«Да куда ты поедешь? — вкрадчиво спросил кто-то внутри. — Тебе ведь нигде не будет так хорошо, как здесь».

Все так, и место это ей нравилось все больше. Здесь она чувствовала себя дома. Даже не «как дома», а просто — дома. Похожее чувство, наверное, испытывает странник, за годы скитаний забывший кто он и откуда, случайно оказавшись в родных краях.

И возвращаться в Москву ее вовсе не тянуло.

Все здесь было хорошо, все устраивало. Если бы только не странный разговор с Радмилой. Алиса всегда с опаской относилась ко всяким «носителям истины», будь они традиционного вероисповедания, или принадлежали к какой-нибудь экзотической секте. А тут, похоже, весь поселок населен фанатиками.

Хорошо, что Данила вернулся! Его практичного суждения не хватало.

Алиса вышла в коридор, собираясь перехватить Данилу у двери в его комнату, но услышала, как он о чем-то говорит с хозяйкой гостиницы. Голос Радмилы звучал, как обычно, приветливо, но девушка уловила в нем растерянные и даже испуганные нотки. Потом раздался еще один голос — незнакомый, наполненный вкрадчивыми, опасными интонациями. Алиса в нерешительности замерла. Ей хотелось подобраться ближе, чтобы понять, о чем идет разговор. И в то же время незнакомый голос внушал ей страх. Осознав это, Алиса даже разозлилась.

«Да что такое? То на Данилу взъелась из-за пустяка, теперь непонятно чего испугалась! Ты становишься истеричкой».

Поправив волосы, она решительно направилась в холл.

Незнакомец оказался полицейским. К тому же, и не совсем незнакомцем. Алиса уже видела его в отделение полиции. Это был тот самый полицейский, который жаловался коллеге на нелепое дело в Княжево. Девушку он, конечно, не помнил — лишь мельком взглянул, вежливо поздоровался и вернулся к разговору с Радмилой.

Ничего необычного, подумала Алиса. Он ведь и должен был приехать сюда. И, видимо, собирается остаться здесь на некоторое время. Вот и явился в гостиницу.

Правда, его разговор с Радмилой не очень-то походил на разговор постояльца с хозяйкой гостиницы.

— Значит, сколько всего жителей в поселке никто сказать не может? Как-то странно.

— А чего ж странного-то? Вот вы в городе живете. В большом доме, наверное. Сколько в нем людей живет, сможете сказать?

— Мне казалось, жителей поселка связывают более тесные узы.

— Вам казалось.

— И все же трудно поверить, что появление нового человека осталось бы незамеченным. Уж соседей-то ближайших каждый знает.

Радмила обрадовалась такому повороту:

— Верно говорите. Если бы у соседей кто появился чужой, я бы узнала. Так о том и твержу — нет у нас тут чужаков.

Полицейского эти слова ничуть не обескуражили. Он только еще шире улыбнулся и возразил:

— Вы сами признали, что можете с уверенностью говорить лишь о ближайших соседях. С самого начала нашего разговора вы несколько раз подчеркивали, что в жизнь односельчан не вникаете и ничего о них не знаете. Так что я уж сам обойду поселок и поговорю с местными. Думаю, это займет пару дней, так что я хотел бы снять номер в вашей гостинице.

— У нас нет свободных номеров.

— Как это? — с театральным простодушием в голосе сказал Данила. — Ведь кроме наших с Алисой комнат, остальные пустуют.

— Они забронированы! Я ожидаю приезда нескольких постоянных гостей.

— Ничего страшного, как приедут — я сразу освобожу комнату. Думаю, мой друг позволит мне в этом случае переночевать в его комнате?

— Без проблем. — Данила кивнул. — Всегда готов помочь правосудию.

— Вот!

— Это против правил…

Было очевидно, что хозяйка гостиницы сдалась. И то сказать — продолжи она и дальше сопротивляться вселению полицейского, это выглядело бы подозрительно.

Данила, не слушая дальнейших возражений, подхватил кофры и вместе с полицейским направился в свой номер, почему-то обогнув стойку администратора по максимальной дуге. Словно опасался, что Радмила запустит в него чем-нибудь тяжелым.

Хозяйка гостиницы и впрямь выглядела раздраженной, и Алиса сочла за благо незаметно скрыться в коридоре. Тут она вспомнила, что хотела переговорить с Данилой и остановилась у двери в его комнату. Ей показалось, что из-за двери слышаться какие-то странные звуки, сильно напоминающие стоны и проклятия. Поколебавшись, она все-таки постучалась.

— Да, заходите.

Войдя, Алиса тут же убедилась, что ругательства ей не послышались.

Данила стоял возле кровати, лицо его было искажено неподдельным страданием. У его ног лежали раскрытые кофры, а на покрывале красовалась груда каких-то электронных приспособлений, из которых девушка опознала только ноутбук.

— Что-то случилось?

Данила издал некий звук, больше всего похожий на рычание.

— Наш друг пытается сказать, что вся эта роскошь, стоившая, как я подозреваю, немалых денег, теперь всего лишь куча мусора.

Полицейский тоже был здесь. Сидел на подоконнике и с любопытством наблюдал за страданиями Данилы.

— Меня зовут Виктор. А вы, как я понимаю, Алиса. Уверен, мы станем хорошими друзьями.

Старлей оказался еще тем пассажиром.

Весь путь до «Воробьиных полей» он болтал не переставая, благо гнать по проселочной дороге я не рискнул. Так что полицейский не боялся прикусить язык и изводил меня вопросами. Сам же умудрился почти ничего не рассказать о деле, из-за которого так рвался в экологическое поселение.

Правда, от меня он тоже мало чего услышал. И даже не потому, что я старался что-то важное от него скрыть. Если не считать той информации, понять и принять которую полицейский был не готов. Просто нам о таких поселениях известно не многим больше, чем той же полиции. А, как я вскоре убедился, полиция к дауншифтерам внимательно приглядывается.

— За ними должен кто-то стоять, — буркнул полицейский, когда мы добрались до моей комнаты.

Я промолчал. В общедоступных источниках ничего, что могло навести на такую мысль, не было. Пусть первый выкладывает карты на стол.

Виктор, неверно истолковав мое молчание, начал доказывать:

— Это же очевидно! Какие-то невнятные люди являются целым табором в окрестности Москвы. Покупают землю. Мгновенно по меркам нашей бюрократии. Ладно, допустим, в этом им помогла банальная взятка. Но отмечу — земля в стокилометровой зоне вокруг столицы. Цены на землю бешеные. Откуда такие деньги у людей, живущих натуральным хозяйством? А дома? Это же срубы из настоящего строевого леса! Да и живут они крепко. На показ богатство не выставляется, но я заметил многое. И при этом никто из местной мафии их не контролирует.

— А вы всех их дойных коров, что ли, знаете?

Полицейский не обратил внимания на мой ироничный тон.

— Конечно. В наше время для этого даже особых усилий не нужно. Скажу тебе одну циничную вещь, ну да ты вроде не дурак и сам мог бы догадаться. Мы — в смысле, полиция и старший брат — могли бы очень быстро обрезать все денежные потоки мафии, арестовать их счета, арестовать всех от шестерок до тузов.

— И в стране начнется хаос. Потому что придется сажать членов правительства.

— Я же сказал, что ты не дурак, — усмехнулся Виктор. — Никому не нужна война, но следить мы за ними следим. Так что я точно знаю, что этих сектантов никто не опекает. Интересно, что к ним и не пытались подкатить. В заинтересованных кругах просто есть информация — не стоит этого делать. Почему, кто это первым сказал, проверял ли кто-то — ничего не известно. Такое вот суеверие. А эти люди к пустым суевериям не склонны.

Я мог бы удивить полицейского, рассказав, что в мире существует много таких поселков, не подчиняющихся ни местной власти, ни местному криминалу, охраняемых — как кажется со стороны — только слухами и суевериями. И не только поселков. Есть такие же независимые фирмы, организации и даже заводы. Об их владельцах никому ничего не известно. Мало того — никто даже не пытается что-либо выяснить о них. Но это знание ничем не помогло бы старлею. А может, и навредило бы.