— Что будем делать?

Клаус с кислой миной посмотрел на демонстрантов сквозь толстое стекло. На стекле расплылись несколько осклизлых пятен: желтых яичных и красных от гнилых помидоров. Попытались и камни кидать, но те бронированному стеклу не причинили видимого вреда.

— Ничего не будем. Пусть кричат.

Фриц раздраженно стукнул кулаком о ладонь. Проворчал:

— Меня это оскорбляет. Особенно вон то страшилище с обвислым животом!

Клаус не мог не согласиться. «Зеленые» перед главным офисом консорциума «Атомик» давно стали чем-то вроде привычной детали пейзажа. Демонстранты прогуливались с плакатами, консорциум строил электростанции по всему миру — все при деле. Но когда стало известно о переговорах с послом Замбии, противники ядерной энергетики как с цепи сорвались. Обычных бюргеров и студентов сменили члены скандальной организации «Дочери Флоры». Таковую известность им принесло то, что основой идеологии «Дочерей Флоры» был агрессивный нудизм. На все демонстрации — в целом им было все равно, по какому поводу митинговать, — члены организации приходили голыми. Вот и сейчас напротив офиса «Атомика» выстроилась цепочка женщин, единственной одеждой которых были нарисованные на теле светящейся краской скелеты. Видимо, по замыслу участниц, это символизировало смерть от излучения, которая неизбежно настигнет всех из-за деятельности «Атомика».

— Не, ну не все так плохо. Вон симпатичная девка. И еще парочка есть ничего. Хотя ты прав, большинство уродки какие-то. Таким раздеваться можно только в темноте.

— Почему полиция-то ничего не делает? — не успокаивался Фриц. — Стоят, как забор без мозгов.

— А что они могут сделать? — возразил Клаус. В юности он несколько лет прослужил в полиции и знал все подводные камни. — У этих адвокаты — дай бог каждому! Только тронь, по судам до конца жизни будешь ходить. А уж вони-то будет на весь Евросоюз. Полицейские избили мирных демонстрантов! Да при том еще и голых женщин! Вон сколько журналистов собралось.

— Да я бы…

— Вот потому ты здесь, а не там, — хмыкнул Клаус. — Напомнить, почему тебя в полицию не приняли? Завалил тест у психолога из-за повышенной агрессивности.

Фриц надулся и хотел что-то сказать, но тут открылся щит подземного гаража. Видимо, переговоры закончились и гостей решили быстро вывезти, минуя демонстранток. Но те среагировали мгновенно и по-армейски слаженно. Клаус с изумлением наблюдал, как голая толпа несется к выезду. Длинный черный лимузин сбил двоих самых шустрых и затормозил, развернувшись поперек дороги. С муравьиной скоростью и деловитостью демонстрантки облепили его и перевернули на крышу. Одновременно несколько женщин ворвалось внутрь гаража, видимо, чтобы не дать опустить щит. Еще несколько демонстранток блокировали полицейских, так и не осмелившихся бить безоружных людей.

— Ох… матерь божья! — Клаус невольно потянулся к дубинке, но остановился. — Ничего, из гаража они внутрь не попадут… Ты куда, идиот?

Но Фриц уже открыл дверь и бежал, размахивая дубинкой. На его лице было написано счастье. А через распахнутую им дверь вбегали голые женщины, расписанные под скелетов. Клаусу показалось, что он смотрит какой-то порнографический ужастик про зомби. Он попытался убежать, но его быстро скрутили, избили и заперли в кладовой вместе со щетками и ведрами.

Алиса думала, что не сможет заснуть, но провалилась в сон, стоило лишь коснуться головой подушки. Странный это был сон. Над лесным озером слюдяными вертолетиками рассекали неподвижный воздух стрекозы. Ивы, склонившись к воде, купали в ней свои ветви. Покой и умиротворение окутывали лес. Странным же было то, что это сама Алиса была и озером, и кувшинками на поверхности воды, травой и цветами, деревьями и стрекозами… Сознание расщепилось, и она воспринимала мир с тысячи разных точек, отчего голова даже во сне пошла кругом.

— Слияние душ, — объяснил Сим, к которому Алиса заглянула вечером.

— Слияние, ага… — Алиса состроила многозначительное лицо и важно покивала. — Круто звучит. А можно теперь по-русски, а? Я натуральная блондинка, между прочим.

Она чувствовала себя несчастной. Сон не шел у нее из головы. Алисе и раньше снились яркие фантасмагории, но никогда еще во сне она не испытывала такого отчетливого присутствия. И такой свободы. Проснувшись, она долго не могла поверить, что маленькая квартирка с окнами в стену соседнего дома и тусклыми зелеными обоями — реальность, а летнее озеро в лесу — сон. Это было несправедливо.

Из-за странного сна Алиса напрочь забыла о том, что должна была утром зайти в отделение полиции и дать показания. Когда позвонил следователь и весьма недружелюбно поинтересовался, где она, пришлось сочинять сказку о невыносимой головной боли — реакции на переживания прошлого вечера. Видимо, голос у нее и впрямь был совершенно больной, потому что к концу разговора следователь заметно смягчился и согласился перенести разговор на следующее утро.

В общем, день не задался. Она запорола интервью с модным виджеем, которого брала измором целую неделю, отправила предельно личное письмо совсем не тому, кому оно предназначалось, и поссорилась с подругой, которую сама же и вытащила посидеть в кафе.

В полном сумбуре чувств и мыслей бросилась за утешением к Симу — проверенной годами «жилетке». Алиса познакомилась с ним, устроившись на третьем курсе института секретарем в студию флористики и ландшафтного дизайна. Поначалу Сим внимания Алисы не привлек — мужчины за тридцать казались ей тогда глубокими стариками. К тому же невысокого толстого азиата, разительно напоминавшего статуэтку Хотэя, трудно было назвать красавцем или душой компании. Был он не то что бы замкнутым, но сам говорил мало, больше слушал, добродушно улыбаясь и поблескивая непроницаемыми раскосыми глазами.

Сим был садовником. Дизайнеры фирмы разрабатывали проект сада или парка, а потом на участок приезжал Сим и воплощал эти фантазии в реальность. Несмотря на скромную должность и еще боле скромное поведение, остальные сотрудники фирмы относились к Симу с удивительным почтением. Алиса с садовником почти не общалась, пока однажды ей не довелось подежурить в офисе в новогоднюю ночь. Планов на праздники у нее никаких не было, денег — тоже, потому она охотно согласилась на предложение посидеть в конторе до утра за хорошие премиальные. Обязанности были простые: выдавать курьерам заказанные букеты и корзины цветов. Вторым дежурным оказался Сим.

Поначалу они почти не разговаривали, Алиса смотрела на офисном компьютере праздничный концерт, а садовник возился с букетами, раскладывая и сортируя цветы. Ближе к середине ночи практически все цветы развезли, осталась всего пара корзин. Сим принес из торгового зала горшок с карликовой сливой и, вооружившись крошечной лопаткой, стал ворошить землю у корней уродца. Алисе бонсай никогда не нравились, процесс выращивания деревьев-карликов стойко ассоциировался с напугавшим ее в детстве романом «Человек, который смеется». Она повернулась в кресле так, чтобы не видеть это безобразие и услышала, как Сим очень серьезно произнес:

— Я не делаю им больно.

Алиса посмотрела на садовника со смесью удивления и недоверия.

— Что?

— Вам ведь неприятно смотреть, как я работаю с бонсай, да? Вам кажется, что я причиняю деревьям боль.

— А разве нет? Вам бы понравилось, если бы вас сгибали в дугу и отрезали пальцы?