Хорошо, что девочки положили не какую-нибудь полупрозрачную ночнушку, а нормальную пижаму, состоящую из закрытой футболки и длинных штанишек. Иначе выйти из ванной было бы проблемой…

И особая благодарность за зубную щетку, именно этот девайс был жизненно необходим. Казалось бы, такая мелочь, но только после того, как почистила зубы, Уля окончательно поняла, что все закончилось.

То есть – вообще все.

Игорь нашелся. Она сама может вернуться к привычной жизни. Больше не надо врать родителям, прогуливать занятия и вообще строить из себя великую сыщицу. Да и не сказать, что у неё это получилось. Один раз решила проверить свои догадки, а результат такой, что больше в авантюры вряд ли потянет.

Пальцами пригладив мокрые волосы и убрав за собой ванную комнату, Уля замялась на пороге. И ведь понятно, что не тут же ей ночевать, но пока она одна и за закрытой дверью, намного комфортнее и спокойнее.

Но выходить все равно пришлось.

Свет в коридоре не горел, да и не было здесь никого. И вообще было как-то даже слишком тихо. Хотя ничего угрожающего в этой тишине не было, но все равно как-то неуютно…

Андрей был на кухне, куда девушка прокралась почти на цыпочках. И от созерцания его в таких непривычных условиях тоже стало неловко. В самом деле, такое впечатление, что подглядывает…

В его движениях не было ни торопливости, ни неуверенности, свойственной человеку, никогда не занимавшимся таким делом. Наоборот, было даже приятно наблюдать, как он заваривает чай и ставит рядом…

- А можно мне без молока?

- Нельзя, - судя по тому, что Андрей не повернулся и не вздрогнул, Улино появление он заметил давно. – Тебе терапевт что сказала?

Уля только сморщила нос, но спорить не стала, хотя про эту бурду она и не упоминала. Но больше, чем есть, хотелось только спать, и если она быстро проглотит эту гадость, наверное, можно будет попроситься на какой-нибудь диванчик.

Но вместо того, чтобы сразу поставить перед девушкой чашку, Андрей подал ей тарелку с тушеными овощами.

Стало ещё неудобнее, потому что он же, наверное, готовил, пока она там плескалась…

- Делал это не я, а нормальный повар, так что не отравишься.

Видимо, он расценил её колебания немного по-другому, но муки совести у девушки немного стихли.

И все-таки смутил, когда, глянув на её босые ноги, молча разулся и подвинул ей свои тапки. Отчего-то именно это Улю успокоило. Наверное, по противоположности с курткой, которую… Так, стоп! Вот об этом лучше не думать.

Несмотря на голод, вкуса еды она не чувствовала. И не могла поднять глаза от тарелки, прекрасно понимая, что Андрей пристально смотрит. Ульяна же только украдкой косилась на его руку, свободно лежащую на столешнице цвета какао. Довольно крупная ладонь, часы на широком запястье. Короткие темные волоски, которые, впрочем, ничуть не портили вид. Пальцы длинные, с аккуратными ногтями овальной формы.

Сразу стало стыдно за собственный загубленный маникюр… Но когда пыталась оторвать тот кусок фанеры, которой было забито окно, было как-то не до мыслей о ногтях.

Почему-то припомнилось не только это, но и ощущение отчаяния и полной безнадеги. От этого к горлу подступила тошнота, и Уля, отложив вилку, прижала пальцы к губам.

- Тшшш… - Андрей тут же оказался рядом, встав за её спиной, и медленными легкими движениями погладил напряженные узкие плечи. – Не вспоминай.

- Не могу.

Тошнота отступила, но есть уже не хотелось совершенно. Да и усталость сказывалась все сильнее, Уля уже почти заставляла себя держать глаза открытыми.

- Пей, - чашка оказалась прямо перед ней. И снова накатили нехорошие мысли, но теперь получилось их побороть.

Вкус довольно специфический, но не неприятный. Хорошо, что он не пытался перебить его сахаром, Уля никогда не любила сладкий чай…

- Ещё что-нибудь? – отрицательное покачивание головой. – Пойдем.

И снова взял за руку, но не сильно, просто чуть придержал за пальцы.

Комната, в которую он её привел, была большой и темной. В зазор между неплотно сомкнутыми шторами проникал свет уличного фонаря, давая рассмотреть очертания предметов, но он был слишком размытым, чтобы увидеть что-то более подробно.

Если Уля что-то и заметила, то просто не смогла сфокусироваться, единственное, на чем остановился взгляд, была широкая кровать.

Девушка сразу замерла, даже попыталась сделать шаг назад.

- Ложись и спи. Я буду в соседней комнате, дверь закрывать не стану. Если что-то не так, просто позови, хорошо?

Уля и кивнула и, получив легкий поцелуй в лоб (её тут же передернуло от ассоциации), села на кровать. Поначалу она показалась слишком жесткой, но стоило вытянуться на постели, как накатившая усталость тут же превратила твердый матрас едва ли не в пуховую перину.

И все равно закрывать глаза было страшно. И Андрея позвать – тоже. Косые лучи света от фонаря постепенно размывались, становясь мутным маревом, каким-то неровным и колеблющимся…

И от его дрожащего свечения тени по углам казались гуще и значительнее. Они набирались темнотой, вырастали, то сжимаясь, то снова вытягиваясь, постепенно расползались по комнате…

Двигались в её сторону, окружая кровать, протягивая безобразные черные лапы со скрюченными пальцами…

Стоит только шевельнуться, показать, что ты их видишь, и они нападут. Будут рвать когтями и хватать темными провалами жадных ртов…

Уля не только не шевелилась, но и перестала дышать. Только не шевельнуться, не выдать себя…

Но боль в шее, там, где Лешка вогнал в кожу иглу, прострелила искрой, заставив поморщиться, и тени рванулись к ней, как спущенная с поводка свора, жаждущая разорвать добычу в клочья, слизывать ещё теплую кровь…

И кричи или нет, но помочь никто не сможет…

- Проснись! – от резкого рывка Уля вскочила, хватая воздух ртом, не понимая, что происходит. И удивляясь, почему тени не убили её, они же были совсем рядом. – Уль, просыпайся и смотри на меня!

Смотрит и не видит. Картинка была размазанной, непонятной и оттого – страшной.

Не сразу, но до девушки дошло, что смотрит она сквозь слезы. Странно, она ведь совсем не хотела плакать…

Андрей сидел на кровати, подсвеченный зажженным за его спиной маленьким светильником. Страшные тени тут же разбежались по своим углам, затаившись в ожидании, когда он уйдет, чтобы снова напасть. Они упорные…

- Ну, не надо, чего ты, - подтянув Улю повыше, Андрей прижал заплаканное лицо к своему плечу. – Это ничего страшного, бывает. И скоро пройдет. Тише-тише…

Может, и прошло бы, но девушка поняла, что просто физически не сможет быть одна в комнате. Она к утру просто сойдет с ума, сама себя запугав. И ведь понимает, что все это выдумка, никого, кроме них двоих, в квартире нет, но Улю продолжало трясти так, что даже зубы застучали.

- Если от этого сможешь уснуть, я лягу рядом с тобой. Ничего не бойся и не дергайся, поняла?

Вместо ответа Ульяна смогла только судорожно кивнуть, но, когда он выключил свет, инстинктивно придвинулась ближе. Настолько, что прижалась мокрой щекой к его шее.

- Ты давно боишься темноты?

Чтобы ответить, пришлось сглотнуть слезы и разжать стиснутые зубы:

- Я её не боюсь.

- Понятно… Тогда давай так, условно темноты боюсь я, поэтому спать будем с включенным светом. Не против?

Она замотала головой, показывая, что никаких возражений не имеет.

- Вот и замечательно.

Он приподнялся, вновь зажигая лампу, но переставил её на пол, чтобы яркий свет не мешал спать.

Не могли уснуть они оба, хотя не говорили и почти не шевелились. Вот только Уля никак не могла заставить себя перестать плакать. Совершенно беззвучно, но от того не менее выматывающе. Андрей время от времени проводил ладонью по её щекам, убирая соленую влагу, и от этого ей было ещё неудобнее. Но совсем стыдно стало, когда он пошел на кухню за водой.

Потому что спать надо, а непрекращающаяся от рева икота этому не особо способствует…