Название «лагерь» пробуждало в сознании образы грубых построек. Тем более неожиданным было то, что увидел Маккензи, выйдя из корабля.

На северном склоне заросшей буйной зеленью долины выстроились три небольших здания в нихонианском стиле, объединенных общей террасой из красного камня. Сквозь сад пробивался небольшой ручеек, который постепенно превращался в поток бегущей воды и разделял взлетную площадку и собственно лагерь. Поток воды соединял изогнутый деревянный мостик.

Здания обступали стволы огромных старых деревьев мангалам. Их покрытые наростами ветки, спускаясь вниз, образовывали живые крыши-зонтики, давая спасительное укрытие от дневной жары, а также временами налетавших порывистых шквалов ветра. Такие погодные капризы частенько случались в зонах с умеренным климатом.

Летная команда выбралась из корабля, вытащила багаж Маккензи и направилась к деревянному мосту. Маккензи последовал за ними. Они уже почти подошли к ступеням террасы, когда из центрального здания появились три человека и застыли на крыльце в ожидании.

Двое ожидавших были женщинами-нихонианками. Они были одеты в традиционное кимоно, перехваченное широким поясом. В волосах блестели инкрустированные гребни.

Третьим был пожилой мужчина. Он не был высок ростом, но манера держаться придавала ему монументальное величие. Его русые волосы были коротко подстрижены, а на висках белела седина. На лице играли живым огнем карие глаза. Еще большее величие придавал всему облику человека прямой аристократический нос. На нем был безупречно сшитый белый костюм и мягкие белые туфли. Он спустился вниз и направился прямо к Маккензи.

— Командор, позвольте представиться. Я доктор Филипп Фронто.

— Очень приятно, — ответил Маккензи. — Сирус Магнум высоко отзывался о вас.

— Вы очень любезны, благодарю.

Он взял Маккензи за руку и повел к лестнице, ведущей в дом. Летчики следовали за ними на почтительном отдалении. Подойдя к женщинам, Фронто сказал:

— Я хотел бы представить вам Терри и Инауи.

Он поочередно указал на женщин.

Они поклонились, сдержанно улыбаясь, и прощебетали:

— Здравствуйте. Очень приятно.

Маккензи ответил на их приветствие, но у него это вышло очень натянуто, так как он не мог скрыть чувства охватившей его неловкости. Повернувшись к Фронто, он спросил:

— Эти женщины входят в вашу медицинскую бригаду?

— Нет, они люди Сируса Магнума, но обе владеют целебными методами нихонианской медицины и являются просто незаменимыми сиделками. Они прекрасно следят за Светлой. Похоже, что и ей они нравятся.

Нихонианки, повернувшись, исчезли в глубине дома, легко ступая маленькими изящными босыми ножками. Фронто направился за ними, но вдруг вспомнил, что забыл позаботиться о летчиках.

— Простите, господа, — извинился он. — Пожалуйста, отнесите багаж командора в его комнату. Она находится на третьем этаже, налево. Идите вверх по лестнице и спросите Таню. Она вам все объяснит.

Пилоты проследовали вперед, на ходу обмениваясь любопытными взглядами. Когда они отошли достаточно далеко и не могли слышать, о чем говорил Маккензи, он спросил:

— Кто эта Таня?

— Мне кажется, она начальник Службы Безопасности лагеря. Но вы же знаете, какие люди работают у Сируса. Я, честно говоря, не могу точно сказать, кто она на самом деле.

— Она привлекательна?

Фронто скривился.

— Хм… Настоящая амазонка. Мускулистая. Блондинка. Что-то около двух метров роста. Она вполне способна добежать до вашей комнаты, подхватив багаж и этих пилотов.

Фронто насмешливо хмыкнул, а потом опять взял Маккензи за руку. Он провел Маккензи внутрь дома.

— Может, нам стоит пообедать? — предложил он. — Вы, наверное, умираете с голода. Позднее мы навестим лейтенанта Стоковик.

Маккензи был совершенно не голоден, но он предпочел не спорить. Он молча последовал за Фронто по покрытому ковром коридору, который, казалось, проходил через все здание.

— Как Светла, доктор?

— О, намного лучше физически, но ее психика беспокоит меня. С ней происходит что-то необычное. Но я объясню все более подробно за закуской.

Он направился к одной из дверей, находившейся с правой стороны, открыл ее и широким жестом руки предложил Маккензи войти.

— Только после вас, — ответил он.

Они вошли в просторную столовую. В целом она была выдержана в восточном стиле, но эту целостность нарушали широкий стол и кресла с высокими спинками, дань постмодернизму, хотя и очень удобная.

— Пожалуйста, устраивайтесь поудобнее, — скользнув в кресло, предложил доктор Фронто. — Надеюсь, вам понравится меню. Я выбрал его сам в честь вашего приезда.

Маккензи последовал за ним и уселся на предложенное место. Но он не дал доктору продолжить светскую болтовню. Подождав, когда он окончательно устроится в кресле, Маккензи спросил:

— Я не хочу показаться невежливым, но я прежде всего хотел бы узнать, как себя чувствует Светла. Можем ли мы обсудить, что вы обнаружили, до еды?

Фронто ответил ему любезной улыбкой. Он позвонил в фарфоровый колокольчик, стенная панель откинулась и появилась одна из нихонианок. Она слегка поклонилась, сказав:

— Да, сэр. Чем могу быть вам полезна?

— Пожалуйста, чуть задержите обед, Терри. Мы немного побеседуем с командором. Вы пока можете подать кофе.

Женщина снова поклонилась и скрылась за сомкнувшейся стеной.

— Простите, командор. Когда я волнуюсь, меня всегда мучает голод, и я совершенно забываю, что другие могут его не чувствовать.

Фронто минуту помолчал собираясь с мыслями, когда же он заговорил, голос его звучал профессионально:

— Прежде всего хотел бы заверить вас, что мой диагноз не является случайным. Лейтенант Стоковик страдает формой истерии, повлекшей за собой потерю связи с действительностью. Это состояние было усилено в результате применения психотропных препаратов Службой Внутренней Безопасности. В целом она поправилась, но есть одна зона ненормальной активности в районе гипоталамуса. Но мне кажется, что имел место и какой-то психологический конфликт, который так и остался неразрешенным.

— Какой конфликт, доктор?

— Я не совсем уверен…

— А эта повышенная активность гипоталамуса, о которой вы упомянули, имеет ли она какую-то связь с ее состоянием?

— Не думаю. Эта область является очень нестабильной в плане энергетических сигналов. Большое число исследований связывает эту зону мозга с религиозными верованиями, но я не вижу здесь никакой связи.

— Возможно, она перенесла духовную трагедию? — спросил Маккензи. Ему было интересно узнать, почему доктор Фронто считал, что ему было известно, что перенесла Светла.

— Допускаю такую возможность, — ответил доктор. — Вы оба пережили что-то мгновенное, неизвестное в истории человечества. Светла могла придать этому религиозное значение. Но тогда это идет в полном противоречии с ее славянским материализмом. Вот природа возможного конфликта.

Он помедлил, с интересом разглядывая Маккензи.

— А вы серьезно считаете, что имел место духовный конфликт, командор?