Ощущение шершавой веревки на шее убедило Машека, что это — конец. В отчаянной решимости он подавил волну ужаса и хриплым дрожащим голосом выкрикнул:

— Да здравствует Чешская республика!

— Какого черта?! — недовольно прокомментировал Цольмер, мельком глянув в сторону Швальбе. Этого оказалось достаточно: Швальбе поймал взгляд генерала и кивнул шарфюреру, а тот натренированным движением ловко выбил ящик из-под ног Машека. Шарфюрер почти год провоевал в России, и у него была солидная практика экзекуций.

Кралик стремительно ворвался в трактир и взбежал на второй этаж, разрушив уединение Анны и Гюнтера.

— Господин Шольц, прошу прощения, но мне необходимо поговорить с госпожой Мюллеровой, — решительно заявил он. Шольц взглянул на Анну: она наклонила голову в знак согласия. Шольц вздохнул, но вышел из комнаты.

— Анна, — начал свою речь Кралик. — Я достаточно обеспеченный человек, у меня есть дом в Швейцарии, неплохой счет в надежном швейцарском банке. Я всю жизнь зарабатывал деньги, но никогда не считал их, поскольку для меня был интересен сам процесс. Но сейчас, в зрелом возрасте, я понял, что счастье вовсе не в деньгах и не в их количестве. Счастье — в человеке, который рядом. Я совсем не романтичный человек. Я жесткий человек, лишенный сантиментов. Но в жизни даже такого человека наступает момент, когда он хочет обрести наконец покой и счастье! Покой мне дадут накопленные мною средства, а счастье… Счастье — это вы, Анна! Решайтесь! Я заберу вас отсюда, как только закончится этот затянувшийся военный кошмар, и мы счастливо заживем в достатке. Ну, как?

Анна не ответила. Она лишь рассеянно улыбнулась, скользнула мимолетным взглядом по Кралику и стала смотреть в окно на зазеленевшие молодой растительностью горы.

Кралик приблизился и взял ее за руку. Его пальцы сжали ладонь Анны на мгновенье, но тут же ослабили хватку: ответного движения не последовало. Кралик безуспешно попытался поймать взгляд женщины, и горечь заполнила его доселе холодное сердце.

— Анна! — воскликнул он. — Зачем вам этот немец?! Американцы посадят его в лагерь военнопленных, и вы будете целыми днями торчать у ворот, выклянчивая свидание у безжалостного американского сержанта и пытаясь передать своему ненаглядному кусок хлеба и пару теплых носков! А когда его выпустят, он не сможет купить вам даже плитку шоколада на именины, потому что останется без работы — кто же возьмет на работу бывшего офицера СС?! Анна, подумайте!

— Иржи, все уже решено, — мягко ответила Анна. — Давно решено… И не нами… Уезжай один и строй свою жизнь, не вспоминая обо мне. Я всегда буду с Гюнтером и только с ним. Прощай!

Кралик ничего не ответил: кровь бросилась ему в голову, и он выбежал из комнаты.

Внизу, в трактире возле окна, выходящего на площадь, стояли Шольц, Потучек и Валчик. Потучек оглянулся на звук шагов Кралика и воскликнул:

— Вот так дела! Немцы повесили градоначальника!

— Похоже, что они все-таки решили взять заложников, — мрачно сообщил Валчик. — Надо бы их попытаться переубедить. Пойду-ка я, попробую это сделать, пока наши ребята не начали стрелять по немцам.

— Нет, лучше я, — предложил Шольц. — Я все-таки немец, со мной они должны считаться.

— Тебя они тут же повесят рядом с Машеком, — уверенно предсказал Потучек. — Только не как чешскую свинью, а как немецкого дезертира.

— Потучек прав, — согласился Валчик. — Нет, надо мне идти!

— Не надо, господин вахмистр, — возразил Кралик. — Лучше я этим займусь. У меня есть дар убеждения и нет семьи.

Он распахнул дверь и вышел на улицу.

— Благородный все-таки человек господин Кралик! — растроганно сообщил Потучек Валчику. Тот неопределенно хмыкнул в ответ.

Стеглик и его спутники без особых приключений к ночи 3 мая достигли окрестностей Пльзеня. Осталось выяснить, заняли ли уже город американцы или еще нет. Коммандос сидели возле костра, разведенного в уединенном овраге, и обсуждали план дальнейших действий, когда вдруг сверху раздался насмешливый голос:

— Так, так! Что я вижу?! Знакомые лица!

— Капитан Желязны! — вскричал Стеглик, не веря своим ушам.

— А ты подумал, что это мой призрак? — рассмеялся капитан Желязны и спустился в овраг.

— Мы думали, что вы погибли! — радостно сообщил Стеглик, обнимая капитана.

— Я сам иной раз думал, что погиб, — признался Желязны. — Но пока все обошлось. А что вы здесь делаете? Где все остальные? Они живы?

Стеглик вкратце обрисовал ситуацию. Желязны помрачнел.

— Вот что я вам скажу. Американцы еще не заняли Пльзень, но здесь постоянно разъезжают их разведподразделения. У немцев в этом районе практически нет обороны. Идите на запад и вскоре встретитесь с американцами. Сделайте все, как приказал капитан Бернофф. А я отправляюсь в Чески Градец. Черт возьми, это же моя команда, и я должен быть там!

— Господин капитан, но вы же один! — возразил Стеглик. — Мы пойдем с вами.

— Стеглик, — строго сказал Желязны. — Выполняйте приказ капитана Берноффа. Он ваш командир. И он будет оставаться вашим командиром до тех пор, пока я не доберусь до Ческого Градца. А за меня не переживайте — в моем гараже километрах в десяти отсюда спрятан танк. Так что я и один повоюю!

Спустя час Стеглик и его спутники двинулись к Пльзеню, а Желязны отправился выгонять танк из оврага.

Пока Желязны добирается до танка, посмотрим, как там дела в славном городе Чески Градец.

— Мне вот что пришло в голову, — сказал Рогов. — Тут стоит абсолютно исправный «мессершмитт», и у нас имеется летчик, который может на нем летать. Не отправить ли нам его за помощью?

— Немецкого летчика?! — расхохотался Грег. — Откуда вы знаете, куда он захочет полететь, как только поднимется в воздух?

— Это же истребитель, далеко на нем не улетишь. К тому же двухместный, и я отправлю вместе с ним Остапчука, — пояснил Рогов. — С Остапчуком не забалуешь! Ну, как вы считаете?

— Я думаю, что мы в любом случае ничего не теряем, если, разумеется, немцу не вздумается отбомбиться по нашим головам! — ответил Грег.

— Не отбомбится: не чем, — заверил Рогов. — Я проверял, у него на борту нет ни патрона. Ну, так я с ним поговорю… пришлите его ко мне в канцелярию.

Грег приказал одному из коммандос отвести пленного летчика фон Делентена к Рогову, а сам занялся текущими делами.

Грег, как и все защитники форта, готовился к бою, который должен был стать — а все шло к этому, как ни крути — последним в его жизни. Он проверил своих бойцов на позициях: его люди находились у амбразур казематов, выходящих на реку. Амбразуры, выходящие на взлетную полосу, а также дот и окопы в конце взлетной полосы держали десантники Рогова во главе с Остапчуком.

Грег лично убедился в комплектности боеприпасов, наличии воды и сухого пайка у каждого бойца. Он счел необходимым пополнить запас гранат и отправился за ними в пороховой погреб. Там под охраной двух коммандос сидели пятеро немецких инженеров. Они оживленно обсуждали какие-то технические аспекты «Дегена», не обращая внимания ни на охрану, ни на появившегося Грега. Оживленной беседе способствовала выставленная по распоряжению Рогова бутылка коньяка, призванная скрасить пребывание узников в сыром темном подвале.

Грег решил сначала отнести гранаты Остапчуку и его людям: им они точно будут не лишние. Пробираясь по мелкой траншее с ящиком гранат, Грег заработал такую боль в пояснице, что на обратном пути был вынужден лечь на доску, лежавшую на дне окопа, и расслабить ноющие мышцы.

Он долго созерцал затянутое дымкой серое небо и подумал, что ему хотелось бы умереть в яркий солнечный день, на умытой утренней росой шелковистой траве. Но умереть, похоже, предстояло на липком глинистом дне холодной мокрой траншеи. Грег осторожно выглянул из окопа и метрах в десяти увидел семейство веселеньких желтых цветов. Недолго думая, Грег перемахнул через бруствер и пополз к цветам.