— Выходит, полторы? — Пусильон сделал серьезное, очень задумчивое лицо, постучал пальцами по столу, даже скрипнул зубами, всячески изображая сильное сомнение в собственных возможностях, глянул на свой расклад еще раз, мучительно простонал и выдавил: — Не оставь меня, пречистая праматерь, своей милостью… Ладно, попробуем рискнуть. Полторы и две сверху!

Щеголь цыкнул зубом и молча сбросил карты.

— Две с половиной и еще пятьсот, — немедленно отреагировал Бежеваль, ополовинивая остаток своей пачки.

— Две с половиной и еще пятьсот, — пожал плечами «перстнявый».

Внутри Пусильона все пело, взрывалось и клокотало, он готов был заорать от восторга: партнеры втянулись в торг и остановиться теперь смогут с большим трудом. А на столе, в банке уже сейчас лежало двенадцать тысяч евро! Из которых восемь — его чистый выигрыш!

— Тысяча и еще пятьсот, — внешне невозмутимо поднял он ставку еще немного.

— Тысяча и пятьсот, — ответил толстяк.

— Тысяча и пятьсот, — эхом отозвался «перстнявый».

— Тысяча и пятьсот, — невероятным усилием воли сохраняя спокойствие поддразнил их Луи.

— Да ну, это дурдом какой-то! — зло зарычал, не выдержав Этьен Бежеваль. — Так и будем сопли жевать? И вообще, засиделись мы тут, пора и честь знать. Покончим с этим разом. Играю на все!

Он пересчитал деньги на столе, кинул их в общую кучу, достал бумажник, вытянул из него еще заметную пачку, перелистал, положил сверху:

— Тысяча и еще пять пятьсот!

— Ну, смотри, Этьен… Отвечаю… — «Перстнявый» тоже полез за бумажником, пересчитал, чертыхнулся: — У меня только четыре. Полторы в долг поверишь? Или мне перстень с изумрудом снять?

— Э-э, перестань, — отмахнулся толстяк. — Долги всегда к ссоре. Давай, как с Жаном. На нем пятьсот повисло? Значит, на тебе будет три ужина со шлюхами.

— Я знаю, зачем ты это затеял, Этьен, — рассмеялся «перстнявый». — Чтобы пожрать на халяву!

Луи веселья партнеров не разделял. На столе в банке лежало двадцать пять тысяч евро. Но чтобы их получить, нужно было добавить в кучу еще пять с половиной тысяч. А у него осталась только одна.

— Мсье… — сквозь зубы выдавил он, холодея от неминуемого отказа. — Я тоже прошу поверить мне в долг. Вот тысяча, за мной еще четыре с половиной.

— Нет, мы так не играем, — мотнул головой «перстнявый». — Только на реальный интерес. Деньги на стол!

— Но вам же в долг поверили! — тут же напомнил Пусильон. — Я же не спорил! А рискуем мы одинаково, мой голос от голоса мсье Бежеваля ничем не отличается.

— Вот это ты видишь? — Недовольный картежник поднес свой сверкающий золотом кулак к его лицу. — Если твоя карта перебьет мою, ты можешь забрать мою печатку, либо я оставлю ее Тильону в залог и через час привезу деньги. А чем заложишься ты? Или, может статься, за тебя кто-то поручится?

Пусильон посмотрел по сторонам. Оказывается, вокруг их столика, забросив развлечения, собрались все мужчины, что заглянули этим вечером в подпольное, но известное всем окрестным кварталам казино. Тильон тоже был здесь и покачал головой:

— Нет, я поручаться за него не стану. Но обламывать парня так жестоко, по-моему, тоже нехорошо. Одно дело проиграть, и совсем другое — не добрать ставки для банка.

— Правила известны всем, — упрямо стоял на своем «перстнявый». — На ставку нужно ответить. Или не мешать играть другим.

— Я отвечаю! — ощутив поддержку, торопливо напомнил Пусильон. — Просто у меня нет при себе всех нужных денег. Если я проиграю, то отдам. Отдам все до сантима!

— Тебе нечем!

— Подожди, не горячись, — неожиданно остановил приятеля Бежеваль. — Мы же по чести играем, а не просто бабки из людей вытряхиваем! Нечто тебе его фортуна не интересна?

— Я реальным баблом рискую, а он словами пустыми раскидывается! Какой мне в этом интерес? На пустых словах я и миллион поставить могу! Интересно то, что на столе, а не в обещаниях.

— Луи, — перевел взгляд на Пусильона толстяк. — У тебя есть эти деньги? Только не ври мне! Они у тебя есть?

— Есть.

— И ты их сегодня же вернешь, если проиграешь?

— Да.

— Хорошо, коли так. Тогда клади на кон твою руку.

— Что? — не понял Пусильон.

— Руку, — повторил Бежеваль. — Я оцениваю твою руку, которой ты несколько раз меня обыграл, в четыре с половиной тысячи евро. Я хочу засушить ее и повесить у себя над столом. Проиграешь — она моя. И либо ты выкупаешь ее до заката, либо… Либо ты идешь в одну сторону, а она остается в другой.

— На кой черт мне его рука? — не понял «перстнявый».

— Если он врет про деньги, я ее у тебя выкуплю, — пообещал толстяк. — Я могу позволить себе потратиться на маленький сувенир?

— Ну, коли так… — Картежник пожал плечами. — Тогда все по-честному. Я при интересе. Думай, парень. Рука твоя.

В окружающей толпе повисла мертвая тишина.

— Ой, не делай этого, приятель, — громким шепотом попросил бакалейщик Фрэнк и опасливо перекрестился. — Не делай.

В душе Луи Пусильона зашевелился холодный червячок ужаса, сердце дрогнуло от неприятного предчувствия…

Но это были всего лишь предчувствия. Опыт же подсказывал, что толстяк Бежеваль при всех своих дуболомах-телохранителях — всего лишь самодовольный лох, что перебить одномастный флеш-стрэйт практически невозможно. И что на столе лежат двадцать пять тысяч евро, которые уже практически принадлежат ему — достаточно всего лишь открыть карты.

Пусильон повел плечами, кинул в банк оставшиеся деньги и наложил сверху левую пятерню:

— Отвечаю!

— Беги за деньгами, пацан! — расхохотался «перстнявый» и развернул карты веером: — У меня «каре»!

— Бывает, — громко выдохнул Луи и перевернул свой расклад: — Бубновый «флеш-стрэйт»!

— А-а-а, проклятье!!! — в ярости вскочил «перстнявый», несколько раз пнул ножки стола, саданул по стулу, растолкал собравшихся зрителей и ринулся прочь.

— А как же долг, дружище?! — весело крикнул ему вслед счастливый Пусильон.

— Я за него поручусь, Луи, — сказал толстяк. — Ты мои карты посмотреть не хочешь? Нечто совсем не интересно?

— А чего там у вас? — улыбнулся парень.

— Да все как положено… — Бежеваль начал выкладывать карты одну за другой: — Десятка червей, валет, дама, король, туз. Эта комбинация называется «флеш-рояль».

В глазах Пусильона заплясали радужные круги, и очнулся он уже на полу, рядом со стулом.

— Эк тебя разморило-то, парень, — сочувственно произнес Бежеваль откуда-то из-за головы. — Первый раз вижу, чтобы из-за «флеш-рояля» сознание теряли. Будет чего послезавтра Жану рассказать, дабы впредь слишком рано не убегал. Ну, поднимайся, пойдем. Я тебя до дома подвезу, деньги отдашь и в постельку ляжешь. А лучше вина горячего выпить, чтобы гемоглобин повысился. Паш, помоги ему, а то даже не шевелится.

Сильная рука подцепила Луи под мышку, буквально понесла к выходу, подняла наверх, вывела на воздух через заднюю дверь и через минуту забросила в просторный салон автомобиля. Вскоре туда же сели толстяк со вторым мордоворотом, машина тронулась, выкатилась со двора на улицу и стала быстро набирать ход.

— Ну что, Луи? — обернулся к нему Бежеваль. — Оклемался? Что же ты так нервничаешь? Ты же не душу дьяволу проиграл, а всего лишь деньги. Куда едем? Где я могу их забрать?

— Я… Мне нужно время… Собрать…

— Ты поклялся мне, что они у тебя есть. И что ты можешь их отдать прямо сегодня вечером. Я тебе поверил, — напомнил толстяк. — Так где они?

— Они есть, Этьен, — как можно искреннее ответил молодой игрок. — Я завтра принесу.

— Наверное, мы друг друга не понимаем, — с горечью признал толстяк. — Жо, притормози в тихом месте.

Тихое место нашлось уже через минуту — возле длинного забора строительно-торговой базы. Машина притерлась ближе к стене в промежутке между фонарями, Бежеваль вышел из своей дверцы, бугай вытолкал Луи через заднюю.

— Паш, поясни, — попросил толстяк, и на спину Пусильона внезапно обрушилась такая страшная боль, что он невольно упал на колени. — Еще разик…