Однако Берия задержал передачу этого документа Сталину. В мае в руки уполномоченного ГКО по науке С.В. Кафтанова попало второе письмо лейтенанта Флерова. Он писал:
«…Знаете ли Вы, Иосиф Виссарионович, какой главный довод выставляют против урана? — «Слишком здорово было бы»…На первое письмо и пять телеграмм ответа я не получил. Это письмо последнее, после которого я складываю оружие и жду, когда удастся решить задачу в Германии, Англии или США. Результаты будут настолько огромны, что будет не до того, кто виноват в том, что у нас в Союзе забросили эту работу…»
Но и на этот раз письмо не дошло до адресата. Кафтанов передал обращение Флерова Берии, а тот переадресовал его начальнику внешней разведки Фитину. 7 мая 1942 года разведуправление направило письмо руководителю спецотдела Академии наук СССР М. Евдокимову. В нем спрашивалось: «Имеет ли в настоящее время эта проблема реальную основу для практической разработки вопросов использования внутриядерной энергии, выделяющейся при цепной реакции урана…»
В ответе академика В.Г. Хлопкина 10 июня 1942 года отмечалось: «Академия наук не располагает никакими данными о ходе работ в заграничных лабораториях по проблеме использования внутренней энергии, освобождающейся при делении урана… почти совершенно не публикуются работы, связанные с решением этой проблемы». Академик высказывал мнение: ему кажется, что этим «работам придается значение и они проводятся в секретном порядке».
Однако сотрудники научно-технической разведки уже не сомневались в важности решения атомной проблемы. В выводах новой докладной Квасников и Овакимян отмечали: «Учитывая, что в нашей стране крупные ученые не очень-то верят, что в ближайшем будущем можно создать атомное оружие, полагали бы целесообразным вышеперечисленные документы направить для оценки не светилам отечественной науки, а сравнительно молодому, честному и довольно известному в ядерной физике ученому».
Это заключение и легло на стол Председателя ГКО. В конце сентября в Кремле прошло совещание, на которое были собраны ученые, работающие в области ядерной физики. Доклад сделал Кафтанов, и первый вопрос, который задал Сталин специалистам-атомщикам, был прямым. Он касался фактов:
— Могут ли немцы или наши союзники создать атомную бомбу?
Последовавшее вслед за этим вопросом молчание научных светил он прокомментировал замечанием:
— Вот младший техник-лейтенант Флеров пишет, что надо незамедлительно заниматься созданием атомной бомбы, а вы, ученые специалисты, молчите…
Но по выражению исследователя Стефансона: «Ученый никогда не старается ничего доказать. Он устанавливает факты». И первым отреагировал 62-летний академик А.Ф. Иоффе:
— …Для решения стоящей перед нами весьма сложной научно-технической задачи есть только один плюс — мы знаем, что проблема атомной бомбы решена. Но минусов у нас гораздо больше. Англичане привлекли к урановым исследованиям крупных ученых со всего мира… Англия имеет солидные научные базы в Оксфорде, Бирмингеме, Кембридже и Ливерпуле… Британские ученые опираются на сильную промышленную базу. У нас же ей нанесен ущерб, а научная аппаратура эвакуирована в различные районы страны…
Конечно, Верховный Главнокомандующий, занимавшийся с начала войны постоянным координированием боевых действий многочисленных фронтов и ежедневно соприкасавшийся с вопросами снабжения армии танками, самолетами, артиллерией и другими бесчисленными проблемами, не хуже академиков понимал сложность атомной проблемы. Поэтому он пояснил:
— Я понимаю, что создание атомной бомбы потребует общегосударственной программы. Мы пойдем на это, несмотря на тяжелые условия военного времени. Трагичность ситуации состоит в том, что, когда надо обеспечить мир, нужно делать такие же вещи, как у противника… Я хотел бы услышать: сколько нужно времени и сколько будет стоить создание бомбы?
— Стоить это будет почти столько же, сколько стоит вся война, а отстали мы в исследованиях на несколько лет, — ответил Иоффе.
Кафтанов пишет в воспоминаниях, что после некоторого раздумья Сталин сказал: «Надо делать». Однако сам Иоффе не принял предложение возглавить все работы по атомной тематике. Он сослался на возраст и предложил кандидатуру И.В. Курчатова. 28 сентября 1942 года, в разгар боев на улицах Сталинграда, Сталин подписал постановление ГКО № 2352 «Об организации работ по урану».
Сорокалетний Игорь Курчатов окончил физико-математический факультет Крымского государственного университета в 1923 году и профессора И.М. Крылов и А.Ф. Иоффе были среди тех, кто читал там лекции. Поэтому молодой специалист впоследствии стал одним из ведущих сотрудников Ленинградского физико-технического института, созданного под руководством Иоффе.
С началом войны институт был эвакуирован в Казань. Здесь Курчатов работал над технологией подрыва немецких магнитных мин под действием магнитного поля, но в конце октября его вызвали в столицу. В уютном номере гостиницы «Москва» профессор больше недели изучал материалы разведуправления. В его распоряжении оказались три папки. Документы и сведения, добытые военной разведкой в Великобритании, захватывали воображение, однако предстоявшая задача казалась весьма и весьма непростой.
Поэтому в заключении, предназначавшемся Сталину, 27 ноября 1942 года ученый формулировал проблему довольно сдержанно: «В исследовании проблемы урана советская наука значительно отстала от науки Англии и Америки… Ввиду того, что возможность введения в войну такого страшного оружия, как урановая бомба, не исключена (курсив мой. — К.Р.), представляется необходимым широко развернуть в СССР работы по проблеме урана и привлечь к ее решению наиболее квалифицированные научные и научно-технические силы Советского Союза».
Учитывая сложность и громадную трудность задачи, Курчатов отмечал, что «представляется необходимым учредить при ГКО Союза СССР под Вашим председательством специальный комитет, представителями науки в котором могли бы быть академик Иоффе А.Ф., академик Капица П.П. и академик Семенов Н.Н.».
На докладной Курчатова 28 ноября Молотов сделал пометку: «Т(ов). Сталину. Прошу ознакомиться с запиской Курчатова…» Уже на следующий день докладная Курчатова оказалась на столе Верховного Главнокомандующего. Современники называли Сталина гениальным; и, давая такую оценку, они прежде всего имели в виду прозорливость Вождя. Конечно, можно оспаривать такую формулу.
Но справедливо ли отказать ему в дальновидности? Можно ли отрицать, что он лучше, чем кто-либо из его современников, не только видел окружающее. С поражавшими настойчивостью и решительностью он принимался за реализацию сложнейших проблем. Правильно мыслить — значит созидать. Он находил нужных людей, необходимые средства и способы для осуществления самых трудных задач, доводя их до завершения.
11 февраля 1943 года Сталин подписал еще одно постановление ГКО об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях. Общее руководство возлагалось на Молотова; и в апреле для реализации атомного проекта в Академии наук СССР была создана специальная лаборатория № 2. Ее руководителем назначили Курчатова, но комплектацией штатов занимались разведчики.
Для подбора кадров секретной лаборатории специальные группы отбирали перспективных специалистов из молодежи; отбирали не только физиков, но и математиков. Кандидатов приглашали на семинары и собеседования. В результате были созданы уникальные коллективы, способные реализовать ядерный проект.
От Совета Народных Комиссаров в апреле 1943 года к координированию работ по ядерной теме был привлечен и нарком химической промышленности М.Г. Первухин. Информируя наркома о принятом решении, Молотов подчеркнул: «Это личное поручение товарища Сталина».
Деятельность специалистов, посвященных в проблему, проходила в атмосфере повышенной секретности. Сразу после постановления ГКО по указанию Сталина внешняя разведка начала углубленную работу по делу «Энормоз». Руководством научно-технической разведки был разработан детальный план. Все документы исполнялись только от руки. Связь разведки с Курчатовым осуществлял доктор технических наук Гайк Овакимян. В Нью-Йорке, Вашингтоне, Лос-Анджелесе и Сан-Франциско были учреждены должности заместителей резидентов. Резидентом в Нью-Йорк Сталин направил самого начальника НТР Л. Квасникова.
