— Так ведь чего не сделаешь для счастья институтской подруги! Тем более, он мне начал порядком надоедать — в голове один «трах». А поговорить… Я уже молчу по душам, хотя бы просто поговорить — не о чем.

— Нет, спасибо. Такого счастья мне не надо.

— А какое счастье тебе вообще нужно? — осведомилась Вылегжанина. — Я имею в виду по жизни? В целом?

Ольга задумалась. Смущенно, не поднимая глаз, ответила:

— Не знаю, Надька… Наверное, чтобы сын и мама были здоровы. Чтобы сын вырос порядочным человеком и настоящим мужиком.

— Без настоящего отца настоящим мужиком вырасти трудно.

— Ох, Надежда, не сыпь мне соль… Думаешь, я сама этого не понимаю, сама не вижу?… Запуталась я совсем. В себе любимой запуталась. Правильно говорят: если хочешь, чтобы твои дети наконец повзрослели, постарайся повзрослеть первой… — Голос Прилепиной невольно задрожал, глаза увлажнились. — Знаешь, на позапрошлой неделе в аэропорту я встречала Дениску с его отцом. Они летали в Китай, в заповедник к пандам. И вот, когда я увидела, какая радость светится в Денискиных глазах, я… я чуть не разрыдалась в голос.

— Почему?

— Мне вдруг сделалось страшно. Я буквально физически ощутила свое одиночество, понимаешь?… Ведь что такое одиночество? Это когда ты окружен замечательными людьми, которые любят тебя, ценят тебя, понимают тебя. Но у каждого из них в жизни все равно есть кто-то, кто им ближе, чем ты… До сих пор я была уверена, что ближе меня у Дениски нет и не может быть никого на свете. А там, в аэропорту, вдруг почувствовала, что на самом деле — это не так. Вернее, уже не так. И что виновата в этом — только я сама…

Знакомство Холина и Крутова с новой потенциальной клиенткой «гоблинов» началось с ее заочного представления. В своем десятиминутном докладе сотрудник СКП Руслан Купин жирными мазками обрисовал краткий и сугубо порочный жизненный путь гражданки Неждановой, а также набросал ее психологический портрет. Последний изобиловал нецензурными характеристиками, из чего следовало, что клиентка, мягко говоря, попалась сложная. Непосредственный начальник Купина подполковник Хомутов в течение доклада беспрестанно курил дорогущий фирменный «Житан» и лишь изредка позволял себе небольшие ремарки, преимущественно связанные с «ключевым» статусом госпожи Неждановой как свидетеля обвинения в предстоящем процессе над Литвой.

— …Короче, честно предупреждаем — девка проблемная. Да что там — сучка редкостная! — такими немудреными формулировками закончил свой доклад Купин.

— Эт-точно! Моя бы воля, я б эту блядину законопатил в изолятор на Лебедева — и никакого те головняка, — подтвердил Хомутов.

— Так в чем проблема? — спросил Крутов. — Я имею в виду «законопатить»?

Следователь посмотрел на него с искренним удивлением:

— Да вы че, мужики?! Мы ж ее больше месяца ломали-убалтывали, чтобы она согласилась дать в суде показания на Литву!

— А что за показания?

— Да какая вам на фиг разница? Какие попросим, такие и даст. Здесь важен сам факт: одно дело — показания какого-нибудь там Анзори. Этот, в нынешнем своем положении, не то что Литву — родную мать сдаст. И совсем другое — показания любовницы. Ей по определению положено знать и помнить все его трещинки.

— С позиций психологии, ее показания для присяжных будут звучать куда более весомо и убедительно, нежели слова любого бандоса из шайки Литвина, — весомо добавил подполковник.

— Так она сейчас в каком статусе? — уточнил Холин. — Да и где вы ее до сих пор содержали?

— Она на подписке о невыезде. А жила все это время на нашей явочной квартире. Просто обстоятельства сложились так, что…

— Господа, я предлагаю не тратить времени даром! — недовольно перебил подчиненного Хомутов, уводя его от скользкой темы. — Руслан Сергеевич, забирайте коллег и везите их на знакомство с фигуранткой. Можете взять мою машину, я сейчас распоряжусь. — Подполковник пододвинул к себе телефонный аппарат, снял трубку и договорился с дежурным о машине, после чего спросил у Холина с плохо скрываемой надеждой: — Так, может, вы ее все-таки прямо сегодня от нас и заберете?

— У нас нет для этого соответствующих полномочий и распоряжений. Сначала надо кучу бумаг оформить. Опять же, я пока плохо себе представляю, куда мы ее денем. У нас, в отличие от вас, с явочными квартирами, мягко говоря, туговато.

— А вот это, извините за грубость и прямоту, ваши проблемы! В любом случае, согласно распоряжению руководства Главка, в течение недели свидетель Нежданова должна быть передана под надзор и опеку вашего ведомства! Всего доброго! Руслан Сергеевич, займитесь товарищами.

Хомутов демонстративно склонился над бумагами, давая понять, что он сейчас чертовски занят, а разговор, соответственно, окончен. Холин и Крутов недоуменно переглянулись, не понимая причины метаморфозы, внезапно случившейся с подполковником. В следующий момент следователь отчаянно показал им глазами: дескать, «Пошли, мужики, пока не началось», — и все трое отправились из начальственного кабинета…

…«Гоблины» и их новый знакомый покинули здание Следственного комитета, вышли на набережную канала Грибоедова и, перед тем как погрузиться в машину, не сговариваясь, решили выкурить по сигарете, а заодно обменяться впечатлениями.

— Чего это твой шеф под конец как-то нездорово раздухарился? — поинтересовался Холин.

— Это он на упоминание явочной квартиры так среагировал. За нами неплохая двушка закреплена в самом центре, на Радищева. Понятно, что такой сытый недвижимый актив для всякой ерунды, вроде встречи с агентами, нормальный вменяемый начальник использовать не будет. Это ж идеальное место, чтобы и побухать, и бабу привести! Да и просто переночевать, когда домой возвращаться влом. А тут пришлось Нежданову туда вселить — она ведь приезжая, со Ставрополья, своего жилья в Питере нет. До посадки-то ей Литва апартаменты снимал, а теперь всё, халява закончилась.

— Понятно. Аналогичный случай был в Тамбове.

— Вот босс, когда ему ситуацию обрисовали, и осерчал, конечно. Но куда было деваться? К тому же он наивно полагал, что эта бодяга с Неждановой от силы неделю, ну две займет. Да мы и сами, если честно, надеялись: даст она показания на Литву, и пусть катится после этого на все четыре стороны. Вон, хотя бы в свое родное село Жабино. А тут такая жара началась.

— Какая?

— Да у наших, как теперь выясняется, против Литвы… Короче, всё кисло.

— В каком смысле кисло? — со странным азартом вцепился в интригу доселе флегматичный Крутов.

— Да трещит там уголовное дело и по швам, и поперек. Уже где-то под десяток эпизодов отвалилось. Вот наши и засуетились: «Нежданову — в свидетели обвинения, однозначно!» Потому и подписочку ей скоренько оформили, задним числом. Ну, Хомутов, естественно, и взъелся! Типа, беспредел! Нецелевое использование оперативных сил, средств и материально-технической базы! «Мы не надсмотрщики — мы сыщики!» А на самом деле, — Купин презрительно усмехнулся, — просто баба у него простаивает нетрахана. Потому как водить некуда.

— По-моему, сейчас с этим особых проблем нет! Открой любую газету объявлений — там куча почасовых аренд квартир. Я уже молчу за отдельные кабинеты в саунах.

— Так это же деньги платить нужно. А здесь свое халявное помещение… Вот он и изыскал способ Нежданову вам сбагрить. Как говорится, баба с возу — и волки сыты.

— Цельная оперативная комбинация, однако! — недобро констатировал Холин. — Креативную энергию твоего шефа, да в служебных целях — цены б ему не было!..

— Только вы это, мужики… Короче, не звоните про то, ладно? Я ведь вам чисто по дружбе рассказал.

— Не ссы, браток. Мы своих не закладываем. Если за яйца не прихватят, конечно.

— Тогда поехали знакомиться, что ли? Вон она, наша командирская тачка стоит. Хомутов от сердца оторвал — лишь бы вы поскорее жилплощадь освободили…