Одним словом, чтобы выиграть в возможном противостоянии приз 2018 года, Путину придется — явно вопреки его воле и отчасти вопреки состоянию масс — вступить в политику и закончить с деполитизацией (либо отложить ее на время), со столь удобной для него и столь приятной для народа аполитейей. Если под воздействием обстоятельств Путин пойдет на это, то, кроме всего прочего, будет вынужден решить ту задачу, которую он в инерциальном состоянии «политических» процессов решать явно не собирается: задачу разработки содержательного политического и идеологического проекта, обращенного к будущему. Этому можно было бы только порадоваться, не будь слишком велика опасность: если политика вернется в Россию, она возвратит вместе с собой все заложенные в ней риски. И тут может сказаться в самом негативном ключе незавершенность всех предшествующих путинских реформ: непременно даст о себе знать и сепаратизм, и недоистребленная пятая колонна (проводник внешнего управления), и цинизм олигархии, и разрушенная промышленность и наука, и нерешенность социальных проблем, и запущенность, нравственного воспитания молодого поколения. Одним словом, мы на самом деле можем скатиться в 90-е.

Описав такой катастрофический сценарий возвращения политики, надо снова вернуться к началу — к той беззаботной и спокойной жизни без политики, которой мы сможем наслаждаться в том случае, если Медведев последует по благому пути имитации политики и не станет жертвой того гипноза, в который он сам и погружает своих пациентов (массы). В любом случае отсутствие политики лучше, чем ее присутствие. Этого хочет народ, это устраивает власть. Поэтому, если этой весной мы не заметим серьезных изменений в поведении Медведева, можно будет к лету вздохнуть с облегчением. Фу, пронесло. «Тандем крепок как никогда», а позже Медведев уже просто не успеет ничего принципиально изменить. И тогда, как бы ни старались деструктивные силы, американские сети и подрывные элементы, два российских соправителя в едином порыве справятся со всеми кознями, которые готовятся недоброжелателями на 2018-й, и каждый получит искреннюю поддержку и одобрение народа, а пятая колонна либо присмиреет, либо упакует чемоданы и с вещами отправится на выход. А если все участники примут свои роли именно как роли, то и чемоданов паковать не придется. Даже «Эхо Москвы» будет вещать, как прежде. Никому они, по сути, не мешают, даже наоборот — поддерживают в патриотах боевой дух (надо же кого-то ненавидеть).

Без политики, конечно, скучно. Но если политика в реальности, а не в грезах, означает обязательно плохую политику (как было в 90-е и как может, не дай бог, случиться снова), то лучше ничего, чем такая политика. Конечно, было бы замечательно, чтобы была хорошая и содержательная, внятная и конструктивная политика у России на будущее и чтобы ее разработал и олицетворял Путин, чтобы помогал ему в этом юный Медведев, и чтобы она еще больше сплотила народ и власть. Но лучшее — враг хорошего. Пока это утопия, никто не делает ни единого жеста в этом направлении, а то, что делается, смешно и лучше бы вообще не делалось. А вот «плохая политика» — либеральное реформаторство, модернизация как тотальная приватизация, игра с суверенитетом, угроза раскола и распада страны — вот это, напротив, вполне реально, но очень этого не хотелось бы. В любом случае наш анализ показывает, что все сейчас зависит от Медведева. На него массивно оказывается дурное влияние. Для хорошего влияния пространства и ситуаций практически нет. Может быть, так и задумывалось, кто знает. Но нельзя недооценивать и Путина, и сам медведевский здравый смысл. Если ситуация будет оставаться неизменной до следующей осени, то все дурновлияющие принесут вред только самим себе (мы их записываем пофамильно — всех тех, кто подбивает Медведева восстать на Путина), поезд уйдет, и политики на 12 лет не будет. Если только не война, но и в этом случае она будет навязана России извне.

Возврат политики в Россию несет с собой все заложенные в ней риски, а вернуться она может только при разделении общества по формуле Медведев vs Путин. Нам же остается наблюдать, как будет развертываться ситуация в решающем 2012 году. Правда, есть и иной выход: в отсутствие политики можно сосредоточиться на чем-то ином — кому на бизнесе, кому на духовной жизни, кому на науке и образовании, кому на спасении души, кому на ремесле, кому на изучении истории или природы, кому на любви, кому на путешествиях. Жизнь богата всем, и если политика закончилась, можно найти себе иное занятие. Жила бы страна родная. Так что черт с ней, с политикой! Она и есть главный вызов Путину.

Приход Владимира Путина к власти ознаменовался резкими изменениями не только во внутриполитическом устройстве, но в первую очередь — во внешнеполитической ориентации России начала 2000-х. Именно с визитов Путина в страны Дальневосточного региона началась эпоха новой евразийской политики. Поворот российской политики к востоку стал закономерным и в высшей степени позитивным следствием осознания новым российским руководством геополитических вызовов России в новых исторических условиях. Вопрос в мировой политике был поставлен следующим образом — будем ли мы иметь однополярный мир с единственным субъектом истории в лице США либо удастся установить реальную многополярность. В одиночку Россия и любая другая крупная региональная держава не способны сбалансировать геополитическую мощь США. Следовательно, многополярный мир не сложится. Это было понятно уже тогда. Единственный вариант остаться в роли субъекта истории для России — заключить долгосрочный стратегический альянс с великими державами Евразии, обладающими мощным демографическим, экономическим, военным и культурным потенциалом. Реализации этой евразийской внешнеполитической линии, постепенно становящейся идеей-правительницей новой России, и были посвящены турне нового Президента. Он выдвинул и осуществил смелые геополитические инициативы. Это и активизация отношений по осям Берлин — Москва, Москва — Тегеран, Москва — Дели, Москва — Пекин, Москва — Токио. Хотя по своей значимости они не одинаковы. Но все это соответствует евразийской геополитической стратегии, единственно приемлемой для России, и в этом мы готовы всячески поддерживать Путина и помогать ему в подобных начинаниях.

Устанавливая тесные контакты со странами Азии, Россия приобретала долгосрочных партнеров в экономическом и стратегическом развитии, обеспечивая минимальные предпосылки для возможности многополярного мира. В тот момент мы стали очевидцами очень важного события — поворота российской политики от безоглядного атлантизма к постепенному вхождению в логику евразийской интеграции. Налаживание тесных связей со странами Азии само по себе не является антизападным шагом. Но тем не менее дает понять Западу, что претензии на единоличную мировую гегемонию с его стороны несостоятельны и не устраивают не только Россию, но большое количество мощных мировых держав, что заставляет Запад обращаться с евразийскими государствами и народами в корректной демократической манере с признанием и уважением к их цивилизационному выбору. Содержательная сторона турне Владимира Путина начала 2000-х по странам Востока и анализ деклараций и оценок аналитиков из СМИ данных регионов указывали на то, что это не просто дежурные визиты вежливости, но начало нового евразийского курса.

Долгое время в нашей стране геополитика считалась наукой буржуазной и ложной. Напомню, данная дисциплина рассматривает мировую историю как противостояние двух типов цивилизаций: Морской и Сухопутной. Геополитика видит пространство как некую реальность, не только географическую, но качественную, влияющую на тот тип цивилизации, который на этом пространстве складывается, а также предопределяющую во многом психологию народа, который живет на данной территории, в том или ином ландшафте. Именно эта связь культуры, традиции и цивилизации с качественным пространством лежит в основе геополитического метода.