— Что это такое? — пробормотала Эбби, восхищенно лаская кончиками пальцев полированное резное дерево. Потом, склонив голову набок, принялась разглядывать крышку. — Какая красивая вещь — просто дух захватывает!

У Киппа камень с души свалился. Еще никогда в жизни ему не доводилось делать подобных подарков, тем более женщине, с которой он делил ложе. Но эта вещица была просто предназначена для Эбби. Кипп сам не понимал, с чего он так решил, и ему не хотелось ломать над этим голову. Но с первой же минуты, как на глаза ему попался этот сундучок, он уже твердо знал, что непременно купит его для Эбби.

Присев возле нее на ковер около камина, он вдруг почувствовал себя абсолютно счастливым, как будто снова вернулся в детство. Вот так же когда-то он играл у себя в детской. Усевшись по-турецки перед сундучком, Кипп лукаво взглянул на жену. Он часто дарил своим женщинам подарки, но и сам уже не помнил, когда в последний раз видел в женских глазах что-то, кроме алчности. И уж точно он никогда еще не испытывал при этом такого щенячьего восторга.

Небрежно развязав галстук, Кипп не глядя отшвырнул его в сторону. Эбби не поверила своим глазам — на лице его сияла мальчишеская улыбка. Боже правый, потрясенно подумала она, да он, похоже, просто лопается от гордости!

— Так, а теперь я подниму крышку, — торжественно произнес Кипп, не сводя глаз с Эбби. Было заметно, как он волнуется. Замерев, он ждал, что она скажет. «Какое у нее лицо!» — подумал он. Ему казалось, он еще никогда в жизни не видел у женщины такого живого, такого выразительного лица!

До этого дня ему не раз приходило в голову, что и в браке есть свои положительные стороны — если, конечно, взять в жены не одну, а сразу несколько женщин. Однако сейчас все женское очарование воплотилось для него в этом худеньком, почти бесплотном создании, в этой женщине, что сидела напротив него, которую никому и в голову не пришло бы назвать красавицей. Но все в ней — и лицо, и тело — безумно возбуждало Киппа. Его тянуло к ней со страшной силой, и не просто потому, что он желал ее. Нет, он хотел понять, о чем она думает, какие чувства ее волнуют. Всякий раз, глядя на жену, он гадал про себя, что она сделает в следующую минуту, кем она предстанет перед ним.

Кипп поднял тяжелую крышку сундучка, и Эбби сразу обратила внимание, что та боковая стенка его, что была обращена к ней, состоит из двух створок. Едва сдерживая нетерпение, она приоткрыла их и увидела за ними с полдюжины выдвижных ящичков, заполненных принадлежностями для игр.

Лицо Эбби просияло от радости. Словно ребенок, получивший новую игрушку, она принялась рыться в них, выдвигая один ящик за другим и восторженно ахая при виде все новых и новых сокровищ. В первом лежали шесть крохотных игрушечных лошадок с жокеями. Кипп объяснил ей, что эти фигурки используются в игре под названием «бега».

Эбби взяла их в руки, залюбовавшись искусной работой неизвестного мастера. Яркие краски, которыми были выкрашены фигурки, радовали глаз.

— Интересно, где у них завод? — пробормотала она. — И отверстия для ключа нет. Тогда как они бегут?

— А они вовсе не бегут, — терпеливо объяснил Кипп.

Поерзав на ковре, он подвинулся к ней и, сунув руку в ящичек, извлек оттуда костяной шарик, который обычно использовался в этой игре. — Сначала нужно кинуть шарик, потом посмотреть, сколько очков ты выбросил, и подвинуть свою лошадку вперед. И так по очереди, поняла? Чья лошадь первая доберется до финиша, тот и выиграл. Помню, в детстве мы с отцом часто играли в эту игру. Между прочим, насколько мне известно, в нее часто играют и сейчас, и не дети, а взрослые. Причем на кон иной раз ставятся такие суммы, что можно за вечер проиграть целое состояние.

Но Эбби уже не слушала. Тут было столько всего интересного, что у нее разбежались глаза. Забыв о Киппе, она принялась вновь открывать один за другим все ящички, разглядывая их содержимое. Вскоре она обнаружила очаровательный набор костяшек для игры в домино, вырезанных из настоящей кости. Вслед за ним — доску для игры в криббедж. Набор для безика и два мелка для игры в вист. И еще несколько великолепных карточных колод, рубашки которых представляли собой настоящие произведения искусства.

Бросив взгляд на крышку сундучка, Эбби заметила, что изнутри к ней узкими кожаными ремешками крепится шахматная доска. Она восхищенно покачала головой и потянулась поднять вторую, внутреннюю, крышку, которую заметила еще раньше. И сдавленно ахнула, не поверив своим глазам.

— О, какая прелесть! — пробормотала Эбби, когда ее взгляду открылись изящные шахматные фигурки. Вырезанные чьей-то искусной рукой из слоновой кости и жадеита, они были настолько хороши, что от них невозможно было оторвать глаз. Любой музей с радостью отдал бы все на свете, лишь бы заполучить такое сокровище. Боясь вздохнуть, Эбби поднесла к глазам фигурку рыцаря. Одетый в боевые доспехи, он сидел на коне, ноги которого покоились на подставке, похожей на перевернутую вазочку. Фигурка была не более восьми

дюймов в высоту.

— Это что — мне? — растерянно выдохнула она, сморгнув некстати навернувшиеся на глаза слезы. — Вот это все?..

Осторожно взяв фигурку конного рыцаря из ее дрожащих пальцев, Кипп бережно уложил ее в специальное отделение, обитое мягким бархатом.

— Конечно. А кому же еще? Или Брейди был прав, и вместо этого вы предпочли бы получить какую-нибудь драгоценную безделушку?

— Боже упаси! Как хорошо, что вы не послушались Брейди! Конечно же, нет! — поспешно бросила Эбби. Собрав с ковра фигурки игрушечных лошадей и жокеев, она аккуратно разложила их по местам, потом один за другим задвинула ящички, закрыла створки и опустила на место тяжелую крышку сундучка, после чего, вновь залюбовавшись искусной работой, ласково погладила резное дерево. — Спасибо вам, Кипп! От всего сердца спасибо! Просто сказать не могу, как я тронута! Я буду беречь его как зеницу ока!

Он помог жене подняться на ноги.

— Надеюсь, вам не придет в голову припрятать его, да еще навесить сверху огромный замок? — пошутил он. — Потому что, признаюсь честно, покупая этот сундучок, я уже заранее тешил себя надеждой, как мы с вами будем проводить долгие часы за игрой. А кстати и узнаем друг друга получше. А вы умеете играть в шахматы, Эбби? Если нет, я с удовольствием вас научу.

Эбби ласково погладила мужа по щеке, успев подумать при этом, как замечательно, что она может это сделать… может чувствовать себя с ним легко и свободно…

— Знаете, вы такой хороший, Кипп! — сказала она, вовремя прикусив язык, чтобы не брякнуть, как она счастлива, что у нее такой муж. Господи, да она и правда счастливица1 — Что вы спросили? Ах да, конечно, я умею играть в шахматы, — добавила Эбби. — И уже заранее предвкушаю удовольствие, когда вы проиграете мне, милорд!

— Ха! Вызов? Вы осмелились бросить вызов мне?! — изумился Кипп, испытывая неподдельную жалость к этой женщине. А ведь не исключено, что она сможет стать ему настоящим другом, мелькнуло у него в голове. — Играем по маленькой, идет?

Отступив на шаг, Эбби возмущенно ткнула в него пальцем.

— Ну уж нет! И не мечтайте! Если вы решили, что, обыграв меня в шахматы, сможете вышвырнуть из дома Эдвардину, то забудьте об этом сразу же! Ведь вы же именно это имели в виду, да? Признавайтесь!

Улыбка Киппа увяла. А он уже вообразил себе, как они возьмут шахматы с собой в постель и сыграют перед сном партию-другую. Причем с условием, что проигравший снимает с себя какую-нибудь деталь туалета.

Соблазнительные мечты развеялись как дым.

Проклятие! Он совсем забыл о ее племяннице!

— Стало быть, она здесь, в доме? Я угадал? Вы меня удивляете! Признаться, я считал, что вы сможете уладить это дело, не впадая в крайности.

— Я так и сделала! — ответила Эбби по возможности честно, однако старательно избегая вдаваться в подробности. — То есть я хочу сказать… вы ведь хотели, чтобы ваша жизнь текла так же спокойно, как и до нашего брака? А мне хотелось бы, чтобы мои родственники как-то устроились и проводили как можно больше времени подальше от нас с вами — лучше всего большую часть года…