Санкт-Петербург,

23 июля 2009 года,

четверг, 15:39

Вальяжно закинув ногу на ногу, хозяин компании «Джедай-Холдинг» Леонид Кириллович Батынков, в стильном кремовом костюме, коий заметно диссонировал с легкомысленно-летними одеждами прочих прогуливающихся, сидел на скамеечке возле первой в России конной статуи. Коротая время, он с профессиональным интересом рассматривал бронзовый барельеф постамента. Не секрет, что в большинстве случаев сами питерцы мало обращают внимания на такие вещи: ну да, ну памятник, ну Петру. А вот спроси: «какие именно исторические эпизоды изображены на барельефах этого самого памятника?», едва ли кто с ходу возьмется ответить. Но вот память Леонида Кирилловича еще со студенческой скамьи странным образом хранила в общем-то бесполезную при его нынешнем статусе информацию о том, что «по правому борту» скульптором исполнена сценка из Полтавской битвы. Та самая, где царь Петр, поворотившись к своему верному Меншикову, шпагой указывает на отступающих шведов и презрительно цедит сквозь зубы. Дескать: бегут ухари, «хребет свой показали».

Выудив из подкорки крылатую царскую фразу, Батынков не смог сдержать легкой усмешки: в принципе, слова эти вполне могли стать и его родовым девизом. Сродни тем, что в Средневековье принято было малевать на рыцарских щитах. Потому как за двадцать лет коммерческо-трудовой деятельности Леонида Кирилловича не одна сотня конкурентов и недоброжелателей была повержена. И, соответственно, «хребет показала». Ну а немногим упёртым, которые «показывать» упорно не желали, этот самый хребет приходилось и переламывать.

Ну да то дела давно минувших, кооперативно-ларёчных дней. Казавшихся ныне столь же далёкими, как и пресловутая Полтавская баталия

Майор Шанин опоздал на двенадцать минут. Учитывая, что в бизнесе Леонид Кириллович не прощал даже секундного опоздания, за это время ожидающий Батынкова чёрный лимузин, зачаленный у Инженерного замка под знаком «Стоянка запрещена», вполне мог долететь, скажем, до Парголово. Но дело в том, что опаздывающий мент был очень нужен Леониду Кирилловичу. Пока ещё нужен. Так что невольно приходилось гасить в себе проявления первого из семи смертных грехов и смирять гордыню.

Судя по гневливо-собранному выражению лица, майор намеревался сходу обрушить на Батынкова целый ушат проклятий и негодований. Немногие из очевидцев сейчас без труда опознали бы в нём бравого старшОго, который несколько дней назад активно руководил мероприятием по задержанию попавшегося на взятке чиновника из Курортного района. Нынешнее настроение майора вполне просчитывалось и отчасти извинялось. Поэтому Леонид Кириллович предпочёл за лучшее покинуть скамейку и выдвинуться навстречу Шанину. Дабы буря разразилась подальше от случайных любопытствующих ушей.

— Пройдемся? — вместо приветствия предложил он.

Шанин хмуро кивнул и мужчины не спеша направились в сторону Манежной площади. Чёрный лимузин тронулся следом за ними.

— Я слушаю тебя, Дмитрий Ильич, — выдержав паузу дал отмашку Батынков, и майор немедля взорвался:

— Вы там что, в натуре, совсем охренели?! Ничего умнее террористического акта придумать не могли?

— Спокойно, давай-ка поменьше эмоций. И на пару тонов ниже.

— А идите-ка вы все знаете куда?! Эмоций! Да твои весь Главк на уши поставили! Да что Главк — Министерство зешебуршилось! К расследованию старших братьев подтянули! Чеченский, бля, след отрабатывать!

Батынков спокойно выслушал гневную тираду Шанина и пожал плечами:

— Так и пускай себе чеченцев отрабатывают. Нам это только на руку. А то, что громко получилось… Зато быстро, эффектно. И эффективно.

— Мои люди на такие эффекты не подписывались! Одно дело прикрывать ваши невинные шалости с земельными участками, и совсем другое — убийство с целью сокрытия другого преступления!

— А я тебе еще раз говорю — уймись! — ледяным тоном процедил Батынков. — Вон, на тебя уже народ косится… А своим людям передай, что их моральные страдания будут компенсированы по повышенному тарифу. А персонально твой, господин майор, — по двойному. Кстати, вот, держи. Это пока только первый транш. — Леонид Кириллович достал из портмоне пластиковую кредитку, сунул её Шанину и тот, воровато озираясь, торопливо убрал её в карман. — Пин-код 1221. Сразу всю сумму не снимай, только частями.

— Жену поучи. Борщи варить, — сварливо проворчал майор. Впрочем, было видно, что полученный от Батынкова кусочек пластика чутка примирил его с окружающей хреновой действительностью. — И все-таки, неужели с Пущиным нельзя было полюбовно договориться?

— Нельзя! — сказал как отрезал Батынков. — Помнишь, у классика? У Александра Сеергеевича? «Его пример другим наука»? Так вот: Геночка слишком много возомнил о себе. Знаешь, какой бонус он затребовал себе после дачи показаний на Быкова? Десять процентов от всех сделок с земельными участками, заключенных по линии нашего холдинга!

— Однако! — искренне поразился Шанин. Лично он в схожих ситуациях рассчитывал от силы на полтора, максимум — два процента.

— Вот я тебе о чём и толкую. Вырастили на свою голову эффективного, блин, минетжера. Да и секретутка наша тоже нахваталась: уж и не знаю, от Гены, либо ещё от кого… Представь, звонит мне в прошлое воскресенье и на полном серьёзе, делово так, интересуется: какова будет ее доля.

— Даже так?

— Именно так! Нет, этот мир решительно сошел с ума! Я ведь эту Свету, эту «Мисс Усть-Жопинск — 2003» из такого дерьма вытащил! У нее тогда все губы, и верхние, и нижние, вот в та-акенных, — Батынков показал руками в каких именно, — мозолях были! Квартиру ей сняли, переодели, переобули, на работу престижную устроили. А теперь эта тварь, вместо благодарности, имеет наглость справляться о своей доле. Да я её на такие доли порву!

Как-то незаметно собеседники поменялись ролями. Теперь уже разошедшемуся Батынкову требовалось притормозить рвущиеся наружу эмоции, в чём ему и незамедлил помочь майор Шанин:

— А вот это ваше «порву», Леонид Кириллович, отныне категорически нежелательно! — слегка заискивающе попросил майор. Вроде и не хотелось «заискивать», да как-то само собой получилось. — Вы, я так понимаю, еще не в курсе, но вчера Викул вынес официальное определение. О принятии мер по обеспечению безопасности свидетельницы Ковелиной.

— Кто вынес?

— Викул. Старший следователь из Следственного управления. Очень душный, к слову, следак.

— Я чего-то не понял: каких-таких мер? Зачем?

— Охранять Ковелину теперь будут, — пояснил майор. — А зачем? Да затем, чтобы на воздух не взлетела. Как давеча Пущин. Короче, сами себе спасибо скажите.

— И кто её будет охранять? СОБР? ОМОН?

— Охранять будут специально обученные люди из специального милицейского подразделения. Сразу предупреждаю: выходов на них у меня нет. Как именно они работают — я тоже не знаю. Исходя из чего настоятельно рекомендую: любые контакты с этой особой временно заморозьте. В противном случае, можно очень неприятно нарваться.

— Твою мать! Не нравится мне всё это!

— А уж как мне-то не нравится! Втравили вы меня в блудняк с этим Быковым! Казалось, чего проще: сунули бы, как в свое время Годлевскому, денег. Так нет, понадобилось целый спектакль разыгрывать. Лже-взяткодатель, лже-взяткосвидетель, лже-взятка… Тьфу! Шекспир и сыновья!

— Я тебе сто раз говорил: Быков взяток не берет! Начитанный ты наш!

— А я на это сто раз отвечал: давать не умеете! — не сдержавшись, снова дал волю гневу майор. — Все берут! Деньгами ли, бабами ли, повышением по должности, любовницами, борзыми щенками — не суть важно. В детстве кино про Электроника видели? Главное — выяснить «где у него кнопка».

— Ладно, чего теперь воздух сотрясать, — взяв себя в руки, отмахнулся Батынков. Отмахнулся сугубо формально, потому как на душе у него сейчас кошки не просто скреблись — они зарывали. Вернее, пытались зарывать то дерьмо, которое люди из близкого круга Леонида Кирилловича общими усилиями к настоящему времени воспроизвели.