Никто не знал о паническом страхе смерти сэра Ральфа. Никто не догадывался, что он был необычайно суеверен и верил не только в предзнаменования, но даже гадалкам. Об этом не подозревал даже Вильям. Только один Жоффрей Бальфур. Сэр Ральф почувствовал, как кожа у него покрывается пупырышками. Он рассказал об этом Жоффрею как-то вечером в Италии, когда они оба уже здорово напились. Жоффрей внушал доверие, и он доверился ему. Но Жоффрей Бальфур был мертв!

— Мой друг, послушайте меня. Вернитесь оттуда, куда завлекли вас ваши мысли, мой друг, и слушайте мой голос. Я задал вам вопрос. Если вы его не поняли, я скажу по-другому. Вы снова решили заняться всей этой элементарной чепухой, вроде гадания по картам таро и чтения по руке, или вы все же хотите проникнуть в тайну «Щита непобедимости»? Ответьте мне, мой друг, поскольку я, как всегда, к вашим услугам.

Мой друг. Мой друг. Какой же он все-таки дурак! Максвелл был его ангелом, посланным ему самими небесами — его другом. Он может ему доверять. Он сделает все, чтобы только его порадовать. Он верит в него безоговорочно.

— Да, я все приготовил, — проговорил медленно сэр Ральф. Язык еле ворочался у него во рту, но тревожные мысли оставили его и на душе было необычайно покойно. Он встал и направился к конторке, чтобы взять оттуда приготовленные им две пачки банкнот, ничего так не желая в эту минуту, как доставить удовольствие Максвеллу, своему другу. Конечно же, Максвелл не был ни в чем замешан, и он вел себя, как глупая, выжившая из ума старуха, которой повсюду, даже под собственной кроватью, чудятся разбойники. Максвелл был его другом, человеком, который поможет ему обмануть смерть. — Вот деньги на благотворительность… и остальные. — Он положил оба конверта на стол и сел напротив Максвелла. — Но этим, как я полагаю, дело не ограничивается? Что я должен делать теперь?

Максвелл взял конверты, сунул один из них в карман и подтолкнул второй к сэру Ральфу.

— Это, мой друг, оставьте себе. Я не могу помогать вам и после брать с вас деньги. Сэр Ральф растерялся.

— Но вы же сами просили их.

Максвелл улыбнулся, и сэр Ральф почувствовал, что успокаивается, что неизменно происходило с ним в присутствии Максвелла.

— Только для того, чтобы я мог их вам возвратить, мой друг, доказав тем самым мою честность. Деньги же, которые я взял, пойдут на благотворительность, как я вам и обещал. Вы продемонстрировали полное доверие. Я тоже продемонстрировал полное доверие. Так что теперь, мой друг, мы можем с вами начать.

Сэр Ральф подавил в себе остатки сомнения и полностью отдался во власть мелодичного голоса Максвелла и его черных выразительных глаз. Никакой болыпе боязни умереть. Никаких больше кошмаров о смерти. Одна только жизнь, прекрасная, чудесная жизнь отныне ожидала его.

— Я готов, — сказал он, выпрямляясь на стуле, как ребенок при появлении в классе учителя.

— Вы должны взять перо и бумагу — не сейчас, а только после моего ухода, — и подробно написать о каждом секрете, который вы тщательно от всех скрываете, о каждой обиде, которую вы причинили в своей жизни другим, о каждом случае, когда вы заставили страдать своего ближнего. Короче говоря, это должна быть ваша последняя полная исповедь, подробный отчет о ваших грехах и грехах тех, кто совершил их вместе с вами. Все, мой друг, ничего не скрывая, или…

— Или?

Максвелл вновь улыбнулся.

— Вы хотите найти высшую силу, мой друг. Вы желаете вверить себя в руки того, кто может избавить вас от страха смерти, сделав вам самый удивительный и желанный подарок — «Щит непобедимости», который даст вам вечную молодость и оградит вас от врагов.

— Оградит меня от врагов? Да-да, «Щит непобедимости». Никто не сможет после этого навредить мне! Огромное спасибо, Максвелл!

— Но это еще не все, мой друг. Я знаю, вы ищете покоя, желаете спокойно спать по ночам, не страдая от ужасных кошмаров.

— Ах, Максвелл, вы так умны. Необычайно умны. Но, пожалуйста, поторопитесь. Скажите мне, что еще я должен сделать.

— Путь нетруден для тех, кто искренен в своем желании этого добиться. Вы должны зачеркнуть свою прошлую жизнь. Только после этого вы сможете возродиться к новой жизни. Разве ваша матушка не говорила вам в детстве о том, что добиться вечной жизни можно только уподобившись невинному новорожденному младенцу, души которого еще не коснулась грязь этого мира, и у которого поэтому еще нет грехов?

Сэр Ральф согласно кивнул. Его дорогая, давно умершая матушка учила его именно этому. Максвелл очень хорошо его знал. Максвелл. Его друг.

— Сегодня, мой друг, вы вверяете себя высшей силе, и эта сила даст вам ответ, который вы ищете. Вы доказали свое милосердие, свое желание. Теперь вам остается лишь избавиться от чувства вины. Вы должны написать имена всех тех, кто сбил вас с пути истинного, вовлек в неблаговидные дела, а затем держаться от них как можно далыпе. Итак, вы должны письменно как бы исповедаться. Вам необходимо сделать этот шаг. Отдайте мне ваши грехи и позвольте мне их уничтожить. Отдайте мне ваши проблемы и позвольте мне их решить.

Сэр Ральф несколько раз моргнул, пытаясь таким образом избавиться от тумана в голове. При всем его доверии к Максвеллу, в мозгу у него вновь зашевелились подозрения.

— Что… что произойдет с моим… с моим признанием после того, как я его напишу? Я… я не отдам его вам. Я не позволю себя шантажировать, Максвелл. Я еще не в таком отчаянии, чтобы пойти… пойти на что-либо подобное.

Максвелл отодвинул свой стул и поднялся. С минуту он пристально смотрел на сэра Ральфа, затем достал из кармана конверт с деньгами и бросил его на стол.

— Прощайте, мой друг.

— Нет! Подождите! — Сэр Ральф вскочил и бросился за Максвеллом, схватив его за руку уже в дверях. — Я не имел этого в виду, Максвелл! Клянусь! Пожалуйста, вернитесь. Я сделаю все, что вы скажете. Все! Я чувствую себя по-настоящему спокойно, только когда вы рядом. Извините. Простите меня.

Максвелл заглянул в самую глубину глаз Хервуда, казалось, вбирая в себя все его тревоги и страхи и наполняя его душу чувством полного, безграничного покоя. На мгновение сэр Ральф даже подумал, что, стоит ему закрыть глаза, и он тут же погрузится в сон.

— Пожалуйста, Максвелл.

— Хорошо. — Максвелл возвратился к столу и взял конверт с деньгами. — Слушайте внимательно, мой друг, поскольку повторять я не буду. Итак, вы должны написать свое признание, порвав тем самым окончательно со своим прошлым, и запечатать его в этот конверт. — Он сунул руку в карман и, достав большой коричневый конверт, бросил его на стол. — Завтра в полночь мы с вами встретимся в Грин-парке у Челси-Уотерворкс. И там, мой друг, мы сожжем этот конверт, передав тем самым все ваши грехи другому «хозяину», что и приведет к вашему возрождению.

Сэр Ральф в недоумении развел руками.

— «Хозяину»? Какому «хозяину»? Я ничего не понимаю.

Максвелл улыбнулся.

— Вашего понимания и не требуется. Я предоставлю вам «хозяина», которого вы убьете, а потом погребете вместе с пеплом от конверта там же, в парке.

— Я не стану никого убивать, Максвелл! — холодно произнес сэр Ральф, осмелившись сказать то, чего никогда не осмеливался сказать Вильяму.

— Вы действительно ничего не поняли, мой друг. Вам придется лишь убить птицу, точнее петуха, — ответил Максвелл, делая шаг в двери. — Итак, до нашей завтрашней встречи в полночь.

— Петуха? — сэр Ральф поднялся, в изумлении глядя на Максвелла. — Как же я не догадался! Вы ведь цыган, я прав?

Максвелл обернулся. На лице его была улыбка.

— Я один из князей Египта, как мы предпочитаем, чтобы нас называли. Итак, до свидания, мой друг. Спите спокойно, поскольку ваши испытания почти подошли к концу.

Томас нравился Дули, действительно нравился, в этом не могло быть никаких сомнений. Однако иногда он сожалел о том, что не остался дома в Филадельфии, где мог бы спокойно курить трубку, сидя после обеда в своем любимом кресле и слушая, как Бриджет с тещей ругают за какую-то очередную провинность детей.