— Я думала о том, как вы сказали, что не ожидали такого. И как вы чувствуете себя теперь?

Я понял, почему она хотела, чтобы я ехал с ней в фургоне. Она понимала, что́ я чувствую, потому что, видимо, чувствовала то же самое.

— У меня такое ощущение, что он мне должен.

— Ивонн была проституткой.

Я кивнул, не зная, что на это ответить.

Джонна замолчала. Килейн закончил свою работу и надел наушники.

— Как вам с микрофоном?

— Нормально.

Килейн показал большой палец. Микрофон работал хорошо. Он снял наушники и стал устанавливать такой же микрофон на мне.

Джонна огляделась:

— А можно я проверю, как это в движении?

— Конечно.

Джонна покачалась из стороны в сторону, оперлась о стенку фургона.

— Вроде не мешает.

Она подалась вперед, но не удержала равновесие и зацепилась за стеллаж с аппаратурой, но выпрямилась.

— Со мной все в порядке.

Маркс поговорил по телефону и перелез к нам. На меня он едва взглянул и стал пристально разглядывать Джонну.

— Через десять минут будем на месте. Помните, о чем мы говорили?

— Разумеется.

— Главное, будьте на виду. Если Леви вас увидит и решит, что вы одна, он наверняка остановится. Как только он выйдет из машины, идите в дом. Коул сам все сделает.

— Я помню.

— Мы все будем слышать, — продолжал Маркс. — Если вы попытаетесь его предупредить, считайте, что мы с вами ни о чем не договаривались.

— Если бы я хотела его предупредить, я бы на это не согласилась.

— И вот еще что. Больше всего меня заботит ваша безопасность. Команда снайперов будет следить за каждым движением Леви. Если он попробует на вас напасть, мы его пристрелим. Мы не дадим ему шанса. На это можете рассчитывать.

— Я и рассчитываю.

Мы вылезли из фургона. Нас ждали двое мужчин в штатском, на зеленом «трейлблезере».

Маркс сказал:

— Вам с ними. Встретимся после операции.

Мы ехали по узким улочкам. Джонна выглядела совершенно спокойной, даже что-то напевала себе под нос. Смотрела в пустоту и напевала, пока мы не прибыли к месту назначения.

Спецназовцы выбрали хорошее место. Одинокий домик у поворота. Видно, там много лет никто не бывал. У домика стоял белый «форд» Джонны. Тот, кто его пригнал, сидел в доме. Там, где Джонне предстояло ждать появления Леви.

Нас высадили у «форда», и двое штатских уехали.

— Не оглядывайтесь, все равно вы не увидите тех, кто следит за нами, — сказал я. — Но кто-нибудь может заметить, что вы их ищете.

— А если он не приедет?

— Будем без него скучать. Вы лучше идите в дом. Если он увидит меня с вами, все пропало.

Она ушла, а я отошел к развесистому дубу позади машины. Если Леви остановится перед домом, я смогу подойти к нему незаметно. Я приготовился ждать. Леви либо появится, либо нет. Через десять минут либо никогда. Мимо проносились, не сбавляя ход, машины. Но Леви в них не было. За моей спиной перешептывались деревья, и кто-то еще тоже шепнул:

— Отличное место.

Это был Пайк. Он уселся на землю со мной рядом.

— Маркс сейчас просто взбесится. На мне микрофон.

— Ты думаешь, я кому-нибудь доверю прикрывать твою задницу?

Мы замолчали. Через восемь минут из дома вышла Джонна Хилл и подошла к «форду». Это был и сигнал мне, и приманка. Из-за поворота показался коричневый «додж» и притормозил. За рулем был Алан Леви. Увидев Джонну, он остановился посреди дороги. И стал оглядываться по сторонам.

Джонна отошла от «форда». Она не должна была уходить в дом, пока он не выйдет из машины, и не ушла. Она смотрела на «додж», и губы ее шевелились. Она напевала.

«Додж» встал прямо между мной и Джонной. Леви вышел. Он был футах в пятнадцати от нее и в тридцати от меня.

Джонна не вернулась в дом. Должна была, но не вернулась.

— Как вы меня нашли? — спросила она.

Леви ответил совершенно естественным тоном:

— Ты заставила меня беспокоиться. Почему ты не подходила к телефону?

Я вышел из-за дерева, но мои шаги он услышал, только когда я оказался прямо у него за спиной.

— О чем беспокоиться, Алан? — спросил я.

Он пошатнулся от неожиданности, развернулся ко мне. Я показал ему, что в руках у меня ничего нет, и отступил на шаг.

— Не пугайтесь. Как все прошло в «Левередж»?

Поняв, что он все еще жив, Леви взял себя в руки. Он посмотрел за мою спину — понять, нет ли еще кого, затем на Джонну, затем оглядел дорогу. Испугался.

— Встречу отменили.

— Вот и хорошо. Нам много о чем надо поговорить. Джонна, может, вы вернетесь в дом?

— Нет, — сказала Джонна.

Леви покосился на нее. Она подошла ближе. Она смотрела на него в упор, и мне ее взгляд не понравился.

— Я смогу поговорить с ней и один, — сказал Леви. — Вам незачем было ждать.

Я попытался встать между Джонной и Леви. Леви сунул руки за пояс. Пистолета я не видел, но понимал, что снайперы начеку.

— Да нет, Алан, я решил задержаться. Мы с Джонной подружились. И обо всем поговорили. Я знаю, что произошло.

— Не понимаю…

Леви снова покосился на нее и чуть отодвинулся назад.

— Все вы понимаете. Я про убийство Лайонела Берда.

— Что вы такое говорите?

— Алан, не надо. Я уже поймал вас на лжи. Вы говорили, что не знакомы с этой девушкой, а сами спросили, почему она не подходила к телефону. Сказали, что беспокоились.

— Ничего такого я не говорил. Вам показалось.

— Говорили, — сказала Джонна.

Я сделал шаг в его сторону.

— Теперь будет вот что. Либо вы заплатите за то, что мы будем хранить ваши грязные тайны, либо мы пойдем в полицию. Как насчет двух миллионов — один ей, один мне?

Леви огляделся по сторонам — словно почувствовал, что разговор записывается и за всем наблюдает полиция.

— Не понимаю, о чем вы. Не понимаю, зачем вы все это устраиваете, но я уезжаю…

Он вдруг кинулся к «доджу», но тут Джонна сказала то, что остановило нас обоих.

— Я все записала, Алан.

По его лицу было видно, как он перепугался.

— В тот день, когда вы дали мне снимки убитых девушек, у меня под рубашкой был диктофон. Я отдала запись ему. Он ее прослушал.

Джонна кивнула на меня. Она ни о какой записи не говорила, никакой записи мне не давала, и полиция у нее никакой записи не обнаружила.

— Джонна, идите в дом. Мы с Аланом во всем разберемся.

— Двух миллионов мало.

Леви облизнул губы. Посмотрел на Джонну, на меня, руки его снова оказались за поясом.

— Сколько ты хочешь? — спросил он.

На этих словах мы его поймали. Алан Леви показал, что имеет отношение к фотографиям. Теперь Маркс мог его арестовать. Но Джонна на этом не остановилась.

— Всего будет мало.

Она наклонилась, словно хотела завязать шнурок, а потом кинулась на Алана с напильником, который ей удалось стащить, как мы потом выяснили, в фургоне. Она со всей силы ударила Леви в шею, повалила на землю. Все так опасались, что Леви убьет Джонну, что никому и в голову не пришло, что она может убить его.

Снайперы выскочили из укрытий, но они были далеко и не могли стрелять — мы трое были слишком близко друг от друга. Из-за дерева появился Пайк. Я схватил Джонну сзади, но она вцепилась в Леви, колотила его по лицу, шее, голове. Я попытался поймать ее за руку и тут услышал хлопок, а потом крик Джо Пайка:

— Пистолет!

Леви вжал дуло маленького черного пистолета Джонне в живот и спустил курок.

Джонна отступила, я кинулся к пистолету, но Леви его уже выбросил. Он пытался вытащить окровавленный напильник из своей шеи. И тут на него налетел Пайк.

Джонна опустилась на землю. Ее живот был сплошным кровавым месивом. Я сорвал с себя рубашку и прижал к ране.

— Джонна, держись! Дыши!

Она меня вряд ли видела. Губы у нее были сурово сжаты. Но во взгляде что-то изменилось. Злости стало меньше. Точно не скажу, но мне хотелось бы так думать. Джонна Хилл умерла еще до приезда «скорой помощи».