Кухонька была безупречно чистой, уютной и опрятной. Узорчатая клеенка покрывала каминную полочку и стол; полки с посудой были задернуты кружевными занавесками. На стене висели фотографии Неда Келли и киноактера Рамона Новарро. Пара шерстяных носков сушилась на приоткрытой дверце плиты. И оттого что за окнами уединенного коттеджа в непроглядной тьме бушевал ветер, эта теплая комната казалась еще более уютной.

Как всегда, когда приходил Артур (а это бывало три-четыре раза в неделю), приятели долго сидели молча. Они не испытывали потребности разговаривать. Какова бы ни была молва об этих людях, их связывала глубокая дружба, которую не нужно было приукрашивать словами. Это была странная дружба: ее эмблемой были рубцы на спине.

Артур Уэст сунул в огонь полено.

— Что ты читаешь? — спросил он.

— Это книга по древней истории маори. Очень интересно.

— Сроду не читал никаких книг, — ответил Артур Уэст, — не могу сосредоточиться на чтении.

— Я сам не читал, пока не пришлось залечь. Начал от нечего делать. Люблю исторические книжки.

Брэдли читал жадно. Круг его чтения составляли почти исключительно труды по древней истории Австралии и Новой Зеландии, туземный фольклор и немногие книги по древней европейской истории. Читая все это, он словно старался погрузиться в мир прошлого, который существовал до нынешнего времени, до того, как его подвергли порке.

— А где же Пат? — спросил Артур Уэст.

— Пошла в кино.

— В кино? Это же рискованно, Дик! Ты очень неосторожен последнее время, тогда как легавые всерьез ищут тебя, поверь моим словам. Следят за мной, старым Роном и Пэдли. Пошла в кино! Подумать только!

— Скучает девочка. Знаешь, она совсем выросла. Ей семнадцать лет уже, и хорошенькая она, как картинка. От скуки места себе не находит. Втюрилась в этого Новарро, вырезала его фотографию из газеты. Она славная, Арти, очень славная. Можно подумать, что она мне дочка, а не племянница.

— Тебе придется убраться отсюда, Дик, — взволнованно сказал Артур Уэст. — У меня есть на примете одно местечко, преотличное. — Он наклонился к Брэдли и положил руку ему на плечо. — Они сцапают тебя здесь, если ты будешь так неосторожен.

Брэдли снова принялся за книжку, ничего не ответив, и они опять некоторое время сидели молча.

— Как у тебя с деньгами? — прервал молчание Артур Уэст.

— Неважно.

— А куда ты дел пятерку, что я тебе принес в прошлую пятницу?

— Отдал Пат купить себе что-нибудь на платье.

— С деньгами становится туго. Многие уже перестали помогать нам. Только старый Рон и молодой Ласситер да Джек еще кое-что подбрасывают. Хорошо еще, что легавые не пронюхали, где ты находишься, а то у нас нечем было бы откупиться от них.

— Да, случись им снова найти нас, мне несдобровать. По газетам видно, что сейчас много кричат о продажности полиции. А если эти мошенники сцапают меня, они смогут пустить пыль в глаза легковерному дурачью.

Когда Брэдли заговорил о полиции, в его голосе снова зазвучали прежние злобные нотки. — Эта чертова полиция насквозь прогнила, особенно сыщики. Если покопаться хорошенько, так добрую половину этой швали с Рассел-стрит надо упрятать в тюрьму.

— Ты слишком беспечен, Дик. Тебе нужно переехать отсюда, слишком ты здесь засиделся.

— Мне надоело все время носиться с места на место. Я больше никуда не тронусь. Поймают так поймают. Почитай книжку про Неда Келли. Когда ему надоело скрываться, он устроил перепалку в Гленровене.

Брэдли опять принялся за книгу. Вновь наступило молчание, нарушавшееся только тиканьем старомодных часов на камине. Вдруг раздался громкий стук в дверь — пять медленных четких ударов. Оба выпрямились, Артур Уэст выхватил револьвер из кармана.

— Я пойду открою, — сказал Брэдли, кладя книгу на стол. — Не волнуйся. Это условный стук.

— А почем ты знаешь, что легавые не пронюхали, как нужно стучать. Где твой револьвер?

— В спальне.

— Подумать только!

Брэдли вышел в темный коридорчик. Он заметно прихрамывал. Это было следствием стычки с полицией в Совете профсоюзов. Артур Уэст слышал, как щелкнул выключатель в спальне, а затем раздался звук взведенного курка. Он стоял, направив револьвер на дверь, напряженно прислушиваясь. Наконец он услыхал, как Брэдли открыл дверь.

— Привет, Дик, старина, — ясно различил он голос с ирландским акцентом. — Убери эту игрушку и дай человеку погреться у огня. От такого ветра все кишки насквозь промерзли.

Артур Уэст облегченно вздохнул, положил револьвер в карман и снова уселся в кресло.

Вскоре вернулся Брэдли. За ним шел краснолицый кривоногий человек по имени Пэдди Райан. Пэдди отличался густым ирландским басом и чувством юмора. В молодости он служил у Джона Уэста, был одним из лучших жокеев и одержал для него не одну победу. Про Пэдди, смеясь, говорили, что даже в постели он не может лежать вытянувшись. Его любили за нагловатый характер и веселый нрав. Когда он отяжелел и уже не мог принимать участия в скачках, он исчез на несколько лет, появившись затем без гроша в кармане лишь для того, чтобы попросить у Джона Уэста помощи. В память о прошлых временах ему положили жалованье в десять фунтов в неделю, поручив работу курьера и уход за одной из беговых лошадей. Говорили, что Пэдди больше кормил себя (главным образом потягивая из бутылки), чем лошадь, которая за тот год, что находилась на его попечении, не выиграла ни одного приза.

Пэдди пододвинул стул и уселся перед огнем между Артуром Уэстом и Брэдли.

— Ну, ребята, — сказал он, — я принес кое-что существенное с приветом от старины Джона.

— Сколько? — спросил Артур Уэст.

— Двадцать.

— Двадцать всего-навсего? Можно подумать, что он выкроил их из собственного тела.

— Вы же знаете, дела сейчас идут плохо, — вступился за Уэста Пэдди. — У Джона Уэста большие убытки.

— Должно быть, ни пенса не осталось из последних трех миллионов, — проворчал Брэдли с невеселой усмешкой.

Райан передал конверт Брэдли, но тот небрежно бросил его на камин и снова начал читать. Артур Уэст мрачно смотрел на огонь.

— Почему ты не носишь свой револьвер в кармане? — спросил Артур Уэст у Брэдли. — Если они нагрянут, ты не успеешь расправиться с ними.

— Когда у тебя в кармане револьвер, чувствуешь себя, как на краю пропасти; когда ты кладешь его под подушку, то просыпаешься при каждом шорохе. Вот я и держу его в комоде. Всегда успею достать, чтобы пристрелить двух-трех негодяев, если они заявятся.

Через некоторое время Пэдди спросил: — А как насчет чаю?

— Чайник на плите, а остальное вы знаете, где взять. Займитесь этим сами, — резко сказал Артур Уэст. Он не любил редких визитов Райана, нарушавших его мирные вечера с Брэдли; не по душе ему было и то, что этот ирландец старается хитростью занять его лакейскую должность у Джона Уэста.

Пэдди Райан приготовил чай, и они поужинали. Он болтал без умолку, а остальные молчали. Вскоре после ужина Артур Уэст и Райан ушли, оставив Брэдли в полном одиночестве. Он убрал со стола, помыл посуду и снова улегся читать.

Не прошло и полчаса, как Брэдли вдруг насторожился и стал прислушиваться. Ветер утих, и до слуха Брэдли донеслись приглушенные голоса. Он тихонько прокрался в спальню, взял револьвер и подошел к окну. Приподняв занавеску, он увидел на веранде девушку и молодого человека. Они целовались. Это была Пат, его племянница. Противоречивые чувства охватили его. Пат стала уже взрослой женщиной, и естественно, что ей хочется встречаться с молодыми людьми. Однако его свобода находится под угрозой. Арти прав!

Он возвратился в кухню, но больше уже не брался за книгу. Он глубоко задумался. Поведение Пат грозило навлечь на него беду. Но она славная девушка. Живя с ней в Керрингбуше, а затем здесь, Дик Брэдли обнаружил в себе чувства, до сих пор не знакомые ему. Если Пат останется здесь, из-за нее могут напасть на его след. В последнее время она повадилась часто уходить из дома. Несколько раз она даже ходила в город. А однажды вечером, не спросив его разрешения, привела в дом девушку, с которой подружилась. Он с удовольствием поболтал с ними, но после того как девушка ушла, выбранил Пат. Та заплакала и сказала: «Прости меня, дядя. Я знаю, что мне не следовало этого делать, но мне иногда так тоскливо».