К финалу повествование Алисы стало уже и вовсе ироничным. Да и сама она поверила, что Радмила посмеялась над ней.

— Вот, значит, почему тебя вытащили сюда, — буркнул полицейский. — И каково чувствовать себя Избранной?

— Тьфу, — вздохнула Алиса. — Теперь все будут надо мной смеяться?

— Не знаю, мне совсем не смешно. — Данила и впрямь не выглядел веселым. — Что она еще тебе рассказала?

— Этого мало?

— Мало. Она не сказала, где могут быть сейчас эти катрены? Хотя бы предположения? Черт! Да так можно вечность искать!

Алиса даже ногой топнула от злости:

— Ты тоже издеваешься? Не собираюсь я ничего искать!

Данила с сомнением покачал головой, но, взглянув на девушку, спорить, похоже не решился. Алисе не понравился этот взгляд. Так смотрят подруги, когда говоришь им, что больше никогда в жизни даже в руки не возьмешь пирожное. Этакая пророческая безнадежность: «Куда ты, милая, денешься?»

— Я серьезно.

Данила переглянулся с полицейским, но Виктор махнул рукой.

— Не, брат, извини. Сам разбирайся. У меня серьезное дело вообще-то. Завтра с утра начну дворы обходить. Так что вы болтайте, если хотите, а я собираюсь придавить часов десять.

Закрыв за полицейским дверь, Алиса повернулась к Даниле и твердо повторила:

— Я не собираюсь искать эти мифические катрены. Я вообще не хочу связываться с чокнутыми сектантами. Завтра же отвези меня в Москву! Эх, я Симу устрою!

— Извини, но это невозможно. Нам нельзя в Москву.

— Что, китайцы все еще злятся?

— Хуже.

Данила смёл останки гаджетов в помятый кофр и рухнул на диван.

— Извини, я полежу. У меня сегодня тяжелый день выдался. А еще нога и бок до сих пор болят…

— Да объясни ты, наконец! — оборвала его Алиса.

Данила повздыхал, помялся, но, в конце концов, рассказал.

Оказавшись в Москве, он первым делом направился к каким-то своим знакомым, о которых ничего рассказывать не захотел. Алисе это было знакомо. За годы журналистской работы она повстречалась с несколькими людьми, про которых тоже не захотела бы распространяться. Зато через таких знакомых можно было получить уникальную информацию — пусть даже на уровне слухов.

У Данилы, похоже, были знакомые либо в измайловской триаде, либо среди людей, владеющих информацией о ней. Он узнал, что Фэн Цзы отнюдь не успокоился. Да и странно было бы — ведь трех его человек убили. Как раз, когда те следили за пронырливой журналисткой. Если до этого момента Цзы относился к ситуации с юмором и готов был договориться с Алисой, то теперь, получив такую пощечину, не успокоится, пока не отомстит.

— Мертвые? — проскрипела Алиса. Горло мгновенно пересохло и слова удавалось выдавить с трудом. — Как это? Ты же говорил…

— Это не я, — проворчал Данила, не открывая глаза. — Я их очень аккуратно вырубил. Да и не от побоев они умерли. Их убили ножом.

Алиса промолчала. Теплым августовским вечером ей стало холодно. Обхватив себя руками за плечи, она присела на кровать рядом с лежащим Данилой. Тот приоткрыл левый глаз, покосился на девушку и снова вздохнул.

— Я потому и колебался. Знал, что испугаешься. Но все равно пришлось бы. В такой ситуации знание может стоить жизни.

— Погоди, погоди, — заторопилась Алиса. — Получается ерунда какая-то! Это не ты сделал, не я. Тогда кто? Кому нужно было убивать их? Я же не промышленный секрет украла, чтоб за ним охоту начинать. Кроме Фэн Цзы, эта запись никому не нужна!

— Я тоже этого не понимаю, — признался Данила. — Возможно, в игру вмешался враг одного из тех, кто не хотел публикации записи. Я выяснил: на балконе тогда сидели два чиновника из самой верхушки правительства, известный депутат и руководитель одного благотворительного фонда. То есть, конечно, народу там было куда больше, но этим четверым реально есть чего бояться.

Он замолчал.

— Слишком незначительная причина, — продолжила Алиса мысль Данилы. — В худшем варианте, этих людей ждал бы публичный скандал. Депутат отбрехался бы, они в этом сильны. Благотворитель тоже что-нибудь соврал бы. Чиновникам пришлось бы хуже других — могли и с должностей поснимать. Но тоже не факт. Ради таких неопределенных перспектив убить трех человек… Правда, иногда людей убивают и за грошовый телефон. И за просто так.

— Верно, данных для выводов пока мало, — согласился Данила. — Но позже, по дороге сюда, я чуть не попал в явно спровоцированную аварию. Тогда мне в голову пришло, что причина вовсе не в той записи. Триаду просто хотят использовать.

Он открыл глаза и сел в кровати.

— Правда, то, что при этом погиб Калашников, запутывает ситуацию. Возможно, целью был он. У него явно больше врагов, чем у меня. Какого черта он вообще там оказался?

— Это, как раз, неудивительно, — ответила Алиса. — У него загородный дом дальше по Дмитровке. Калашников панически боялся летать, даже в другие страны ездил на поезде. Вертолет тем более не признавал. У богатых свои причуды.

— Значит, он и правда мог быть целью. Хотя способ, которым спровоцировали аварию, указывает все-таки на…

— На кого?

Данила замялся, ответил нехотя:

— Сама видишь, происходят вещи, которые трудно объяснить естественными причинами. Виктор прав и мы имеем дело с людьми, способными на… колдовство, что ли.

— Не думала, что услышу такое от тебя.

— Почему?

— Ты такой рассудительный, все у тебя по полочкам разложено и обосновано.

Данила усмехнулся:

— Сказала бы прямо: ограниченный тип с нулевой фантазией не может верить в колдовство.

— Эй! Я этого не говорила!

— Но подумала. Это, в общем, правда. Я не верю в колдовство. Вера как метод для меня вообще неприемлема. Я либо знаю, либо не знаю. Сейчас мы столкнулись с тем, что нельзя объяснить естественными причинами. Что выглядит так, как принято описывать колдовство. Нам сейчас не до научных изысканий. Потому введем рабочую модель, в которой колдовство существует. Это позволит прогнозировать действия наших противников.

— Каких противников? — Алиса потерла виски, пытаясь разогнать пульсирующую тяжесть в голове. — Измайловские? Какая-то китайская магия? Это даже звучит смешно. Фэн Цзы применил против нас фэн-шуй.

— Не так смешно, как кажется, — возразил Данила. — Мастера фен-шуй тысячи лет собирали эмпирические данные о влиянии расположения предметов на психику людей. Другое дело, что у европейцев иная психология и на них все это либо вообще не действует, либо действует не так. Но я сейчас говорил о других людях. О тех, для кого ты — Избранная.

Алиса даже зарычала. Но на Данилу эту особого впечатления не произвело.

— Извини, это же не я придумал. Поселок «Воробьиные поля» объективно существует. Из рассказа Радмилы ясно, местные верят, что именно ты можешь найти важный для их общины артефакт. Но рядом крутится тип — это я про себя, если что, — который мало того, что пользуется запрещенной здесь техникой, так еще и может отговорить тебя искать эти самые катрены. Вполне логично от него избавиться.

— Это все только предположения, — возразила Алиса. — Люди здесь, конечно, с приветом, но милые и добрые. Да и зачем им сразу к таким крутым мерам прибегать? Что бы им стоило просто не пускать тебя в поселок? Хорошо, вчера ты вез меня, нас пропустили вместе. А сегодня?

— Они понимают, что тогда я устроил бы осаду. Чтоб искать катрены тебе рано или поздно пришлось бы покинуть «Воробьиные поля», и мы все равно встретились бы.

Алиса почувствовала, что краснеет.

Впрочем, Данила этого не заметил.

— Я не позволю каким-то сектантам делать из нас марионеток.

— А, ты из-за этого…

— А что? По-твоему, спасти мир от чокнутых фанатиков природы — так, пустяк, недостойный внимания?

— Да ничего миру не сделается, — проворчала Алиса, вставая с кровати. — Ты сам подумай, куда этим крестьянам мир захватывать? Что они могут противопоставить хотя бы одному взводу полиции? У них ведь даже оружия нет. Извини, поздно уже, я устала. До завтра.