— Идиотская, надо признать, идея.

— Брось, у творческих людей все идеи исключительно творческие. Не бери в голову. Пошли лучше пивка выпьем.

— Не хочу.

— Не боись, я угощаю. Да, так вот, я тебе не дорассказал. Звонит мне…

«А может, и правда? Нажраться хорошенько и не брать в голову? — с тоской подумал Трефилов, обреченно плетясь за приятелем в сторону пивного павильона. — В самом деле, ну как менты смогут вычислить пользователя популярного интернет-кафе? Мент, он — существо безмозглое…»

— …И тогда этот святой квартет превращается в летне-садовские статуи и с ужасом взирает на то, как в их сторону, на карачках, надвигаются оперуполномоченные Северова и Шевченко. Распевно голося: «Бип-бип, я луноход-1».

— Да-а, дорого бы я заплатила за контрамарку на эту пиесу, — утирая слезы и истерически всхлипывая от хохота, призналась Прилепина.

Сейчас они с Андреем пили кофе в баре «Проходимец» и обменивались последними новостями. Впрочем, новости, принесенные Мешком, были на порядок информативнее и зажигательнее.

— Жаль только, что повторить такой спектакль невозможно. И даже не знаю: хорошо это или плохо? — невесело усмехнулся Андрей. — Ладно, то всё лирика, а теперь давай к делу. Значится, так: во-первых, вчера мы составили первичный словесный портрет курьера.

— Какого курьера?

— Пацана, который в день рождения Цыганковой притащил в редакцию коробку с муляжом взрывного устройства. Правда, вахтер запомнил его не слишком хорошо, но есть надежда на помощь журналиста Трефилова. По словам вахтера, тот вошел в редакцию фактически следом за курьером, а значит, теоретически, мог его запомнить. С этим Трефиловым (к слову, пренеприятный тип) мы опосля разминулись на каких-то десять минут — он уехал на пресс-конференцию. Но, надеюсь, завтра всё получится: Виталя туда прямо с утреца подорвется.

— А во-вторых?

— Во-вторых, и от него сразу к третьему: при помощи Геши Певзнера сегодня мы установили интернет-кафе «Матрица», из которого было отправлено электронное письмо с фотографией. Так что, покинув УОТМ, мы подорвались прямиком туда, и местная служба безопасности оказалась настолько любезна, что разрешила просмотреть архивные записи за день «Х».

— Неужели есть?! — не поверила в такую удачу Прилепина.

Мешечко вытащил из кармана смятый листок.

— Вот они, красавцы. Любуйся!

Ольга всмотрелась в стоп-кадр и восторгов Андрея не разделила:

— Боюсь, этот снимок трудно назвать опознаваемым. Один человек — еще куда ни шло, но вот второй.

— Согласен. В первом приближении картинка, безусловно, мутная. Но Виталий обещал над ней поколдовать. Может, чего и наколдуется. Но самое главное: вот этого чувака, которого ты окрестила «куда ни шло», охранники припомнили. Уверяют, что он к ним захаживает, причем захаживает довольно часто. Посему клятвенно обещали, что, когда появится у них в следующий раз, — обязательно отзвонятся.

— А вот это уже кое-что!

— Хорошенькое «кое-что»! — немного обиделся Мешок. — Учитывая, что мы занимаемся этой темой каких-то полтора дня.

— Ну, извини! — улыбнулась Ольга и ласково погладила его по руке. — Я хотела сказать, что здесь налицо проделанная вами титаническая работа.

— Вот это уже лучше. А теперь ты хвастайся своими успехами.

— Да у меня как раз особых успехов нет. Из числа острых публикаций Цыганковой, которые реально могли затронуть-обидеть их героев, я выбрала всего три. Сейчас, погоди… я ведь тоже подготовилась. — Порывшись в сумочке, Прилепина достала сложенный вчетверо листок и… пирожок с капустой. — Кстати, угощайся, это Александра Яковлевна сама пекла.

— А вот это «кстати» как нельзя кстати! — обрадовался Мешок, жадно вгрызаясь в выпечку.

— Итак, номер один — цикл очерков о печально известной нам компании «ПАН» и судебном процессе над ее президентом Пановым. В этих материалах прослеживаются весьма прозрачные намеки на нечистоплотность отдельных сотрудников Следственного комитета.

— Не думаю, что столь влиятельная организация способна опуститься до банальных угроз в адрес журналистки. Эти ребята работают тоньше. Хотя… после истории с негром Тимати я готов верить во что угодно.

— Вот именно! Номер два — статья Цыганковой, посвященная бизнесмену Миренко. В этой публикации довольно много места уделено его богатому криминальному прошлому, от которого Миренко ныне всячески открещивается. За эту статью он даже подал в суд на редакцию и персонально на Цыганкову, но у тех оказались неплохие юристы, и иски удалось отбить. Как мне рассказала по телефону Маша, крайне недовольный решением суда Миренко публично поклялся восстановить справедливость собственными силами.

— Публичная клятва, как правило, связывает человека по рукам и ногам, — заметил Андрей.

— В каком смысле?

— Не исполнишь — людей насмешишь. Исполнишь — сразу попадешь в число подозреваемых.

— Отчасти я с тобой соглашусь, но тем не менее… И, наконец, номер третий, на который я обратила внимание. Герой этой публикации Цыганковой — криминальный авторитет средней руки Агарагимов. Не знаю, что уж тогда случилась с Машей, но здесь налицо явный журналистский прокол — нарушение этических и общечеловеческих норм в отношении субъектов журналистского расследования.

— Это как?

— Очень это неправильно и непрофессионально, когда, пылая праведным гневом в публицистическом задоре, журналист начинает издеваться над своими героями: выставлять в неприглядном свете их самих, родственников, любовниц и<N>т.<N>д. Можно ведь так унизить человека в глазах его друзей, коллег, подчиненных, что у него не останется иного выбора, кроме как начать мстить журналисту. Дабы сохранить лицо в глазах окружающих. А в данном случае, как ты понимаешь, речь к тому же идет о так называемом «лице кавказской национальности». А они на такие штуки реагируют особенно нервно и непредсказуемо…

— Что ж, Олька, я лишний раз убедился, что ты у меня большая молодчина и умничка?

— Я у тебя?

— Ну хорошо, пусть будет «ты у нас». Хотя первый вариант мне нравится больше.

— Всё с вами понятно, господин майор. Дело к вечеру — комплимент густеет.

— Но-но, попрошу без намеков! Хотя… Блин, а ведь действительно за всей этой беготней забыл тебе сказать — выглядишь сегодня потрясающе!

— Сегодня лучше, чем вчера, а завтра лучше, чем сегодня?

— Ну, положим, вчера я тебя не видел. И, признаться, успел соскучиться.

— Товарищ заместитель начальника по оперативной работе! Давайте-ка будем посерьезнее! Делу — время, потехе — час.

— Боюсь, часа нам всяко будет недостаточно.

— Андрей, если ты сейчас же не оставишь свои скабрезные шуточки, получишь по физиономии! Я не шучу.

— Понял. Умолкаю. Становлюсь серьезнее… А если серьезно, твои аргументы и в самом деле звучат весьма убедительно. Вот только отработать все эти три направления за оставшиеся три же дня абсолютно нереально.

— А почему три? Ты ведь говорил, что ваш доклад Пиотровскому назначен на понедельник?

— Потому что до того, в субботу, мы с тобой должны будем доложиться товарищу Жмыху.

— Зачем?

— А я знаю? В качестве своего рода генерального прогона, видимо…

А Я С БАЯНОМ, А ВОТ ОН Я[8]…

Санкт-Петербург,

2 сентября 2009 года,

среда, 09:18 мск

В рамках подготовки к секретной операции «Детский сад» Мешок и Вучетич, с утра пораньше, прибыли к адресу господина Гурцелая, чтобы произвести прикидочную рекогносцировку местности. Здесь к ним присоединился Джамалов, который часом ранее вместе с Тарасом заступил на пост охраны объекта. И хотя сам объект за всё время наблюдений раньше полудня из дома ни разу не выходил, в разведдозор Шевченко не взяли, оставив его в одиночестве караулить подъезд. «А то начнет как обычно на ушах висеть», — раздраженно объяснил коллегам такое свое решение Андрей.