Фактически блокада Берлина со стороны Сталина была военной операцией. Блестящим отвлекающим маневром. Вся транспортная авиация американцев бессмысленно жгла бензин, по существу, работая на успех китайской революции! Позже кто-то из американских деятелей сострил: «Мы долго и внимательно смотрели на «большой берлинский мост» и потеряли маленький Китай».

Но западные немцы, так и не постигшие византийской мудрости советского Генералиссимуса, до сих пор наивно славят американцев, считая, что эти простаки, проглядевшие коммунистический Китай, спасли их «демократию» в Берлине.

Китайская Народная Республика была провозглашена 1 октября 1949 года, и, конечно, установление коммунистической власти в Китае имело для Сталина большое значение. Накануне избрания председателя компартии Сталин послал военному советнику в Китае Р.Я. Малиновскому телеграмму: «Завтра в Шанхае состоится пленум ЦК Компартии Китая, на котором будет избран Мао Цзэдун. Это может иметь крупные политические последствия, товарищ Малиновский…»

Сталин умел заглядывать вперед, он умел перекраивать политические карты мира. И несомненно, что победе китайской революции способствовали разгром Квантунской армии и поражение Японии. Теперь ему оставалось закрепить результаты этого важного исторического события. В Москву Мао Цзэдун прибыл для участия в праздновании 70-летия Сталина.

На торжественном заседании 21 декабря 1949 года Вождь китайских коммунистов заявил: «Товарищ Сталин является учителем и другом народов всего мира, учителем и другом китайского народа. Ему принадлежит развитие революционной теории марксизма-ленинизма и в высшей степени выдающийся колоссальный вклад в дело международного коммунистического движения. Китайский народ в борьбе против угнетателей всегда глубоко и остро чувствовал и чувствует всю важность дружбы товарища Сталина».

Союз с Китаем входил в приоритетные внешнеполитические расчеты Сталина. Мао Цзэдуна поселили в Кремле, но, кроме официальных встреч в присутствии членов Политбюро, беседы двух лидеров проходили и на даче Сталина в Кунцеве. «Прислуги, — рассказывает переводчик Н. Федоренко, — в комнате не бывало. Приходила лишь одна официантка, которая приносила какое-либо горячее блюдо, показывала его хозяину и затем относила на сервировочный стол. Вино каждый наливал себе сам, но… большинство скорее делало вид, что выпивает… Сталин обычно отпивал один-два глотка сухого вина из своего хрустального бокала на ножке, смешивая красное и белое вина из двух бутылок…»

Конечно, страны существенно отличались друг от друга. Прежде всего уровнем развития, национальными особенностями и даже количеством населения, и лидерам государств было что сказать друг другу. Мао Цзэдун оставался в Москве более двух месяцев. Сталин осмысленно придавал исключительную важность новому союзу. Темы собеседования были самыми различными, строгой повестки дня не существовало.

После продолжительных переговоров 14 февраля 1950 года был подписан советско-китайский договор о дружбе и взаимопомощи сроком на 30 лет. Одновременно было принято соглашение о передаче Китайской Народной Республике Чаньчуньской железной дороги, Порт-Артура и Дальнего. Китаю был предоставлен кредит в 300 миллионов долларов для оплаты поставок железнодорожного и промышленного оборудования из СССР. Уже после подписания договора Мао Цзэдун попросил Сталина о присутствии на ответном приеме; китайская делегация решила организовать его в «Метрополе». После некоторого колебания Сталин согласился.

В назначенный день, 14 февраля, вспоминает переводчик Вождя, в вестибюле «открылась парадная дверь, и на пороге, как в раме на портрете во весь рост, стоял Сталин. Быстрым взглядом он обвел вестибюль… Приблизившись к гардеробу, Сталин начал расстегивать шинель, услужливый гардеробщик подскочил и произнес:

— Разрешите, Иосиф Виссарионович, подсобить… — Прищурившись, Сталин взглянул на него и, вежливо поздоровавшись, с легкой иронией произнес:

— Благодарю, но это, кажется, даже я умею. — Сняв шинель, он подошел к вешалке, повесил ее, положил на полку свою фуражку и, посмотрев в зеркало, поправил волосы… Банкетный зал встретил его громкими рукоплесканиями и шумными возгласами восторга. На какой-то миг Сталин остановился, окинул взглядом собравшихся и пошел к Мао Цзэдуну, который стоял за длинным столом «президиума».

Установление официальных дружественных отношений было с огромным энтузиазмом встречено народами обеих стран. Теперь к социалистическому лагерю относилось более 800 миллионов населения планеты; по радио регулярно транслировалась новая песня на музыку Мурадели, начинающаяся словами «русский с китайцем — братья навек». В Китай выезжали десятки тысяч советских специалистов, китайские студенты приезжали в советские вузы и другие учебные заведения. После смерти Вождя эту много обещавшую «дружбу — навек» самонадеянно разрушил любитель американской кукурузы Хрущев.

Появление нового государства, вставшего на путь социалистического строительства, коренным образом меняло расстановку сил на Дальнем Востоке, и к весне 1950 года «сдержанное» отношение Сталина к корейской проблеме изменилось. Пхеньян тоже продолжал настаивать на решении вопроса об объединении Кореи.

И 15 мая в шифрограмме, направленной в Пекин под псевдонимом Филиппов, Сталин отметил: «В беседе с корейскими товарищами Филиппов и его друзья высказали мнение, что в силу изменившейся международной обстановки они согласны с предложениями корейских товарищей приступить к объединению. При этом было оговорено, что вопрос должен быть решен окончательно китайскими и корейскими товарищами совместно, а в случае несогласия решение вопроса должно быть отложено до будущего обсуждения».

Настаивая на скорейшем выводе американских войск с южной части полуострова, руководство КНДР указывало, что более трех четвертей населения этой территории Кореи «нелегально проголосовало за депутатов Народного собрания», находившегося в Пхеньяне. Но если Ким Ир Сен требовал восстановления «законной власти», то посаженный американцами на юге страны президент Ли Сын Ман, в свою очередь, выступал с призывами «освободить» Северную Корею.

Кто был прав в этой ситуации? Очевидно, что с точки зрения демократического волеизъявления народа права была северная сторона. И в тот исторический период без американской поддержки никакое марионеточное правительство не удержалось бы на юге станы даже несколько недель. Для этого не требовалось вмешательство советских войск, которые к этому времени были выведены из Северной Кореи.

Ситуация была определенно понятна как в Сеуле, так и в Пхеньяне, и напряжение на границе по 38-й параллели, переходящее в вооруженные стычки, нарастало. В воскресенье 25 июня 1950 года после двухчасовой артиллерийско-минометной подготовки части Народной армии Кореи двинулись на юг. Уже через три дня был взят Сеул, а к середине августа армия подошла к Тэгу и Пусану. Казалось, что поверженный противник вскоре будет сброшен в море.

Такого развития событий Америка не могла допустить. Спешно заручившись поддержкой ООН, Соединенные Штаты ввели в Корею свои войска. Демократизацию по-американски они начали с излюбленного приема. С ковровых бомбардировок деревень, городов и поселков, что впоследствии стало обычной тактикой ведения американских войн по всему миру. Наступление корейской Народной армии на крайнем юге полуострова у города Тэгу затормозилось.

В ответ на просьбу Ким Ир Сена к советскому правительству о военной помощи посол СССР Штыков пообещал прислать в народную армию советских офицеров. Однако самодеятельность посла была одернута шифрограммой Сталина:

«Пхеньян, Совпосол. Как видно, вы ведете себя неправильно. Так как пообещали корейцам дать советников, а нас не спросили. Вам нужно помнить, что Вы являетесь представителем СССР, а не Кореи. Пусть ваши советники пойдут в штаб фронта и в армейские группы в гражданской форме в качестве корреспондентов «Правды» в требуемом количестве. Вы будете лично отвечать за то, чтобы они не попали в плен».