«Ребятушки» глядели на Зинту снизу вверх угрюмо и воровато. Черная щетина, покрывающая их головы и загривки, напоминала сапожную щетку.

– Не мешкайте, госпожа, пейте. А письмо давайте сюда, я его съем, как велено господином.

И впрямь тянуть незачем. Отвинтив пробку, Зинта решительно произнесла: «Со всем, что на мне есть!» – и залпом выпила сладковато-пресное содержимое. Там был всего-то глоток. Тухурва и гнупи смотрели на нее во все глаза.

Комната потихоньку закружилась, поплыла. И флакон, и крышечка выскользнули из пальцев, черноголовые кинулись подбирать. Гротескная старушонка в надетых одна на другую рваных кофтах энергично двигала челюстями, дожевывая письмо. Уши заложило, лекарка почувствовала, что ноги ее не держат, и уже приготовилась к тому, что сейчас расшибется об пол, но вместо этого мягко упала на четвереньки.

– Хватайте госпожу! – азартно взвизгнула тухурва.

Зинта успела отпрыгнуть от бросившихся к ней гнупи. Раз хотят поймать – надо спасаться. Попыталась забиться от них в темноту под комодом, но ее ухватили сзади и вытянули наружу – ощущение было не то чтобы слишком болезненное, но неприятное.

Извернувшись, она увидела гнупи, вцепившегося в пушистый рыжевато-дымчатый хвост. Что?.. Да как он смеет?!

Молниеносно ударив, Зинта разодрала ему кожу на заскорузлой смуглой руке, напоминающей клешню. А вот нечего хватать за хвост! Трогать его она разрешила бы разве что Суно… Подумав об этом, Зинта мурлыкнула, но тут гнупи опять вознамерились ее поймать. Не поймают!

Одним отчаянным прыжком она очутилась на комоде, оттуда перемахнула на кровать, а с кровати – на штору с блекло-коричневыми розами, из которых торчали нитки. Проворно полезла вверх. Судя по виду этой шторы, по ней уже не раз лазили, еще до Зинты. Карниз неудобный, а ну как не удержишься… Зато с потолка свисает старая паутина, ее лохмотья завлекательно шевелятся от дуновения – так и хочется схватить.

– Госпожа, кис-кис! – умильно позвала снизу тухурва. – Спускайтесь оттуда, нам пора!

Зинта презрительно поглядела на нее и снова уставилась на паутину. Раз шевелится – значит, надо поймать. Может, оно съедобное?..

– Ребятушки, достаньте госпожу! Как есть она всякое разумение в один миг потеряла… Давайте живее, пока нас тут злыдни-маги не застукали!

Гнупи, даже не скинув деревянных башмаков, мигом повспрыгивали друг другу на плечи, не хуже акробатов в цирковом балагане. Прямо напротив Зинты, заслонив соблазнительные лохмотья, до которых и раньше-то было не дотянуться, замаячила насупленная физиономия с мясистым сизым носом. Ага, по носу она и ударила!

Черноголовый неловко взмахнул руками, отшатнулся, и живая пирамида развалилась.

– Да хватайте же ее! – тухурва сердито притопнула ногой, обутой в разношенный башмак с загнутым мыском. – Царапин боитесь, олухи? Лучше господина бойтесь! Он чучел из вас понаделает, колдовские книги в вашу кожу переплетет, и я с вами заодно пропаду пропадом… А ну, шевелитесь, вас много – она одна!

Черноголовые вновь слаженно запрыгнули друг дружке на плечи. Тот, что оказался наверху, схватил Зинту и издал победный возглас. Что ж, зато она успела вцепиться в штору… Так она теперь и отпустит эту штору!

Акробатическая пирамида снова рассыпалась, послышался треск рвущейся ткани, все очутились на полу, а сверху кучу-малу накрыло тяжелым пыльным гобеленом.

– Оборвали, а велено же было следов не оставлять, – сокрушенно охнула тухурва. – Держите крепче госпожу, давайте ее сюда!

Зинта извивалась, шипела и царапалась, но чихающие от повисшей в воздухе пыли гнупи запихнули ее в корзину и накрыли сверху крышкой. Тогда она съежилась и затихла. Те, кто ее поймал, рядом, она чуяла их запах, но теперь их, по крайней мере, не было видно.

Корзину трясло, только и слышался торопливый дробный стук деревянных башмаков, да еще тухурва время от времени покрикивала скрипучим голосом:

– Бегите шибче! Еще шибче, а то не сносить нам головушек, коли догонят!

Она не отставала от носильщиков «паланкина для госпожи», хоть и выглядела сгорбленной древней старушкой.

Выбрались бы отсюда без шума, если бы свернувшаяся в корзине лекарка не ощутила «зов боли». Ее человеческий разум, ошеломленный превращением, мигом проснулся. У больного повреждены пальцы. Под ногтями что-то инородное, травмирующее. Зинта рванулась из корзины, но крышка была накрепко привязана. Да куда же ее уносят, если ей надо поскорее добраться до пациента?

Лекарка протестующе крикнула, но гнупи ее не послушались, и тогда у нее из горла вырвался негодующий вой: неужели не понимают, что где-то рядом находится человек, которому нужна помощь!

– Госпожу что-то растревожило! – озабоченно заметила командирша. – Прибавьте ходу, ребятушки, не то поймают нас эти злыдни!

Топот ускорился. Зинта билась в корзине, отчаянно выла от страшной чужой боли (нет, она ее не чувствовала, как свою, но все равно это было невыносимо) и пыталась разорвать плетенку, чтобы вырваться наружу. Она ведь может помочь, благодарение Тавше, может вылечить, а ее куда-то уносят…

Откуда-то сверху тоже донесся топот и человеческие возгласы:

– Что там такое?

– Да гнупи балуют!

– Гнупи – здесь?!

– Вы слышите? – вмешался негодующий женский голос. – Они кошку мучают! Ужас, как она кричит! Винсойм, ты же боевой маг, надо отбить у них кошку!

– Заклятьями лупят, – тяжело дыша, проворчала тухурва. – Господин нам кое-чего дал для защиты, господин у нас строгий, но предусмотрительный… Щас в ответ получат!

Послышался грохот, словно что-то падало, и треск, как от фейерверка. В корзину просочился запах озона и пряностей, Зинта чихнула.

– Ах они, дряни такие! – вскрикнула та же девушка. – Винсойм, врежь им еще, только чтобы кису не зацепило!

«Кошек мучить нельзя, это верно, – подумала Зинта, у которой то ли под действием вскипевшей вокруг магии, то ли по какой-то иной причине сознание ненадолго прояснилось. – А людей – можно? То, что у вас тут кому-то иголки под ногти загоняют, вас, таких добрых, нисколько не беспокоит?!»

– Ламсидия, твоя оценка по курсу «Волшебный народец» аннулирована! – перекрыл голоса молодежи солидный мужской бас. – Гнупи, равно как и другой народец, обитающий при человеческом жилье, не могут причинять вред кошкам и прочим домашним животным – это для них под запретом, Условие не позволяет. Они пакостят только людям и друг другу. Раз не знаешь основ, пойдешь на пересдачу.

– Но, учитель, там внизу кричала кошка! – возразила юная магичка. – Вот, слышите?

Как раз в это время «зов боли» усилился, и у лекарки вырвался новый яростный вопль.

– Разберемся, откуда здесь взялись гнупи и что с ними за демон, который орет кошачьим голосом, – решил старший маг. – Заблокировать выходы!

Зинта слышала весь этот разговор, потому что гнупи уже не мчались по прямой, а спускались вниз – то ли в колодец, то ли в шахту, передавая корзину из рук в руки.

– Прорвались! – злорадно хихикнула тухурва. – Слабовата их магия супротив заклятий нашего господина!

– Угодили мы в рабство, но уж зато наш господин круче всех! – поддержал ее кто-то из гнупи.

Остальные загомонили, одни соглашались, другие спорили – мол, привольная жизнь все-таки лучше рабства.

«Зов боли» затих – вернее, лекарка перестала его ощущать, после того как черноголовые со своей ношей выбрались с заэкранированной территории, которая принадлежала Дому Инквизиции.

Корзина покачивалась, и под стремительный перестук подошв пассажирка задремала, хотя ей было неуютно и тревожно, вдобавок хотелось есть. Это продолжалось довольно долго, но в конце концов бег прекратился, крышку сняли.

Ее вытащили наружу, она зажмурилась от яркого света.

– Зинта, наконец-то! Радость моя, какая же ты у нас красавица…

Лицо Эдмара, непривычно большое. Он взял ее на руки и принялся чесать за ушком.

– Трехцветная, глаза-изумруды… Какая ты прелесть! Признаться, совсем не хочется кому-то тебя отдавать… А вы пока свободны, убирайтесь.