Она растерянно сморгнула. Неужели разомлела и задремала? Или ее и впрямь удостоила разговором Госпожа Развилок? Или это был один из здешних миражей, которые со стороны кажутся настоящими, а на самом деле сотканы из разноцветного мерцания, – прощальный привет иномирского города, который она успела полюбить?

Наняться в матросы не удалось: ни один из капитанов не польстился на четверых подозрительных доходяг. Вдобавок едва ли не на каждом корабле был свой маг-предметник, который сразу чуял волшебников, пусть даже изрядно побитых жизнью. Вот, кстати, существенное отличие от былой эпохи: предметников, то есть магов, проявляющих свою силу исключительно с помощью артефактов, в новом времени довольно много, раньше было не так.

Выбравшись из города, Кудо, Вабито, Сохнор и Монфу двинулись на юг пешком, держась моря. Питались они моллюсками, улитками, мелкими крабами и выброшенными на берег съедобными водорослями. Изредка удавалось разжиться в какой-нибудь деревне заплесневелой копченой рыбиной или черствой горбушкой хлеба. Хорошей еды для них жалели: здешний народ был зажиточен, но скуповат.

Они совсем запаршивели, стерли ноги до кровавых волдырей, а по ночам дрожали от холода. Каждый про себя ругал и проклинал Тейзурга, вслух его ругать они опасались. Да еще Вабито опять заладил, что нужно искать покровителя – кого-нибудь могущественного, кто возьмет их на службу. Он всегда был склонен к беспочвенным фантазиям. Тут бы выкинутую на берег рыбешку найти раньше, чем до нее чайки доберутся, а он о покровителях размечтался.

Деревья на опушке Глазастого леса карабкались вверх: искривленные, могучие, с узловатыми ветвями и выпирающими из земли толстыми твердокаменными корнями, которые змеились далеко в стороны. Казалось, кто-то остановил для них время, а когда действие чар закончится, они продолжат штурмовать склон, натужно скрипя всеми своими древесными суставами. Над вздымающейся к небу массой зелени виднелась синеватая верхушка далекой горы. Протяжный лесной шум и манил, и предостерегал.

У Хеледики перехватило дыхание: песчаная ведьма из пустыни Олосохар никогда раньше не видела северного леса. Ухоженные парки в окрестностях Абенгарта не в счет, здесь совсем другое.

Клубок пытался покатиться вверх, но это у него плохо получалось – слишком крутой подъем. Ведьма поймала его и убрала в жестянку. Переглянувшись, они с Дирвеном устремились вперед.

Девушка старалась не отставать. Она ввязалась в это предприятие не ради маленького паршивца, а чтобы с его помощью вытащить из тюрьмы Нинодию Булонг. И чтобы выполнить задание Шеро Крелдона – разыскать и переправить в Аленду Сонтобию Кориц, да и сама Сонтобия вызывала у нее сочувствие: вот уж повезло с сыночком!

Когда в очередной раз дошло до взаимных колкостей с Грентой, Хеледика, не сдержавшись, бросила, что красивый парень – не обязательно во всех отношениях совершенство, и пример тому Ювгер. «Он не красивый, – с презрением парировала воровка. – Он капризно-смазливый». Хеледика не нашлась, что ответить. Оставалось только признать правоту неприятельницы.

То, что он предлагал обрезать косу и порвать юбку своей любимой, не добавило ему достоинства в глазах песчаной ведьмы. Гнусная месть, а ведь он в эту Хенгеду по уши влюблен. В дороге проговорился.

Они тайком подсели в фургон старьевщика, направлявшегося со столичным товаром из вторых-третьих рук по деревням и фермам в сторону Рунды. Фургон был завален тюками с одеждой и свернутыми коврами, непрошеные пассажиры сидели там тихо, как мыши. Дирвен задремал, потом начал метаться и беспокойно мычать во сне.

– Ты чего? – прошептала девушка, встряхнув его за плечо.

– Поиметь эту сволочь… – пробормотал он невнятно. – И чтоб эта сволочь меня поимела… А?.. – его глаза испуганно распахнулись. – Я не про это самое, я про Хенгеду!

– Она тебе до сих пор нравится, а сам предлагал так с ней поступить?

– Она же меня предала, – буркнул Дирвен.

Его конопатая физиономия стала пунцовой, как большой храмовый фонарь, немного облезлый, но по-прежнему роскошный, заботливо устроенный в углу в гнезде из стеганых одеял.

Надо же, до чего сложные у него чувства к этой министерской девице, заключила ведьма, поудобнее примостив под головой тюк, пахнущий ношеным бельем. Ладно хоть, краснеть пока не разучился.

По крупному счету, ей было все равно. Ни ревности, ни особого любопытства. Перегорело. Осталась только глухая неприязнь и нежелание снова с ним сближаться.

«Влюблен в Хенгеду – и хорошо: значит, мне докучать не станет».

Рунда показалась ей городом мрачноватым, несмотря на обилие цветов в ухоженных палисадниках, нарядные обережные орнаменты на беленых стенах и красно-зеленую черепицу на крышах. Повсюду благолепие и порядок, но почему-то тебя преследует навязчивое ощущение безысходной печали, бесполезности, безнадежности.

На привокзальной площади царило оживление, и вот тут-то было хуже всего.

– Смотри! – потрясенно выпалил Дирвен.

– Вижу.

Среди встречающих столичный поезд преобладали худощавые бледные личности в долгополых плащах – и это были вовсе не люди. Их лица обрамляли длинные белесые бакенбарды, которые шевелились, словно щупальца хищных морских полипов, а безгубые рты напоминали темные щели.

Двое из них подхватили под руки старика с трясущейся головой, приехавшего вместе с крепко сбитой моложавой теткой, и повели по улице прочь от вокзала. Тетка угрюмо и цепко поглядела им вслед из-под капора, украшенного зелеными матерчатыми цветами, с явным облегчением шумно выдохнула и вразвалку направилась к харчевне.

Еще двое двинулись следом за грустной женщиной, которая брела по улице с таким видом, словно ей безразлично, куда идти. Пшоры не отставали, деликатно выдерживая дистанцию в несколько шагов, беловатая поросль на их снулых лицах возбужденно колыхалась.

– Мне сейчас станет дурно, – процедила Хеледика, содрогнувшись от омерзения.

– Мне тоже, – с неожиданной детской прямотой отозвался ее спутник. – Какая у них тут засада… И заметь, здешние магические патрули эту погань не трогают, даже от вокзала не гоняют! Доставай клубок.

– Погоди, до окраины дойдем.

За окраиной и за полосой огородов начинался Глазастый лес – старый, дремучий, опасный, зато не имеющий ничего общего с людскими печалями.

Если бы кто-нибудь спросил, одобряет ли Шеро Крелдон эту затею, он бы высказался категорически против. Нарушение зарока, пусть даже по-мелкому, чревато отдачей, уж магам ли этого не знать. Вдобавок сам по себе прожект под условным названием «Двери на замок» представлялся ему крайне рискованным и ненадежным. Но никто из достопочтенных мнением Шеро не интересовался.

Только и оставалось сидеть в углу, сцепив пальцы на объемистом, как у чворка, брюхе, и мрачно слушать прения.

– Его артефакты и библиотека должны быть незамедлительно приняты на хранение представителями Ложи, с составлением подробной описи в нескольких экземплярах. В Лярану отправим летучее подразделение, официальная версия – в рамках, э-э, устного соглашения о военном присутствии, достигнутого с коллегой Тейзургом незадолго до его исчезновения.

– И особливо кофейный склад взять под охрану! Руки-то у всех загребущие…

«Не только у нас», – мысленно дополнил Крелдон.

– На этом складе должны висеть магические светильники дивной красы, – припомнил с мечтательным выражением на сухоньком лице достопочтенный Робелдон. – Хвалился он, когда их показывал: китонскими мастерами по его собственным эскизам изготовлены, мол-де у него все должно быть прекрасно – и опочивальня, и склад. Надеюсь, коллеги, никто не станет возражать, если я приберу эти светильники на сохранение?

– А я мог бы позаботиться о заморском ковре, который он сторговал у аснагисского купца в начале весны, – предложил достопочтенный Гривьямонг, алчно сверкнув заплывшими глазами.