Уже через час, удобно устроившись под навесом, сделанным из нашедшегося в самолете брезента, мы пили горячий чай, греясь от небольшого, но дающего много жара костра. Сидели на высоких лежаках из лапника, накрытых брезентовыми же чехлами от двигателей самолета, и тихо переговаривались, наблюдая за матерящимися у своего аппарата летунами.

– Да, жаль, что нет сейчас у нас этих ваших вертолетов, – Николай мечтательно вздохнул. – Уже бы на месте были… или нет?

– Были бы, были бы… Только боюсь я той техники. Серьезно говорю. – Я покосился на удивленных моим признанием Кузнецова и ребят. – Много раз летал на разных самолетах, и больших, и совсем маленьких. Никогда не боялся. А на вертолете всего два раза, и оба раза было жутко страшно. Сам не знаю почему, видимо, вертолетофобия какая-то у меня.

– Ну… всякое бывает. – Было заметно, что Николай откровенно озадачился моими словами. – Но ведь и по твоим рассказам, и по другим, хм, данным, эта техника надежна.

– Да понимаю я все это, но все равно боюсь. Да ладно, ерунда это. Лучше скажи, случайно это, – я махнул в сторону самолета, от которого наконец-то отвязались летуны и направились к нам, – или нет?

– Черт его знает. Выглядит спланированным, но… чего только не бывает в жизни? Но вот если кто-то к нам выйдет, то сам понимаешь, – Кузнецов усмехнулся и кивнул на ППСы, лежащие рядом. – Но лучше бы…

– Тах-х-х! Тах-тах-тах-х-х!

Одиночный выстрел, а следом какая-то заполошная очередь со стороны одного из выставленных постов прервала наш разговор.

– Садитесь, гражданин Петелин. – Знакомый следователь показал Сергею на стул, стоящий перед столом, и кивнул конвоиру: – Можете быть свободны, сержант.

Откровенно говоря, Сергею было не по себе, точнее, он был просто в ужасе! История со странными пассажирами никак не хотела заканчиваться: сначала допросы в полиции, а потом в ФСБ, странные парни в «Луче» и вдруг самый настоящий арест! И, судя по всему, он уже не свидетель! Но за что? Почему? И следователь этот. Смотрит как на мусор какой-то. Ему-то чем не угодил?

– Гадаете, почему вы здесь в таком качестве? – следователь прервал молчание и выдернул Сергея из суматошных размышлений. – Из-за преступления, которое вы совершили, нанеся этим ущерб безопасности Российской Федерации.

Глядя на ошарашенное выражение лица Сергея, следователь понимающе усмехнулся и продекламировал строчку из детского стишка:

– Ну какая ж ты свинья, ведь написано – нельзя!

Помолчав, он продолжил.

– Вы, Сергей Валерьевич, видимо, считаете, что у следователя Федеральной службы безопасности развлечение такое – разыгрывать граждан России, да? Ради личного удовольствия я с вами общался несколько раз? Подписку о неразглашении с вас брал просто так, для собственного развлечения? Мне ведь заняться больше нечем? И про статью 283 Уголовного кодекса Российской Федерации я вам так, шутя, рассказывал и последствия объяснял, да? Так вот, придурок, – голос следователя стал жестким, и он уже ничем не напоминал затурканного продавца-консультанта, как подумал Сергей в их первую встречу. Теперь Петелин полностью осознал выражение про «волка в овечьей шкуре». Перед ним сидел именно волчара, представитель той самой «кровавой гэбни», постоянно показываемой в сериалах. Только сейчас не кино, а реальность, от осознания чего Сергею стало еще хуже. – Так вот, придурок. Если ты так думал на самом деле, то ты еще глупей, чем казался мне с самого начала? Ты хоть понимаешь, что сядешь теперь? И не на один год!

– Това… гражданин следователь! Но я… – голос Сергея предательски сорвался.

– Что ты? Не разглашал? А в «Луче» кто представителям американской разведки рассказал все, что знал по делу? А кто от них деньги получил? – презрительно посмотрев на окончательно раздавленного Сергея, следователь выложил на стол несколько листов сероватой писчей бумаги, ручку и уже спокойно, доверительным тоном закончил. – Нужно было сразу к нам бежать, дурачок! Ведь только дорогу нужно было перейти, и все, ты честный гражданин! А теперь… пиши, Сергей, все пиши. Как, когда, кому и что рассказал. При каких обстоятельствах. Что получил в качестве вознаграждения за разглашение сведений, составляющих государственную тайну. Описание людей, с которыми вступил в преступную связь. Пиши все, и не дай тебе Бог упустить хоть что-то!

Через пару часов окончательно морально раздавленного Петелина увели в камеру, а следователь, хмыкнув, убрал бумаги в портфель, поднял трубку телефона и набрал номер.

– Товарищ генерал, майор Изместьев. Так точно, разговор провел. Да, товарищ генерал, напугал до усеру, теперь, если что, сразу примчится… Да, утром выпустим… Нет, товарищ генерал, не один из них, но крутился рядом… Да, по фотографии опознал… Служу России… И вам всего хорошего, Василий Степанович.

Интерлюдия 7. Лондон, Бродвей-стрит, 54, 15 января 1945 г.

Сэр Мензис, благодаря своей бледности и полумраку кабинета выглядевший не живым человеком из крови и плоти, а призраком, временно получившим возможность воплотиться в своем теле, дочитал последний лист отчета, аккуратно положил его к остальным бумагам, выровнял их, получив небольшую аккуратную стопочку, и поднял взгляд на сидящего напротив Дженкинса.

– Что же, Майлз. Вы меня не разочаровали, мой мальчик. Очень жаль, что не вам была поручена работа с русскими с самого начала, ведь, располагая значительно меньшими силами и временем по сравнению с вашим предшественником, вы смогли сделать в разы больше! Очень, очень хорошо! Значит, все-таки Тесла?

– Да, сэр. Теперь я уверен в этом на девяносто девять процентов! – Только слегка порозовевшие уши выдали, что восходящая звезда британской разведки был более чем польщен словами шефа. Голос же и тон, с которым он ответил генералу, оставались по-деловому спокойны и уважительны, как и подобает при обращении к старшему не только по должности. – Один процент я оставляю на вмешательство потусторонних сил, сэр.

– Мне нравится ваша уверенность, Джеймс. – Мензис едва заметно усмехнулся. – А что вы скажете по бумагам, предоставленным нашими немецкими друзьями?

– Вы имеете в виду протоколы допросов казненного Канариса? – Джеймс позволил себе намек на улыбку. – Мы проверили и проанализировали эту версию, сэр, причем не один раз.

– И?

– Она не выдерживает никакой критики, сэр. И я могу вам это легко доказать. Вот заключение нашей группы по данной теме. Оно более полное, чем ранее представленное вам, сэр. Это связано с тем, чтобы исключить возможность, даже гипотетическую, ошибки по такому важному вопросу. – Дженкинс раскрыл папку и выложил на стол начальника прошитую стопку листов, раза в три превышающую предыдущую.

– Хорошо, Джеймс. Я изучу бумаги немного позднее, а пока расскажите мне, на основании чего вы пришли к такому твердому убеждению.

– Как вы помните, сэр, версию о «Deus ex machina»[9] мы рассматривали еще в самом начале, как только вы поручили мне данную работу. Для более полного исследования вопроса нами были подключены специалисты Форин Оффиса, флота, армии, технических служб, а также инженерных специалистов с предприятий, выпускающих военную технику и оборудование двойного назначения. Были проанализированы все доступные нам данные по действиям войск Красной армии, различным инициативам и законам, принятым правительством большевиков. Помимо этого, был произведен анализ действий большевиков в период их гражданской войны. На основании всестороннего анализа мы сделали следующий вывод: никакого постороннего вмешательства в политику Сталина, тем более мифических пришельцев из будущего, нет. Все действия вождя большевиков, его генералов, конструкторов красных абсолютно логичны и никак не противоречат тому, что они делали раньше. Как неоднократно происходило в истории, в том числе нашей страны, война в очередной раз подтвердила себя как величайший двигатель прогресса. В том числе и в политической сфере. На смену генералам «мирного времени» и просто плохим у них проявили себя и заслуженно получили доверие Сталина новые лица. Это Рокоссовский, Черняховский, Малиновский, Василевский, Горбатов и многие другие. В отличие от Гитлера мы с вами прекрасно знаем, что у русских всегда хватало светлых голов в армии и флоте, одни Суворов с Ушаковым чего стоят. Но, на счастье Британии, таких всегда было очень немного, и мы могли, скажем так, влиять на процесс их выдвижения. Сейчас, к огромному сожалению, мы уже не можем как-то воздействовать на этот процесс. Результатом последних чисток, проведенных Сталиным, стала почти полная потеря нашей агентуры не только в высших эшелонах большевистского правительства, но и на уровне среднего звена. Именно с этим связаны трудности, возникшие у нас с получением данных по Свердловску и другим местам. А действия Сталина, связанные с принятием новых законов и изменением политики партии большевиков, просто гениальны, сэр! Несколькими росчерками пера он не только подавил недовольство народа и армии на неудачное начало войны, трудности жизни в тылу и другие моменты, но и поднял свой авторитет просто до заоблачных высот! Причем не только у крестьян и рабочих, но и у интеллигенции, военных – всех, сэр! Законы «О ложных доносах…», «Фабриковании дел…» и многие другие не только не осложнили работу НКВД, наоборот! Они повысили ее эффективность в несколько раз! Тот же положительный для него эффект он получил благодаря приказам «О необоснованных потерях…», закону о «Статусе военнопленных и лиц, оказавшихся в оккупации…». Мало того что снизилось количество потерь в Красной армии, но и вырос авторитет комиссаров и, как это ни странно, сотрудников НКВД. Этому не помешали даже драконовские законы, касающиеся «трудовой дисциплины» и «хищений социалистической собственности». А публичные казни проворовавшихся чиновников добавили еще больше любви к Сталину и авторитета партии большевиков. Мы пришли к выводу, что в немалой степени это произошло благодаря тому, что Сталин сделал ставку не на своих старых соратников, а на новые, молодые кадры. В подтверждение этого можно привести факт введения в ЦК Александра Шелепина, который до последнего времени был всего лишь вторым секретарем ЦК комсомола, и других молодых, мало известных нам людей. Причем курс на омоложение взят и в республиках, в частности в Туркестане. В руководстве большевиков теперь люди старше сорока лет скорее исключение из общего правила, сэр. И эти изменения вполне логичны и полностью соотносятся с ранее принимаемыми Сталиным решениями. Как вы знаете, сэр, вождь русских вообще неравнодушен к молодым специалистам в любой сфере, а уж если они сумели проявить себя… А новые любимцы Сталина, что военные, что партийные, сумели показать себя с самой лучшей стороны, в отличие от многих «стариков». Главный же фактор, который окончательно убедил меня в несостоятельности версии Канариса, это техника, сэр. У русских не появилось ничего, что бы резко или частично выпадало из логики развития технической мысли. Даже патенты, права на которые проданы САСШ и нам, не выпадают из общей картины. Часть переданного просто не нужна им, часть они не в состоянии производить самостоятельно. И еще, сэр. Все действия русских, связанные с патентным правом, говорят о том, что благодаря войне они научились считать деньги и, возможно, устроят второй НЭП. Во всяком случае, подвижки именно в этом направлении у них происходят, что, в свою очередь, открывает перед нами определенные перспективы, сэр.