Но она не подошла. К Леху подбежали две девушки и вручили подснежники, единственные цветы, которые появляются в эти ранние весенние дни. Подарок не столь ценный, как другие, но от души. А как Ядвига? Что с ней? Он краем глаза взглянул в сторону помоста, увидел ее: глядит на него и радостно смеется. И тут решение подошло само собой. Недолго думая, Лех быстро подошел к ней, встал на одно колено и протянул ей цветы:

— Княжна, в знак восхищения твоей красотой и благородством прими эти цветы, завоеванные мной в честном соревновании!

Ее щеки на продолговатом лице слегка порозовели, а глаза с явной доброжелательностью и поощрением смотрели на него. Да и как иначе? Красив, силен, ловок и, как видно, еще и находчив, чем не мечта любой женщины!

Лех не стал задерживаться возле нее, а тут же легко вскочил на ноги и отбежал в толпу. Взглянул на Ядвигу. Она не спускала с него глаз. Есть! Крючок заброшен, скоро в руках будет и золотая рыбка…

У него почти полностью сохранилось жалованье, полученное в римской армии. Он пошел на рынок и купил ожерелье. Лех не стал брать изделия итальянских мастеров или ценимых тогда византийских умельцев; он выбрал тончайшей и искусной работы восточное ожерелье с затейливой, ажурной вязью. В этом восточные ювелиры были непревзойденными мастерами. Любая женщина придет в восторг!

Теперь надо ждать удобного случая. И он терпеливо ждал.

Глядя на метания брата, Русс с улыбкой спросил:

— И ты думаешь, что князь отдаст за тебя свою дочь? Да кто ты такой, чтобы он захотел с тобой породниться? Ему выгодно установить родственные связи с соседними князьями, правителями государств, в крайнем случае воеводами, а не с таким бродягой, как ты.

— Ты забываешь, что я центурион!

— Ну и что? По славянским меркам это всего-навсего сотник, каких множество найдешь в любом захудалом месте полянского, или польского, княжества, как они себя называют.

— А я никому не скажу, что означает слово центурион. Центурион и центурион, громко звучит!

Потом взглянув на Русса, попросил:

— Ты тоже, пожалуйста, никому не открывай, что означает это слово. Не подведи меня ненароком.

— Ну что ты, брат, — улыбнулся Русс. — Я всегда за тебя!

Скоро князь Сбыслав в свой дворец пригласил знатных гостей, чтобы отметить день рождения своей жены. В их числе оказались Лех и Русс.

— А ты говоришь, что мы какие-то там сотники. Для местных жителей и для князя мы — римские военачальники, с громким именем центурионы! Так что выше нос, братишка!

Дворец князя был деревянным, в два этажа. На верхнем находилось большое помещение, предназначенное для проведения пиров. В два ряда были поставлены столы, возле них — скамейки. Делали их местные плотники, поэтому изделия особой красотой не отличались, но были крепки и надежны. Окна были небольшими, забраны частыми переплетами с цветными стеклами, поэтому в зале даже днем было сумрачно, на стенах горели факелы.

Гости собрались дружно. Конечно, им не предлагали снимать обувь при входе и мыть руки, как это принято было в римских дворцах перед трапезой; посуда преимущественно была глиняной, ложки деревянные да и пища не столь разнообразная: мясо вареное и жареное, рыба соленая и приготовленная в горшках с различной приправой, а также зайцы, птицы, кролики, гуси, утки, глухари, тетерева и прочая домашняя и лесная живность. Ну и, конечно, соленые огурчики, грибочки, капуста. Возле скамеек стояли открытые чаны с пивом, из них каждый желающий мог черпать пива сколько хотел. Кувшины с вином разносили слуги, они же убирали грязную посуду. Между столами бродили собаки, гости им бросали куски мяса.

Братья заняли место за вторым столом, чтобы не ущемить прав местной знати. Но Лех таким образом подгадал сесть, чтобы, если это захочется, Ядвига могла видеть его. Он решил не надоедать ей взглядами, но все же изредка посматривал в ее сторону; скоро с радостью заметил, что и она порой кидала на него свои взгляды.

Пир был шумным и разгульным. Подносили подарки имениннице, поздравляли, пили за ее здоровье. Никаких, конечно, поэтов и философов здесь не было, да и оркестришко состоял из каких-то дудочек, сопелок и барабанов, но все равно было весело, а после долгих недель странствий и подавно приятно было отдохнуть среди беспечных людей. Лех разговаривал с Руссом, порой отвечал на вопросы соседей, но сам чутко сторожил Ядвигу. Когда гости изрядно выпили и принялись распевать песни, а некоторые кинулись в пляс, она, бросив на Леха мимолетный взгляд, вышла из-за стола и направилась к выходу. Он последовал за ней.

Был хороший весенний день с ослепительным солнцем, свежим, прохладным воздухом и лужами талой воды. Ядвига сошла с крыльца и неторопливо пошла по улочке, замощенной жердями. Лех догнал ее и пошел рядом.

— Я не очень надоем, если пристроюсь сбоку? — спросил он вкрадчивым голосом.

Она взглянула на него синими глазами, улыбнулась краешком тонких губ и ничего не ответила.

— Что ж, будем считать, что молчание — это знак согласия.

— Мне тоже надоели шум и пьяные выкрики, — продолжал он, чтобы что-то говорить. — А тут так хорошо пройтись на свежем воздухе!

Она и на этот раз промолчала. Зато Лех болтал без умолку, сам удивляясь своему красноречию.

Вышли к крепостной башне, двинулись вдоль стены. По ней прохаживались воины, на деревьях дрались за свои гнезда грачи. Лех выждал удобный момент, повернулся к Ядвиге и ловко надел на ее шею ожерелье. Она взглянула на него, и на ее лице появилось такое непритворное восхищение, что он тотчас угадал, что не ошибся в своем выборе.

— Боги, какое чудо! — с придыханием произнесла она, не в силах оторвать от украшения своего взгляда. Потом она взяла его в руки и то подносила поближе к глазам, то начинала рассматривать издали; подняла увлажненный взор на Леха и спросила растроганно:

— И ты его покупал мне?

— Конечно.

— Но я, право, недостойна…

— Оно тебе к лицу, — как можно убедительным голосом говорил он. — Оно у тебя необыкновенное. Я был поражен, когда первый раз увидел его. Оно несет в себе столько благородства, столько великодушия и величавости, что покорило меня и сделало добровольным твоим пленником. Мне пришлось много видеть и стран и народов, я прошел всю славянскую землю, бывал в германских и дакийских краях, много лет жил в Римской империи, но только здесь я увидел девушку столь возвышенных чувств и благих намерений, что проникся любовью и доверием…

— Однако ты умеешь заговаривать зубы женщинам, — удивленно проговорила Ядвига, но по тону ее голоса он понял, что его слова восприняты весьма благожелательно. И, действительно, если бы он стал расписывать ее красоты, то, как бы ни было это ей приятно, вызвало подозрение. Но он ударился насчет прелестей ее внутреннего мира, а ведь каждый человек считает себя самым умным и порядочным и хотел бы, чтобы это кто-нибудь отметил.

Между Лехом и Ядвигой скоро установилось доверие и взаимопонимание, и разговор пошел легко и непринужденно. Они перескакивали с одной темы на другую, говорили о пустяках, не замечая этого, потому что для них важнее были взгляды, улыбки, которыми они обменивались, а потом и нечаянные прикосновения. Они несколько раз обошли город, потому что он был невелик, вернулись ко дворцу и только тут заметили, что уже темно.

— Пора расставаться, — сказала она расслабленным голосом. — А то родители будут беспокоиться.

— Во дворце сейчас пир горой, и им не до тебя.

— И то правда. Может, зайдем?

— Нет, я пойду отдыхать. И твой образ будет со мной всю ночь.

— А я не знаю, сумею ли уснуть…

— Мы встретимся завтра?

— А тебе очень хотелось бы?

— Я уже сейчас мечтаю о нашей новой встрече.

Русс был уже дома. Спросил с усмешкой:

— Ну, оболтал княжну?

— А как ты думаешь?

— Зная твои способности, наверняка справился.

— А то!

— Дело идет к свадьбе?

— Пора. Мне целых двадцать четыре года.

— Значит, останешься в здешних краях?