– Ты считаешь, это было наказание? Что ж, я, пожалуй, не ошибся насчет твоих перспектив… Ты судишь с точки зрения демона. Истинный человек сказал бы, что это была великая милость и невероятная награда. Его выпустили из Хиалы, перед ним расстелили тысячу дорог – выбирай любую, дальше все зависит только от тебя самого. И это, по-твоему, кара?

– Ну, ты же расписывал, каким он был могущественным демоном, одним из князей, у него была сила и власть, а после родился просто человеком, да еще, может, в какой-нибудь завалящей семье, где гроши считают. Демоны ведь сильнее людей, разве нет?

– Зато демоны – пленники Хиалы. Нас только выпусти в мир! Во время Вторжения – другое дело, тогда мы вместе с остальными воевали за Сонхи, но пока в мире все в порядке, мы не можем самостоятельно покидать темные области. Разве что какое-нибудь магическое возмущение позволит везунчикам открыть Врата изнутри, но это большая редкость – все равно, что человеку найти на улице набитый деньгами кошелек. Обычно мы приходим, когда нас призывают. Я кое с кем договорился, вот и гуляю в свое удовольствие… – Лис с загадочным видом подмигнул. – Но болтаться здесь, сколько вздумается, нам не дано. Учти, я смогу сопровождать тебя до завтрашнего утра, потом меня неминуемо утянет обратно в Хиалу.

– А как же ты просидел в скале тысячу лет?

– Ловушка. Тоже радости мало. Вы, люди, можете становиться кем угодно, вам доступна вся палитра чувств и впечатлений, а демон – это всегда демон. Ему лишь бы утвердить свою власть над другими демонами, или над кем-нибудь поизмываться, или удовлетворить свою похоть, или затеять свару и подраться так, чтобы клочья летели. Все это, знаешь ли, с течением столетий приедается, не говоря уж о тысячелетиях. Если угодишь к нам, на своей шкуре испытаешь. У Эдмара, как видишь, неплохо все сложилось. Стал могущественным магом, надоело ему здесь – отправился жить в другие миры, теперь надумал вернуться, путешествует куда захочет… Благодаря демонической примеси, которая до сих пор у него не вытравилась, он может находиться в Хиале дольше, чем другие сильные волшебники, и чувствует себя там вполне вольготно. Это же делает его довольно опасным существом в посмертии. Если кто-нибудь другой посулит: «Вот я приду после смерти и задам тебе трепку!» – он разве что припугнет оппонента этим обещанием, зловещим, но невыполнимым, а если то же самое тебе сказал Тейзург – это, учти, реальная угроза. Ты с ним лучше не ссорься.

– Да нужен он мне… – с отвращением процедил Дирвен, невольно стиснув кулаки.

– Нужен – не нужен, а все равно не ссорься. От него я тебя защищать не стану. Он сыграл в моем спасении бо́льшую роль, чем ты, так что ему я благодарен больше. Опять же, водиться с ним полезно: если какая нужда, можно попросить, чтобы он призвал меня и выпустил из Хиалы в мир людей. Между нами говоря, иначе меня бы сейчас тут не было, и ты был бы не тут, а все еще там, понял?

– Ну и ладно, мне до него никакого дела.

Он угрюмо разглядывал щелястые темные половицы, облезлый стол, полку с закопченной немытой посудой, паутину на потолке – в серебристом полумраке все это выглядело, как декорация к сказке, а на душе было скверно, несколько раз он попытался сглотнуть застрявший в горле комок, но тот никак не сглатывался.

– Спорить о том, была это награда или кара за нарушение установленных для демонов правил, в корне неверно, – нарушил молчание Лис, задумчиво махнув мерцающим хвостом, отчего по мягкой полутьме как будто прошла волна зыби. – Ибо тогда предполагается, что есть некто, который его наградил либо наказал. Сонхийские боги? Определять кого-то в демоны или выгонять из демонов – не в их власти. Много лет назад они сделали бессмертной вурваной некую волшебницу, которая в противном случае могла бы им сильно насолить, известны и другие подобные случаи, но волшебный народец и демоны – это принципиально разные существа, хотя иные невежи нас путают. Может, скажешь, та сила, которую называют Творцом? Но приписывать Творцу побуждения въедливого моралиста – это некрасиво и неумно. Госпожа Вероятностей? О, эта Госпожа вечно что-нибудь баламутит и множит развилки, но она не судебный исполнитель. Вряд ли тут обошлось без нее, однако ее участие в событиях сводится к тому, что она подбрасывает тебе вероятности, которые могут осуществиться либо нет, а потом с любопытством смотрит, что из этого выйдет.

– Все зло от Рогатой Госпожи, – проворчал Дирвен в подушку.

– И охота тебе молоть вздор. То, что произошло с Золотоглазым, скорее можно сравнить с участью рыбы, которая сама не заметила, как отрастила себе легкие и невзначай выбралась из родной стихии на сушу. Игра вероятностей, не без того, но выползти из воды ее потянуло собственное устремление. Должно быть, так манило эту рыбу далекое непонятное сияние за поверхностью водоема, что никакого удержу не было. В результате она превратилась в сухопутное существо и уже не смогла вернуться обратно. Впрочем, Тейзурга скорее можно сравнить с амфибией, однако все равно в Хиале он теперь пришлый. Рецепт здесь простой: для того чтобы перестать быть демоном, надо перестать быть демоном, – в голосе Лиса как будто проскользнули завистливые нотки. – И еще я бы сказал, что вы с Эдмаром двигаетесь навстречу друг другу.

Дирвен приподнял голову, несколько раз в растерянности моргнул и настороженно спросил:

– Каким это образом?

– Ты направляешься туда, откуда он ушел. Главное, не забудь, что я тебе сказал: всем говори, что ты принят в свиту князя, который зовется Серебряным Лисом, тогда сразу отстанут.

– А по-моему, твой Эдмар как был сволочью, так и остался.

– Что верно, то верно, просветленным его не назовешь, но это уже не тот Золотоглазый, который убивал всякого, кто с его Стражем приветливым словечком перемолвится. Оцени, ведь даже не злился, когда говорил о его семье. Скорее, просто грустил.

Дирвена охватила смесь растерянности и нарастающего негодования.

– Во сволочь! Он опять, что ли, к Сонхийскому Стражу цепляется?

– Страж в Сонхи давно уже другой, а тот в одном из последующих рождений попал под действие своего же собственного проклятия и превратился в лесного кота, из-за чего в Сонхи в ту пору многое пошло наперекосяк. Ибо если Страж по какой-то причине сойдет с ума, мир постигнет примерно то же самое. Он до некоторой степени очнулся, когда потребовалось его вмешательство – на сей раз была не агрессия извне, а местная попытка перекроить структуру мира. Я узнал эту историю от Эдмара, который не так давно вытряс ее из крухутака. Разобравшись с проблемой, Страж ушел из Сонхи, уступив место новому Стражу – у мира всегда есть кто-то в резерве, на замену. Оцени романтику: Золотоглазый хоть и забыл напрочь ту поросшую быльем историю времен Вторжения, а как встретил его снова – опять за старое.

– Я же говорю, сволочизм и мерзопакость! Оба сволочи. Разве можно превращаться в какого-то кота, когда от тебя целый мир зависит? А бросать свой мир на произвол судьбы разве можно? А то, что он переметнулся и стал Стражем другого мира, это вообще предательство!

В душе у Дирвена поднималось что-то, раньше ему незнакомое – непримиримое, едкое и в то же время невыносимо болезненное, как будто проглотил колючку, которая ранит не желудок, а саму твою суть.

– Он там не Страж, просто маг. Как обмолвился Эдмар, служит в полиции по магической части.

– Все равно предатель. Я считаю, за такую подлость повесить мало!

– Опять реагируешь, как демон, – заметил Лис тоном исследователя, наблюдающего любопытный феномен.

– Почему?

– А ты вспомни все, что я рассказывал тебе о демонах, да сопоставь со своей персоной… Знаешь, как называется чувство, которое ты сейчас испытываешь?

– Чувство справедливости называется!

– Если бы. У него есть и другое название.

Дирвену невесть почему стало неловко, словно застукали на краже мелочи из чужого кармана. Он ощутил, что краснеет. Хорошо, что в комнатушке полумрак. Захотелось чем-нибудь запустить в проклятую лисицу – хотя бы вот книгой, которая лежит поверх ведра с блевотиной, – но он сдержался. Неприязненно буркнул: