Ну, а бизнес, мотель этот “Ночка”, для Лени — лишь средство для содержания жены красавицы! Важное, но не главное.

— А она?

— Вы хотите знать, любит ли она его?

— Ну я бы не решилась так спрашивать — вопрос чересчур… Скорей… Как она относится к своему браку?

— Видите ли… Я вот знаю одну домохозяйку, просто женщину, очень удачно вышедшую замуж… Так вот, иногда она играет в обществе своего мужа-бизнесмена и его друзей в “Монополию”. Обратите внимание: все игроки за столом — умы! Не последние люди, так сказать, в области бизнеса… Так вот Соню еще никто, заметьте, не обыграл! Она не создавала корпораций, не крутит делами в крупной фирме… Но она — безусловно первосортный бизнесмен. И подтверждение тому, конечно, не игра в “Монополию”, а ее брак!

— Что вы хотите этим сказать?

— Я полагаю, что удачное замужество — это прежде всего безупречно проведенная сделка. Думаю, и Леночка считает так же.

— Вот как?

— Разумеется. Брак у них с Туровским идеальный.

— Вы как-то ядовито это произнесли?

— Ну что вы! Вполне искренне!

"Остается только ответить на вопрос: может ли вообще одна женщина хвалить другую женщину или ее брак — вполне искренне?” — гадала про себя Светлова, покидая гостеприимный — за соответствующую плату, разумеется, гостеприимный — салон “Молодость”.

— Когда вы снова к нам в салон? — поинтересовалась на прощание многомудрая Амалия.

— Скоро! — пообещала Анна.

"Приду еще, приду… — подумала Светлова. — Болтовня Амалии во время всех этих процедур содержит довольно ценные сведения. Плохо только, что массаж расслабляет, слушаешь вполуха, и есть опасность пропустить что-то важное”.

Эту проблему Светлова решила, прихватив с собой во время следующего визита в салон “Молодость” диктофон.

Диктофон лежал в сумке, Светлова — под “масочкой”, а Амалия болтала…

В результате благодаря регулярным косметическим процедурам Светлова стала образцом ухоженности, а благодаря болтовне — образцом информированности

Дверь, как и полагается в таком заведении, с лязгом захлопнулась, в замочной скважине повернулся ключ. И Светлова осталась одна, имея редкую возможность почувствовать, что происходит в душе человека, за которым захлопывается такая дверь.

Правда, комната, в которой Анна оказалась, мало напоминала тюремную. Во всяком случае, стены украшали не плакаты “На свободу с чистой совестью”, их украшали заурядные репродукции, а конкретно — ботанические экзерсисы художника Шишкина.

Светлову согласились тут принять по рекомендации Богула.

Вскоре дверь опять с лязгом отворилась, и на пороге появилась хозяйка здешних мест.

Легенда была такова: Светлова — психолог, собирает данные для своего исследования.

— Я слушаю вас, — молвила хозяйка.

Женщина-майор, начальник колонии, взглянула Анне в лицо с тем особым профессиональным вниманием, от которого даже человеку, не преступившему закон, должно стать неуютно. А каково тем, у кого совесть нечиста? Да, такой взгляд до дна потрошит и вытаскивает наружу даже самые тщательно скрываемые грешки и провинности. Не хочешь, а расколешься и все расскажешь. Впрочем, подумала Светлова, женщины, с которыми начальница колонии общается по долгу службы, вряд ли столь чувствительны. И одного лишь взгляда, даже такого, как у майора, маловато будет, чтобы их пронять.

— Да, убийцы — обычный наш контингент, — спокойно подтвердила хозяйка кабинета. — Вас интересует, склонны ли сами убийцы к суициду?

— Да… Бывают ли случаи, что такого типа люди совершают самоубийства?

— Ну, как вам сказать… Все, конечно, на свете бывает. Но, очевидно, такие, которые убьют, а потом и сами на себя руки наложат, до нас не доходят, вследствие именно этого последнего печального обстоятельства. Я, во всяком случае, таких совестливых и чувствительных убийц не видела. Хотя стаж у меня, надо заметить, немаленький. Работаю тут не первый год.

— То есть самоубийство для них редкость?

— Видите ли, убийцы обычно крайне эгоистичны и сами жадны до жизни. Собственно, все очень просто: для того чтобы раскаяться, убийце надо встать на место своей жертвы. А как раз этого, способности примеривать на себя чужую роль, они начисто и лишены. Потому и совершают такое преступление, как лишение жизни себе подобного. Строго говоря, они не воспринимают своих жертв как “себе подобных”… Оттого и могут убить.

— Значит, вы думаете, что Нина не могла бы покончить с собой?

— Нина?! Семерчук?

— Фофанова…

— Ну, Фофановой она уж потом стала. Для меня она Семерчук. Нинкой Семерчук она ко мне сюда попала, “Семирчучкой отмороженной” для меня и останется. Бестия, каких свет не видывал!

— То есть покончить с собой Нина, вы полагаете, не могла?

— Да что вы! Нина — покончить с собой?! Нет, вы подумайте! — Начальница колонии неожиданно хлопнула себя по бокам на редкость простецким, далеким от официальности жестом — просто как баба у колодца, которой сообщили невероятную деревенскую сплетню.

— А что… Вы считаете, это невозможно?

— Нина и самоубийство? Да эта бестия, конечно, кого хочешь в гроб загонит… Но чтобы сама себя? Вы просто не понимаете, что такое говорите! Это абсолютно исключено. Не тот фрукт, не тот овощ, не на такую напали. Замучитесь дожидаться!

— Однако вот, представьте, дождались и не замучились.

Светлова вкратце изложила начальнице обстоятельства, при которых было обнаружено ею бездыханное тело Нины Семерчук-Фофановой и характерные повреждения на ее теле, приведшие к летальному исходу.

— Ну и дела! — вздохнула женщина-майор. — Но все равно!

— Не верите?

— Не верю. Скорей предположу, что эта имитация суицида. Кто-то поизмывался, убил, а потом инсценировал самоубийство.

— Кстати… Вы разве не знали, что ее нынешняя фамилия Фофанова? Она была замужем. За одним типом… — Светлова замолчала, чтобы заставить себя сдержаться и не давать характеристик известному ей господину.

— Я не в курсе?!

Начальница опять хлопнула себя по бокам.

— Да это у нас, в колонии, считай, их помолвка и состоялась!

— То есть? Что же, Фофанова ходила на танцы в соседнюю мужскую колонию и там познакомилась со своим будущим мужем?

Про себя Светлова подумала, что такой вариант отлично бы объяснил, каким образом соединилась эта сладкая парочка.

— А вот и ни за что не угадаете, как это было!

— Не угадаю?

— Нинка объявление в газете дала… Мол, так и так: молодая интересная, хочет начать новую жизнь, а пока отбывает срок в колонии.

И вдруг, что вы думаете? Приезжает знакомиться по этому объявлению молодой человек — и не какой-нибудь, а на “Ауди”… Бизнесмен! Ведь ее муж бизнесмен?

— Ода!

Светлова опять заставила себя воздержаться от комментариев.

Если под бизнесом понимать бизнес в стиле “нью Раша”: ствол к виску — и гони мне твои бабки и твой свечной заводик, поскольку все это мне понравилось и теперь будет мое, то да! Господин Фофанов, безусловно, бизнесмен новой России: гибкое, продвинутое экономическое мышление, мощный финансовый ум… Сила есть, ума не надо. Новая формация, похоже, выросла из парней, которые когда-то трясли своих одноклассников на выходе из школы, отбирая карманные деньги, а теперь с теми же талантами, но действуют уже в государственных масштабах…

— Ну, что тут у нас было! Что творилось! Тут вся колония на ушах стояла. Девушки как с ума посходили!..

— Поверили в свое счастье?

— Не то слово!

— Говорите, на ушах стояли?

— Не то слово!

«Да, это похоже на господина Фофанова. — Аня незаметно вздохнула. — Не то слово…»

— Тут они у нас и сговорились. Этот бизнесмен и Нина. А свадьбу уж, видно, на свободе играли… Они ведь все-таки поженились?

— Они поженились, — опять вздохнула Аня. И опять про себя подумала, что лично для нее это якобы счастливое событие приобрело теперь самое роковое значение. Недоумевала, за каким лешим Фофанову снова понесло в эти края. Замучила ностальгия по местам, где отбывала срок?