспыхнул сигнал опасного нагревания системы. Он хотел спросить об этом Шейлу, но раздался голос Светлы:

— Что, черт возьми, в голове у твоей системы? Пропускная способность превышена в несколько раз. Мы сгорим!

— Еще немного, — уверенно отозвалась Шейла. — Нам надо еще немного времени.

Секунду Маккензи колебался. Он доверял Шейле, но ее развитие было новым моментом в их отношениях, к тому же сейчас она проделывала нечто совершенно невообразимое.

Светла закричала:

— К черту, Браво! У меня страшная перегрузка! Я прекращаю их связь!

— Не нужно, Кайло. Мы уже закончили. Журнал раскодирован, — доложила Шейла с оттенком триумфа в голосе.

Основные экраны осветились, когда история злополучной «Утопии» полилась в память Шейлы, но силовые клеммы тотчас вернулись в нормальное положение. Маккензи испустил вздох облегчения.

— Ты записываешь, Кайло? Не отключайся!

— Да, я слышу тебя. Мое положение стабилизируется.

— Хорошо, — пробормотал Маккензи, откидываясь в кресле. — Может, теперь нам станет ясно, с чем мы имеем дело.

С минуту он отдыхал, наблюдая струящийся волнами свет, потом добавил:

— Хорошая работа, Шейла! Поздравляю!

Она легонько рассмеялась:

— Не стоит, Мак.

Ее смех был мягким и естественным, и это покоробило его.

Маккензи уже второй раз просматривал бортовой журнал «Утопии». Когда он закончил, то спросил Шейлу:

— Ты запрограммировала меры предосторожности пятой категории?

— Да, как ты и приказывал.

— Если заметишь новые проявления энергетического движения на «Утопии», немедленно выводи нас оттуда. Не жди приказа.

— Понимаю, Мак.

— Ты ведь не прекращаешь сканирования на дальнем расстоянии?

— Конечно, Мак. Я немедленно предупрежу тебя, если кто-то появится. Но, честно говоря, я считаю, что присутствие лейтенанта Стоковик тебя слишком волнует. Ты должен отдавать себе отчет, что ваши прежние отношения могут иметь негативное влияние на принятие тобой решений в данной ситуации.

После первого ознакомления с журналом он приказал Светле явиться на его корабль, чтобы выработать совместный план действий во время операции. Начало их встречи было весьма вежливым, но по мере обсуждения деталей предстоящей высадки между ними нарастало какое-то напряжение.

— Не будь смешной. Операция слишком опасна, и Стоковик здесь ни при чем. Ты ведь знаешь, что нам предстоит.

— Я-то знаю, Мак, и даже лучше, чем ты думаешь. В конце концов, это я уже больше года страдаю от смены твоего настроения и бесконечных депрессий. И если ты, наконец, не признаешь, что эта женщина практически разрушила тебя, ты будешь вновь и вновь повторять свои ошибки.

— Моей единственной ошибкой было влюбиться как мальчишка. Вполне естественно, что я был слегка разочарован, когда понял, как я ошибался.

— Ты пил, не переставая, три недели, после того как она бросила тебя. Если бы ты не встретил командора Мельхиора и если бы он не сжалился над тобой тогда, ты бы спился. Твоя неразделенная любовь тебя не просто мучила, а разрушала.

Ее уверенность раздражала его.

— Как ты можешь судить об этом?

— Ты отвечаешь за эту операцию, Мак, я лишь твоя система управления. Вот почему меня это интересует. Ведь ты страдал не только из-за Светлы, но и оттого, что случилось с «Синклером». И если ты сам себе в этом сейчас не признаешься, мне становится страшно от одной мысли о том, что с нами может случиться.

Маккензи совсем не хотелось спорить, но еще меньше хотелось ему вспоминать тот ужас и отвращение, которые он испытывал, собирая обугленные трупы на «Синклере». Сгоревшее родильное отделение встало у него перед глазами, и он невольно вздрогнул. Он знал, что этот кошмар будет всегда преследовать его, и даже радовался тому, что во время операции у него совсем не будет времени на сон. Он решил прекратить этот спор.

— Может, ты и права. Я подумаю об этом.

— Надеюсь.

Почти одновременно по интеркому раздался голос Светлы:

— Я приготовила поесть. Будешь?

Изучение бортового журнала «Утопии» начисто лишило его аппетита. Но совместный ужин в космосе был редкой возможностью для запредельников и считался своеобразным ритуалом. К тому же длинноволновые экраны Шейлы обнаружат приближение любого рашадианца минимум за час или два. И было много вещей, которые ему очень хотелось обсудить со Светлой с глазу на глаз.

— Конечно. Буду через минуту.

Светла ничего не ответила.

Маккензи повернул кресло и вынул копию бортового журнала, сделанную Шейлой, из дублирующего устройства. Он сунул ее в боковой карман летного комбинезона и встал с кресла.

— Кстати, Мак, — позвала его Шейла, — развитие моей личности завершилось как раз перед началом твоего изучения журнала. Результат немного отличается от ожидаемого, но все равно это безумно интересно. Я подумала, что тебе стоит сказать об этом.

— Рад за тебя, Шейла. Но только не надо слишком очеловечиваться. А то у нас полно проблем.

— Тебя волнует предстоящая встреча, да?

— Возможно, — ответил он.

Он прошел по коридору в лабораторию и взял планы, которые вычертила для него Шейла на построителях кривых. Свернув и сунув их под мышку, Маккензи зашагал на камбуз.

Когда он пришел, Светла как раз ставила на стол дымящуюся кастрюлю. Он уселся во главе стола, положив все планы на скамью рядом с собой.

— Что же ты узнал из бортового журнала? — спросила его Светла.

— Давай сначала поедим.

— А я хочу сначала узнать, что убило рашадианца.

— По-моему, я уже сказал, что мы все обсудим после еды. Что у нас в меню сегодня?

Светла с минуту молча смотрела на него, потом пожала плечами и ответила:

— Бефстроганов. Надеюсь, тебе понравится. Это мое собственное изобретение.

Она отвернулась к разделочному столу, и легкий аромат ее тела вскружил ему голову. Это был аромат кедровника. Мать Маккензи, мучаясь от сердечных приступов, часто вспоминала отца, и тогда порой надевала свое свадебное платье и туфли. В те минуты от нее тоже исходил этот легкий запах кедра. Еще он вспомнил, как по-особому резко пахла кожа Светлы в минуты любовных ласк. От этого воспоминания он ощутил ком в горле.