«Мир будет сохранен и упрочен, если народы мира возьмут дело сохранения мира в свои руки и будут отстаивать его до конца… Война может стать неизбежной, если поджигателям войны удастся опутать ложью народные массы, обмануть их и вовлечь их в новую мировую войну… Что касается Советского Союза, то он и впредь будет непоколебимо проводить политику предотвращения войны и сохранения мира».

Трезвая позиция Сталина нашла поддержку в широких международных общественных кругах, но она не охладила американских «ястребов». Уже не надеясь на успех вверенных ему сил, 24 марта 1951 года Главнокомандующий войсками ООН генерал Макартур потребовал применить против Северной Кореи и Китая атомное оружие. Это экстремистское заявление вызвало неприятие даже в Вашингтоне. Воинственного генерала спешно сняли с поста, назначив нового главнокомандующего — генерала Ван Флита. Тем временем война в Корее продолжалась с переменным успехом для противоборствующих сторон. Если с 22 апреля, после начала нового наступления, северокорейские и китайские части потеснили противника, то ответное контрнаступление в мае принесло успех ооновским силам.

К середине 1951 года фронт стабилизировался на 38-й параллели, но опасность превращения войны в Корее в глобальный конфликт продолжала сохраняться. Выступая по американскому телевидению 23 июня 1951 года, постоянный представитель СССР в ООН Я.А. Малик призвал воюющие в Корее стороны приступить к переговорам о перемирии. Однако переговоры, начавшиеся 10 июля, затянулись на неопределенный срок.

Между тем против маленькой Кореи было брошено самое современное «обычное» оружие, но особенностью этой войны, проводимой американцами, стали не прекращавшиеся массовые бомбардировки гражданского населения. Газеты мира пестрели фотографиями разрушенных городов и сел, истощенных крестьян, женщин и детей, убитых цивилизованными варварами. Во время войны погибло ДЕВЯТЬ миллионов корейцев!

Интересно, когда состоится мировой трибунал, на котором будет осужден демократический фашизм американцев? За массовое уничтожение народов Кореи, Вьетнама, Югославии, Ирака и других стран планеты.

Массовое убийство гражданского населения облегчалось тем, что Народная армия Кореи не имела своей авиации. В этих условиях Сталин принял неординарное решение. По его приказу на китайской территории близ корейской границы было развернуто несколько советских авиадивизий. Одетые в китайскую военную форму, с китайскими опознавательными знаками на плоскостях боевых машин, советские пилоты взяли под охрану воздушное пространство над Северной Кореей. Чтобы исключить опасность плена, летчикам было категорически запрещено пересекать линию фронта.

Появление в небе Кореи советских реактивных самолетов сразу переломило ситуацию. Авиаконструктор А. Яковлев пишет, что использование Миг-15 «против новейших реактивных истребителей «Норт Америкен» и «Сейбр» наглядно показало американцам, на что способны советская наука и советские конструкторы».

Такого поворота событий трубадуры войны не ожидали. Советские пилоты в течение этой войны сбили свыше 1300 американских самолетов, потеряв со своей стороны 345 машин. Только дивизия трижды Героя Советского Союза Ивана Кожедуба уничтожила 258 боевых машин противника.

Основной реактивный стреловидный истребитель МиГ-15, находившийся на вооружении Советской армии, был хорошей машиной, но уже в июне 1951 года на совещании в Кремле был рассмотрен вопрос о создании на его базе тоже серийного нового истребителя МиГ-17.

На очередном совещании у Сталина, состоявшемся 30 июля, было утверждено постановление о постройке легкого малогабаритного двигателя АМ-5 конструкции Микулина, двухместного барражирующего всепогодного и ночного перехватчика Як-25, а также самолета, послужившего основой известного советского истребителя МиГ-19.

Сами реальные события продемонстрировали бесперспективность надежд на политику атомного шантажа не только в отношении Советского Союза, но и даже применительно к маленькой стране. Это понимали и трезвые политики на Западе. Конечно, поддерживая в освободительной борьбе народ Кореи, Сталин не собирался импортировать революции.

Он искренне желал мира. Тонкий политик, умудренный опытом жизни государственный деятель планетарного масштаба, он готов был пойти на разумные компромиссы. В это время его осмысленным жестом доброй воли стал шаг, умышленно не афишируемый в Советском Союзе после смерти Сталина и превратно истолковываемый на Западе, касавшийся Германии.

Именно в период американо-корейской войны Сталин вернулся к мысли о воссоединении Германии как единого и целого государства. Человек, глубоко понимавший психологию национального самосознания, он не хотел, чтобы разделение страны ущемляло самолюбие немцев, подобно унижению условий Версальского договора.

В интервью группе редакторов американских газет, опубликованном 2 апреля 1952 года, Сталин высказал идею о встрече глав великих держав и объявил предложение об объединении Германии. В этом сталинском интервью впервые была изложена идея мирного существования государств с различными социальными системами.

«Мирное существование капитализма и коммунизма, — заявил Сталин, — вполне возможно при наличии обоюдного желания сотрудничать, при готовности взять на себя обязательства, при соблюдении принципа равенства и невмешательства во внутренние дела других государств».

Может показаться поразительным, но предложение об объединении Германии отверг не кто иной, а германский канцлер Аденауэр. Что же заставило его не принять такое предложение?

Причин было три. Разделение Германии было выгодно немецкому канцлеру. Убежденный антикоммунист, он понимал, что разделение страны приносит политические и экономические дивиденды. Германия оказалась в центре европейского и мирового внимания как оплот Запада в противостоянии с Востоком. И в силу этого Америка оказывала своему партнеру усиленную экономическую и военную помощь. Воссоединение страны лишило бы Германию роли «обиженной нации».

Кроме того, эта обида за разделение страны могла служить вечным импульсом для морального неудовлетворения немцев, но более всего Аденауэр боялся, что при проведении всеобщих выборов победу могут одержать прокоммунистические силы. Чтобы ликвидировать развитие просоветского мировоззрения, позже в стране был введен «запрет на профессии», не позволявший членам коммунистической партии выполнять некоторые виды работ.

Предложения Сталина не являлись результатом случайного экспромта. Его намерения были тщательно продуманы и осмысленно взвешены. Возросшая сила социалистического лагеря стала очевидной, когда к нему примкнул коммунистический Китай. Сталин скептически относился к военным возможностям Америки. Во время новых переговоров, начавшихся 17 августа 1952 года с Китайской Народной Республикой, Сталин сказал премьеру Госсовета КНР Чжоу Эньлаю:

«Америка не способна вести большую войну. Вся их сила — в налетах, атомной бомбе… Американцы — купцы. Немцы в 20 дней завоевали Францию; США уже два года не могут справиться с маленькой Кореей. Какая же это сила? Атомной бомбой войну не выиграть…» Позже его точку зрения убедительно подтвердила позорно закончившаяся для США война во Вьетнаме.

И все-таки он всеми способами содействовал прекращению кровопролития. 21 декабря 1952 года корреспонденту «Нью-Йорк таймс» Джеймсу Рестоуну Сталин сказал о своей готовности сотрудничать в любом «новом дипломатическом мероприятии, имеющем целью положить конец войне в Корее… СССР заинтересован в ликвидации войны в Корее».

Восстановление подлинного мира он видел в ликвидации самой «холодной войны» и выражал готовность встретиться с новым президентом США, победившим на выборах 1952 года Дуайтом Эйзенхауэром. Хотя война в Корее была прекращена лишь 27 июля 1953 года — уже после смерти Сталина, — но именно его политика стала основой наступления мира на Корейском полуострове.

Его намерения определялись прагматизмом. В эти годы страна жила полнокровной, насыщенной жизнью, полной творческого подъема, народного энтузиазма и уверенных перспектив в будущем. Восстановившее за одну пятилетку довоенный уровень производства, государство Сталина сделало экономический рывок. Это понимали и за рубежом. В год смерти Сталина в статье «Русские догоняют нас…», опубликованной в сентябрьском номере журнала «Нейшнл бизнес», Герберт Гаррис писал, что «темп роста в СССР в 2 — 3 раза выше, чем в США. По темпам роста экономической мощи СССР опережает любую страну».