— Хорошо, ты прав. А немец?
— Мне кажется, его реакция на споры отличается. Пока рано говорить, но, возможно, у нас будет еще один случай удачной трансформации.
— Понимаю. Значит, придется все же везти этих двоих.
— Придется. Если тебе будет хоть немного легче от этого — я позабочусь, что бы они не испытывали моральных страданий. Они не будут осознавать, что с ними происходит на самом деле.
«… моя болезнь, кажется, отступает. Свежий морской воздух постепенно излечивает меня от этой неведомой тропической хвори, и есть надежда, что к прибытию на родину я буду уже полностью здоров. Оптимизму моему придает вес и тот факт, что господин Нойманн поправляется. Улучшения в его состоянии уже не вызывают сомнений. Правда, из наших проводников ни один не выжил. Думаю, эта болезнь протекает двояко — либо в течение двух недель убивает жертву, как стало с туземцами, либо человек болеет долго и мучительно, но в итоге выздоравливает. Возможно, это даже как-то зависит от расовых различий.
Жаль, что большую часть болезни я провел в бреду и теперь не способен вспомнить и описать симптомы — это могло бы стать уникальным исследовательским материалом. Но Элизабет обещала помочь с записями, ведь все эти дни она не отходила от моей кровати, нежно и заботливо ухаживая за мной. Страшно вспомнить, какие видения посещали мой пылающий в лихорадке разум! Поневоле задумаешься о дьявольском наваждении.
Но теперь все будет хорошо».
23 октября 1982 года.
Лиза шла рядом.
Держала Владимира под руку и иногда даже касалась его бедром.
Он мысленно посмеивался над собой — млеет как подросток. Но самоирония не мешала ему радоваться этой легкой и словно бы случайной близости. Такого с ним давно не случалось. Пожалуй, никогда. Разве что в детстве, когда он выбегал из дома в летнее утро и его касался теплый, пахнущий полевыми травами и цветами дождь.
Он покосился на Лизу. От нее действительно пахло свежестью трав. Видимо, какие-то духи…
Девушка выглядела печальной.
— Тебя так расстроил мой рассказ? Но ведь это было так давно!
— Но ведь было. И не так уж давно.
— Только кажется, — возразил Владимир. — Семьдесят лет прошло. Вроде и не много. Но, боюсь, сейчас уже не узнать, что стало с экспедицией Эллингтона. Последние записи свидетельствуют, что Оливеру еще в Индии стало хуже. Юсупова и Нойманн спешили — видимо, надеялись добраться до Англии, пока он был жив. Хотя по современным меркам, это была чудовищная глупость. Сначала привезли человека, инфицированного неизвестной смертельно опасной болезнью, в Индию. В Индию! Просто чудо, что там не вспыхнула эпидемия! А потом потащили его в самый центр Европы. Ведь он был настоящей биологической бомбой!
Девушка кивнула. Она выглядела отрешенной, словно думала о чем-то далеком от осенней аллеи, по которой они прогуливались.
— Извини… я, наверное, утомил тебя этой древней историей, — повинился Владимир. — Слишком увлекся всем этим. Мне показалось, что удалось найти ключ к долголетию. Рассказ о японце был очень убедителен.
— Нет, что ты! — встрепенулась Лиза. — Я ведь сама просила тебя рассказать.
Владимир развел руками.
— Ну, вот, собственно, и все. Рассказал. В Калькутте Эллингтон, Юсупова и Нойманн сели на торговое судно «Крейзи Джон». К этому моменту Эллингтон почти не вставал, у него начали проявляться болезненные изменения психики. В дневнике он то признается Элизабет в вечной любви — и эти записи полны восхищения и благодарности, — то обвиняет ее в каком-то заговоре и поливает девушку самыми грязными словами. Из этих бессвязных записей можно понять, что вскоре на судне вспыхнула эпидемия. Сегодня я дочитал до последней записи. Если верить датировке — хотя Эллингтон вряд ли мог в таком состоянии следить за календарем, — «Крейзи Джон» был недалеко от Египта. Но на корабле к этому моменту на ногах оставались только Юсупова и Нойманн. Команду и пассажиров сразила та же болезнь, что и Эллингтона. Я же говорю — чудовищная глупость! Как ни цинично это прозвучит, но «Крейзи Джон» к счастью до берега не добрался. Видимо, разбился где-то у побережья Африки. Иначе средневековая эпидемия чумы показалась бы Европе легкой простудой.
Девушка покосилась на Владимира, осторожно спросила:
— Но ты… м-м-м… если оценивать произошедшее с точки зрения ученого, ты разочарован?
— Чертовски, — признался Владимир. — Новая Гвинея, конечно, не Африка, разыскать ту долину можно и без подсказок Эллингтона. Хуже то, что он не успел ничего найти. Если бы хоть кто-то из них добрался до Европы! Тогда могли бы остаться статьи, подробные отчеты — хоть что-то более существенное, чем записи в дневнике давно забытого ученого, сделанные с чужих слов. Я даже не стану к директору соваться: никто не позволит организовать новую экспедицию, основываясь на такой эфемерной информации. Я сам бы не позволил.
— По-моему, ты поторопился с выводами.
— Что ты имеешь в виду?
Лиза улыбнулась.
— Ведь это очевидно. Если с корабля никто не спасся, как мог уцелеть дневник?
Владимир резко остановился, пару секунд стоял с открытым ртом, потом хлопнул себя по лбу и рассмеялся:
— Я болван! Ты права! И это наверняка был кто-то из членов экспедиции — скорее всего, сам Эллингтон. Никто чужой его дневник спасать бы не стал. Я должен был подумать об этом! Черт, аж стыдно!
Лиза погладила ученого по руке.
— Ну, перестань! Ты просто сосредоточился на другом. Ты очень умный! И ты обязательно создашь свое лекарство.
Владимир улыбнулся.
— Спасибо. Приятно, когда в тебя верят.
ГЛАВА 4
Недавно открывшийся ресторан «Кварк» претендовал на звание ресторана будущего. Самые передовые дизайнерские идеи были реализованы в оформлении залов, но не только. На кухне также царили самые современные методики, еду готовили повара высочайшего класса на оборудовании, опережающем время. Все это способствовало популярности «Кварка» среди молодежи. Разумеется — среди золотой молодежи, поскольку все эти изыски нужно было окупить, и цены в ресторане не отличались демократизмом. Преимущественно за столиками можно было увидеть компании молодых людей в деловых костюмах и их спутниц в дорогих платьях.
Не удивительно, что компания за дальним от входа столиком сразу бросалась в глаза.
Точнее, двое из этой компании — высокая худая женщина и низкорослый мужчина, почти карлик — старались не привлекать к себе особого внимания. Но они были заметно старше основного контингента кафе: у женщины в темном ежике волос уже заметно серебрился иней, мужчина же хоть и выглядел как подросток, но прицельный жесткий взгляд выдавал его истинный возраст. Это отличало парочку от остальных посетителей. Две хладнокровные акулы в окружении безобидного пестрого морского населения. На мужчине был костюм от известного немецкого модельера, на женщине — платье, в котором не стыдно показаться и на приеме у президента. Но чувствовалось, что все это лишь камуфляж, маскировка.
Их спутник, похоже, считал маскировку излишней и оделся в какой-то нелепый свитер, выглядящий так, словно его вязали вручную, причем лет сто назад. С тех пор моль проела в нем множество дыр, которые наскоро провязывали теми нитками, которые попадались под руку. Штаны из толстой коричневой кожи выглядели не лучше — с вытянутыми коленками, темными пятнами, кое-где прорванные и заштопанные грубой ниткой. Этот гимн безобразию венчали огромные армейские ботинки.
Впрочем, если бы даже этот посетитель оделся по последней моде, выглядел бы он не менее, а может и более вызывающе. Как ни одень великана ростом заметно выше двух метров, грубо сложенного, словно из сваленных в груду каменных валунов, с гривой седых нечесаных волос и бородой до середины груди, все равно будет бросаться в глаза.
Это осознавали и его спутники.
— Стоило ли встречаться в таком месте? — Женщина покосилась на соседние столики, отмечая заинтересованные взгляды посетителей. — Через час максимум о нашей встрече станет известно противнику.
