Сейчас надо бы что-нибудь этакое элегантно-небрежное обронить, чтобы произвести на него впечатление. Дирвен вцепился потными руками в ткань плаща, словно утопающий в борт спасительной лодки, и осипшим от накатившего страха голосом выпалил:
– Эдмар, кого я вижу! Как насчет чего-нибудь такого… Ну, в общем, ты чего не подумай, я не такой, и со всякой вашей мерзопакости меня блевать тянет, но один раз не считается, и если сейчас какую-нибудь мерзопакость это самое, нас же тут не увидят, народа же не видно…
Получилось как-то нескладно. Эдмар слушал, картинно заломив бровь и слегка улыбаясь, вот бы научиться так же улыбаться… В горле вконец пересохло, но Дирвен продолжил:
– Только не думай, я не из таких. Смотри, кусты! Пошли туда, а то нас госпожа Зинта увидит, она тебя ищет.
– Право же, Дирвен, я пока еще не совершил ничего настолько злодейского, чтобы прятаться по кустам от служительницы богини милосердия, – ухмыльнулся пьяный маг.
– А вот не ври, ты много чего совершил, но я сейчас не об этом, я о мерзопакостях! Честное слово, мне самому противно, но если один раз это сделать, ничего же такого… Давай попробуем?
– Что – попробуем? Боюсь, я не уследил за ходом твоих рассуждений.
– Мерзопакость, говорю, давай сделаем! – рявкнул Дирвен, начиная в придачу к нестерпимому смущению еще и злиться.
– Хм, тебя, значит, на мерзопакости потянуло? Предлагаешь вытоптать клумбу, опрокинуть скамейки, поломать кусты, да потом в этих же кустах и спрятаться – а то мои дражайшие коллеги нас там не найдут. Пардон, но это вульгарно. Я не участвую.
– Неужели не понимаешь? Я имею в виду самую мерзопакостную мерзопакость! Можно подумать, ты не понял, что я имею в виду…
– Отчего же, понял. Хочешь сказать, что надо бы еще и мусорницы перевернуть, а их содержимое раскидать по дорожкам? Не спорю, что это будет самая мерзопакостная мерзопакость, однако ни изысканного вызова, ни шарма я в этом не нахожу. Ты ведь совсем не умеешь держать лицо. Только представь картинку: от кустов остались огрызки, клумба выглядит так, словно на ней куджарх валялся, скамейки вверх тормашками, незатейливые деревянные вазы разбиты в щепки, повсюду разбросан мусор – и посреди этого безобразия стоишь ты. Точь-в-точь как сейчас: красный, будто вареный рак, взгляд устремлен в землю, пальцы нервно теребят плащ на уровне причинного места – словно в довершение, в качестве последнего штриха, ты собрался еще и нужду здесь справить, но некое смутное нравственное чувство тебя удерживает. Поверь мне, это будет удручающее зрелище.
– Гад ты, Эдмар! Я всегда знал, что ты последняя сволочь и придурок! Задрипанный жабий демон, крашеный, как продажная девка, вот ты кто!
– Уж не хочешь ли ты меня оскорбить? – осведомился Тейзург угрожающе сладким голосом.
– Павлинье чучело из коллекции дохлого чворка!
– О, ты всерьез считаешь, что где-то есть чворк, способный проглотить павлинье чучело в натуральную величину? Однажды я видел в алендийских катакомбах примечательно крупный экземпляр, но это даже для него чересчур… А хочешь, я тебя превращу в павлина? Или в чворка, на выбор?
– Попробуй, гад! – он отдал своим амулетам команду «к бою».
– Ну что ж… – и тут Эдмар осекся, глумливую улыбку с его ненавистного треугольного лица словно тряпкой стерли. – Дирвен… Боги и демоны, это у тебя что?
Уставился он на тыкву – вернее, на выпуклость под камзолом, где была спрятана тыква. Приготовившись к драке с опасным противником, амулетчик принял удобную стойку, вот плащ и распахнулся.
– Это не твое дело! – огрызнулся Дирвен. – Не вздумай тронуть!
Вдруг эта сволочь вмажет прямо по тыкве, и… И тогда пророчество Сухредлона сбудется, а его ждет нагоняй за то, что не прислушался к словам видящего мага и позорно не выполнил поручение. Проваливать задания он не любил, и даже не потому, что за это ругают: он же первый амулетчик, лучший из лучших, и у него все должно получаться так, чтобы остальные только рты разевали от зависти.
– Несказанно рад, что это не мое, – пробормотал внезапно побледневший Тейзург. – Помнится, Зинта однажды сказала, что ты со своими амулетами способен на все, даже на нечто в этом роде, а я тогда решил, что это шутка. Значит, и вправду способен…
Зинта, легка на помине, появилась в другом конце сквера и бегом устремилась к ним.
– Эдмар!
– Смотри, ты была права, – обратился к ней маг. – Глянь, какой ужас… Дирвен, пардон за праздное любопытство, только один вопрос: от кого?
– Что – от кого? – переспросил сбитый с толку амулетчик.
– От кого у тебя вот это, – собеседник указал взглядом на тыкву.
– От учителя Сухрелдона! А ну, отойди с дороги!
– Вот как, значит, от Сухрелдона… Должно быть, тебя покорили его стихи, но чтобы это привело к столь невероятным последствиям…
– Эдмар, нет, нет! – лекарка энергично замотала головой. – Это совсем не то, что ты подумал! Пойдем-ка лучше домой.
– Что ж, Дирвен, поздравляю вас с учителем Сухрелдоном, – не обращая на нее внимания, продолжил маг. – Хотя, если кого-то интересует мое мнение, я нахожу, что это чудовищно. И демонов Хиалы еще называют извращенцами, в то время как среди людей творятся подобные дела! Нет уж, пойду я отсюда к своим старым добрым приятелям…
Возле клумбы появилась в воздухе зыбкая арка, за которой клубился торфянисто-темный туман. Считается, что открыть Врата Хиалы в святая святых Светлейшей Ложи невозможно, этому воспрепятствуют оградительные заклинания, но Эдмар, тем не менее, открыл их и шагнул во тьму раньше, чем Зинта успела схватить его за руку. Врата сразу же исчезли.
– К демонам убрался, придурок, – Дирвен хотел сплюнуть на клумбу, но передумал. – Сначала нес ерунду, потом окончательно спятил.
– Ладно уж, пусть лучше куролесит в Хиале, чем здесь, – рассудила лекарка. – Лишь бы живой вернулся.
Вот это совсем не обязательно, поделом будет гаду, если его там демоны в клочья порвут. Амулетчик оставил эту кровожадную мысль при себе.
– Пойду посмотрю, что делают остальные, – озабоченно заметила Зинта и повернула к особняку Зибелдона.
А Дирвен двинулся обратно к оранжерее, довольный тем, что сберег тыкву, так что никакой беды из-за нее не случится, и в то же время затаив едкую обиду на Эдмара. Когда-нибудь он отомстит этой безмерно подлой сволочи. Честное слово, за ним не пропадет.
У Зибелдона лекарка застала Шеро, которому еще раньше послала мыслевесть, и нескольких архимагов. Рассказала, что случилось – впрочем, дознатчики уже успели все выспросить у Нинодии, – и поспешила в лечебницу. Суно увезли в экипаже двое подчиненных Крелдона, они за ним присмотрят.
На улицу Розовых Вьюнов она вернулась поздно вечером. В доме было непривычно тихо: песчаная ведьма еще вчера уехала по заданию Ложи в какой-то провинциальный городок, а Табинса со своим семейством отправилась на Светлячковые луга. Многие горожане ездят туда любоваться светлячками – несметными россыпями зеленых и голубых огоньков среди посеребренной лунным светом травы. Говорят, иногда там можно увидеть танцующих флирий.
Тамошние гостиницы в эту пору переполнены, но Табинса наверняка выцарапает себе комнату. Да скорее всего, их пустят в закрытую для простых смертных гостиницу Ложи, ведь с ними Сонтобия Кориц, которую сопровождает приставленная Ложей охрана. Откровенно говоря, эту вылазку и затеяли ради Сонтобии, а вовсе не ради светлячков. Обхаживают мать «жениха».
Глодия и Салинса за последнее время изменились в лучшую сторону – стали одеваться со вкусом, и в манерах у них появился некоторый лоск, на это даже Суно обратил внимание. Зинта опасалась, что девицы замучают несчастную учительницу, такие кого угодно замучают, но Эдмар в ответ лишь усмехнулся:
– О, только не ее! Она умеет укрощать и подчинять, это у нее излюбленная игра. С Глодией и Салинсой справится единственно такая наставница, а с другой стороны, эти зубастые девочки из тех, кого она не сломает, зато многому научит. Можно сказать, они с моей помощью обрели друг друга. Интересно, сумеет ли она сотворить из этих двух гарпий очаровательных барышень? Сделать из Хеледики еще большую красавицу – никаких проблем, а здесь материал неблагодарный, зубы обломаешь… Но я подозреваю, она справится. Ты ее видела? Этакая салонная хищница с хлыстом на поясе. Восхищаюсь этой женщиной. Будь она лет на пятнадцать моложе, я был бы от нее без ума.
