— Ты говоришь о магах?

— В те времена еще не придумали такого слова. В сказаниях северных народов они остались под именем сидов. Позже их называли по-разному, в том числе и магами.

— Подожди.

Алиса уселась на койке в излюбленной позе для размышлений — подтянув ноги к груди и уткнувшись подбородком в колени. Почему-то именно в таком положении ей думалось лучше всего. Правда, сейчас этот прием не помогал. То, что рассказывал Данила было абсурдом. Какие сиды? Какие маги? Двадцать первый век на дворе! Но как иначе объяснить тех же муравьев?

— Бред какой-то.

— Сказка, — терпеливо поправил ее Данила. — Ты же сама попросила. Будешь дальше слушать?

— Буду.

— Сиды были всем хороши. Вот только рождались редко и, сама понимаешь, при таком могуществе становились вождями и жрецами племен. Жили они долго, по сравнению с обычными людьми, и постепенно утрачивали некую важную часть души. Это прозвучит громко, но я назвал бы это человечностью. Они начинали мнить себя богами, да ведь, по сути, и были ими. Стали относиться к остальным людям, как к игрушкам. Ты ведь изучала в институте мифы Древней Греции, например? При всей сказочности, в одном они вполне реалистичны: в изображении отношения богов к смертным. По прихоти могли облагодетельствовать людей, по прихоти — уничтожить. А люди ничего не могли без помощи сидов.

— Но сиды исчезли?

— Да. Неизвестно доподлинно почему, но один из самых могущественных сидов по имени Дагда решил сломать эту систему. Он собрал под свою руку несколько человеческих племен и стал обучать их ремеслам. К нему примкнуло еще несколько единомышленников из сидов. Они учили людей обжигать глину, плавить металл, обрабатывать землю, приручать животных. В общем, они запустили ту цивилизацию, которую мы сейчас имеем. И это уничтожило власть сидов.

— Но ведь все, что ты перечислил, нельзя даже сравнивать с магией.

— Нельзя, — согласился Данила. — Но у технологий есть одно решающее преимущество перед магией. Им может обучиться любой человек. Это передаваемые и, что тоже важно, накапливаемые знания. Ученик кузнеца получит из рук учителя все методы, что придумали поколения кузнецов до него, потом будет всю жизнь их совершенствовать и передаст своим ученикам. Даже если каждый за всю жизнь придумает всего один новый прием ковки, ремесло будет развиваться. Есть и еще один важный момент: технологии не дают человеку всемогущества. Нельзя быть кузнецом, плотником, ткачом, земледельцем и врачом одновременно. Людям приходилось обмениваться плодами своих трудов, это уравнивало их. Сиды проиграли именно потому, что привыкли не считаться с людьми. И не заметили, как люди научились обходиться без них.

— Но они могли легко уничтожить их.

— Не так уж и легко. Ведь на стороне людей был Дагда и его сторонники из сидов. Они оберегали людей. Сначала явно, а потом, когда человеческая цивилизация окрепла, тайно.

— Что-то вроде тайного правительства? — усмехнулась Алиса. — Ты знаешь, что для серьезного журналиста всерьез упоминать о мировом правительстве или масонах давным-давно дурной тон? Все равно, что писать о летающих тарелках или снежном человеке.

— И правильно. Нет никакого мирового правительства. Мы не пытаемся управлять людьми. Только охраняем от луддитов и очень редко вмешиваемся: когда какое-то решение может отбросить человечество назад, в дикость.

— Мы?

Данила кивнул.

— Мы называем себя технократами.

Алиса недоверчиво посмотрела на него.

— Ты хочешь сказать, ты тоже этот… Сид?

— Нет, что ты! Подавляющее большинство технократов — обычные люди. Сама понимаешь, наши идеи не очень-то привлекательны для тех, кто родился с какими-то особыми способностями. К тому же луддиты умеют определять эти способности еще у детей и почти всегда первыми находят сидов и забирают к себе. Дают им соответствующее воспитание, с детства промывают мозги.

Алиса вспомнила маленьких повелителей муравьев.

Значит, эти дети сиды? Потенциально могущественные волшебники… И она? Она ведь тоже командовала муравьями! Алиса подняла испуганный взгляд на Данилу, и тот понял. Разом поник, уставился в стену.

— Да. Ты сид. Не знаю, как так вышло, что тебя упустили в детстве. Возможно, потому что ты родилась в городе. Луддиты плохо чувствуют себя в больших городах, не могут здесь долго оставаться — присутствие техники, излучений, грязный воздух. А наша пища для них чистый яд.

— Ты постоянно повторяешь это слово.

— Луддиты? Надо ведь как-то их называть. Сами они себя называют истинными людьми, но уж больно пафосно звучит. Дикари — презрительное прозвище. Многие наши их так и называют, но это неправильно. Они ведь не виноваты, что с самого детства им внушали: техника зло, надо ее уничтожить. Когда в девятнадцатом веке они создали в Англии организацию луддитов, это словечко многим показалось подходящим.

— Получается, я тоже луддит?

— Нет. Можно сказать, повезло. Тебе удалось взрослеть как обычному человеку, ты не запрограммирована на ненависть к цивилизации. И вовсе не обязана с нами бороться. У тебя есть выбор. Ты можешь сама решать, как поступать дальше.

Алиса промолчала.

Да, она не чувствовала ненависти к этому городу. Но и не любила его, никогда не любила. А в «Воробьиных полях» ей было хорошо. Что бы ни говорила Радмила, она не сможет вернуться туда. У нее опять нет дома. Даже хуже: дом ей показали, дали ощутить, как это может быть прекрасно, а потом все отняли. А еще хуже то, что из-за случайно украденной рукописи те, кто мог бы стать семьей, теперь будут считать ее врагом.

— А защитить меня смогут только технократы, — горько произнесла она вслух. — Но не просто так, конечно. Что вы захотите взамен? Сражаться против луддитов? И ты еще говоришь, что у меня есть выбор?

Она подняла взгляд на Данилу.

Тот выглядел виноватым.

— Извини. Врать не стану — на это Мастер и рассчитывает.

— Мастер?

— Он мой учитель. Взял меня из детского дома. Говорит, почувствовал способности к механике. Да только что он там мог почувствовать в трехлетием пацане? Просто пожалел. Все, что я умею — это его знания и опыт. Он учил меня все эти годы. Да и сейчас продолжает учить.

— Понятно. А Мастер — это звание, что ли?

— Вроде того. Все-таки технократы — организация, а в каждой организации должна быть четкая структура. Первая ступень — Ученики. Люди с особыми способностями к разным ремеслам. То есть, к разным техническим профессиям или точным наукам. Некоторые из Учеников становятся Подмастерьями. Я, например, Подмастерье.

— Получил повышение?

— Не совсем, — не отреагировал на иронию Данила. — Ученики просто работают на перспективных направлениях науки и техники, двигают прогресс. Их даже не часто посвящают в то, что они работают на нашу организацию. Задачи Подмастерьев иные. Некоторых учат искать талантливых детей и вербовать из них Учеников, других — вычислять происки луддитов и противодействовать им. Когда мы набираемся нужного опыта и готовы действовать самостоятельно, нам присваивают статус Мастера.

— Понятно, — вздохнула Алиса. — Еще одна секта.

Данила развел руками.

— Можешь считать так. У нас никто никого не заставляет верить в идеалы. Некоторые, конечно, верят в светлое будущее, но многие работают просто за деньги. Некоторые, особенно это касается ученых, потому что это дает им возможность заниматься любимым делом, вести изыскания в любопытнейших областях науки.

— А ты?

— А куда мне деваться? — Данила усмехнулся. — Я с детства с Мастером, всем обязан ему и вообще технократам. Кем я мог вырасти, если рос в Цеху? Я как раз идейный. Верю в светлое будущее.

Но Алиса была не склонна принимать ернический тон. Данила посмотрел на ее сердитое лицо и махнул рукой.

— Хочешь верь, хочешь не верь. Идеи луддитов может и не лишены некоторого смысла. В обаянии им, во всяком случае, не откажешь. Не даром же дауншифтеров становится все больше. Я и сам предпочел бы дышать чистым воздухом, есть натуральную пищу. Но ты представляешь, что будет с миром, если они действительно смогут диктовать свои условия?