— Похоже на то, — согласился Кипп. — Я не могу представить себе, чтобы Брейди явился сюда с карманами, полными игрушек, и вдобавок с кучей забавных историй.

— Бедняжка Эдвардина, — вздохнула Эбби, в отчаянии взмахнув рукой. — Наверное, в шестнадцать лет девушки еще слишком юны и неопытны, чтобы вывозить их в свет. Однако меня извиняет лишь то, что для второго сезона у нас просто не хватит денег. Бедная девочка! Кстати, а как вы собираетесь объяснить наше долгое отсутствие?

Кипп резко остановился, Эбби тоже. Опустив голову, он приподнял одну ногу и с самым серьезным видом принялся изучать подошву сапога.

— Наступили на что-то, да? — моментально забыв о своих словах, поинтересовалась Эбби.

— Пока еще нет, моя дорогая, — пробормотал он в ответ, любуясь ослепительным блеском сапог. — Просто делаю вид, что произошло нечто в этом роде, чтобы выгадать минуту-другую и в самом деле наступить на что-то. А ведь я кое-что упустил из виду, Эбби! У меня тоже есть одно условие — перед всем светом мы с вами должны играть роль влюбленной парочки. Надеюсь, вам это по силам? Да и Брейди тогда ничего не придется объяснять.

Эбби взглянула на Киппа. Потом перевела взгляд на Брейди — ему-то уж точно не придется объяснять, с чего это вдруг им с Киппом взбрело в голову пожениться. Ведь виконт сам просил подыскать ему женщину, согласную стать его женой на его условиях! И после этого он рассчитывает убедить Брейди, что она и Кипп без памяти влюблены друг в друга?!

И вдруг что-то словно щелкнуло у нее в голове. Все сразу стало ясно. Киппу, естественно, плевать, что подумает об этой комедии Брейди и что будут говорить в свете. Его волнует только один человек. Мэри. Та, что стала женой его друга.

Так что Эбби уготована роль не просто сговорчивой супруги и матери будущего виконта Уиллоуби, но еще и своего рода прикрытия. Выходит, ее существование — своего рода залог душевного спокойствия Мэри…

Как она могла забыть о ней? Ведь она все знала… знала с самого начала!

Но почему тогда ей так больно думать об этом?

— Наверное, так действительно будет лучше, милорд, — кивнув, проговорила она наконец. — Причем для нас обоих.

— Вот и хорошо, — ответил Кипп.

Ну а теперь, подумал он, пришло время немного позабавиться. Подхватив Эбби под локоть, он зашагал туда, где их с нетерпением ожидал Брейди.

— Ну раз так, тогда я прямо сегодня позабочусь о том, чтобы выхлопотать специальное разрешение на брак, так что, думаю, свадьбу можно будет назначить на конец недели. По-моему, пятница — самый подходящий день.

Эбби приросла к месту, заставив Киппа тоже остановиться.

— Конец недели?! Этой недели?! То есть через пять дней?! Да вы шутите!

— Я серьезен, как никогда, дорогая Эбби, хотя мне много раз говорили, что легкомыслие мне даже идет. Но, увы, как это ни печально, на этот раз я абсолютно серьезен. Я даже подумываю о том, чтобы устроить на Гросвенор-сквер небольшой вечер по случаю нашей свадьбы… возможно, даже бал. Знаете, что-то вроде ежегодного бала… Вот я и подумал — а почему бы нам с вами не обвенчаться в пятницу вечером, чтобы объявить об этом прямо па балу?

Сердце у Эбби ухнуло в пятки.

— И верно — чего уж проще? Если вы и впрямь решили, что я управлюсь за пять дней, то почему бы и нет? — сердито процедила она.

Она не ожидала от него ответа. От возмущения все мысли о вежливости, о женской уступчивости разом вылетели у нее из головы.

— Ни платьев приличных нет, ни даже туфель! — кипела Эбби. — А ночные сорочки?! Боже милостивый, подумать только, явиться к мужу в дом в одной из этих кошмарных… Впрочем, не важно, — осеклась она и до боли стиснула зубы, когда до нее внезапно дошло, о чем она говорит.

— В пятницу, Эбби, — мягко повторил Кипп, мысленно посылая себя ко всем чертям. Воображение у него разгулялось не на шутку — Абигайль Бэкуорт-Мелдон в монашески скромной ночной сорочке, закрывающей ее от ушей до пят, и она же — в соблазнительном ночном одеянии из полупрозрачного шелка.

Неужели она и правда думает, что для него вся эта чепуха имеет хоть какое-то значение?

В полной растерянности он прибегнул к единственному аргументу, что пришел ему в голову:

— В пятницу, и ни днем позже, дорогая Эбби, пока мы оба не струсили. Прошу иметь в виду, что я настолько потерял голову от любви, что жду не дождусь, когда вы станете моей. Во всяком случае, льщу себя надеждой, что мне удастся заставить всех поверить в это.

Эбби вздохнула, мысленно согласившись с ним. Потом неохотно кивнула.

— Подумать только, — пробормотала она, — еще полгода назад я не сомневалась, что впереди у меня жизнь, полная такой серой скуки, на фоне которой даже идиотские выходки моего семейства покажутся милыми проказами! Тогда почему сейчас я так жалею о ней?

В небе над Лондоном сияло солнце, однако его слабенькие лучи даже не пытались проникнуть сквозь узкие, подслеповатые оконца и заглянуть в убогую комнату дома на Халф-Мун-стрит.

Может быть, это и к лучшему, решила Эбби. Надев невероятных размеров фартук, призванный сохранить ее второе по счету «почти» приличное платье, она носилась взад-вперед по комнате, вытирая пыль с поцарапанной мебели. Но стоило ей только встряхнуть раз-другой потертые покрывала на диванах, как в воздух поднялись новые облака пыли.

На низкий столик между двумя кушетками Эбби поставила вазочку с чахлыми цветочками, которые она нащипала на заднем дворе. Потом отступила на шаг, покачала головой и тяжело вздохнула. «Может быть, так будет лучше?» — подумала она.

Но лучше явно не стало — ваза с цветами заняла почти весь столик. Если придется подать чай, для чашек попросту не останется места. Убрав вазу, Эбби обвела взглядом комнату, гадая, куда же ее поставить, чтобы это не выглядело слишком чудовищно. Или убого.

На каминную полку! Да, лучше всего туда. Если поставить вазу посредине, то она, Бог даст, закроет собой большую часть намалеванного на ней изображения охотничьей собаки с налитыми кровью глазами и мертвой пичужкой в зубах, от одного вида которой Эбби всегда кидало в дрожь.

Крохотная скамеечка для ног ловко закрыла собой особенно бросающуюся в глаза проплешину на ковре. Поправив упорно сползавшую на глаза прядь волос, Эбби снова окинула взглядом комнату, чтобы оценить плоды своих трудов.

— Ну, — пробормотала она сквозь зубы, — если уж виконт после этого не поверит в мои хозяйственные способности, тогда уж и не знаю, как его убедить! Готова биться об заклад, что тюремные камеры в Ньюгейте, куда кидают несостоятельных должников, и те обставлены с большей роскошью!

Сунув руку в карман фартука, Эбби извлекла чудовищных размеров часы и, посмотрев на них, нахмурилась. Слишком много драгоценного времени она потратила, стараясь внушить бестолковым старикам, что за событие меньше чем через полчаса должно произойти в этой самой комнате.

— Виконт Уиллоуби заедет к нам, чтобы поговорить с вами, дядюшка Дэгвуд, — без предисловий сообщила она, водворив обоих стариков на диван. — Дядя Бейли, вы меня слушаете? Он желает видеть и вас тоже, несмотря на то что дядя Дэгвуд старше вас на целых пять минут. Я вас умоляю, помолчите и послушайте меня! Большое спасибо. Надеюсь, вы все-таки поняли, о чем я говорю.

— Конечно, девочка моя! — Бейли Бэкуорт-Мелдон сунул в ноздрю крошечную щепотку самодельного табака, который выращивал на заднем дворе, отряхнул табачные крошки с рукава, два раза подряд оглушительно чихнул и с самым невинным видом воззрился на Эбби. — Конечно, я все слышал. Каждое слово, уверяю тебя, каждое слово! — И широко ухмыльнулся, кивнув в сторону брата. — Но можешь повторить еще раз, если тебе от этого станет спокойнее.

— Я сказала, — снова начала Эбби, уставившись немигающим взглядом в водянисто-голубые старческие глаза, — что в доме пожар. Крыша уже сгорела, но у нас еще полным-полно времени, так что вы успеете нюхнуть табачку, прежде чем пламя охватит весь дом. И нас всех вместе с ним.