- Тогда только на полу. Если мы с тобой ляжем спать в твоей комнате, моя кровать ему будет мала. И мы с тобой на ней не поместимся, - Уля посмотрела на вновь нахмурившееся небо. Все-таки дождь уже надоел, а ведь это только начало осени.

- Я сегодня переночую у Вити, - выпалила она это на одном дыхании, тоже явно смущенная, что приходится говорить это вслух. – И потом, ты уже взрослая девушка… Вот блин!

Услышать это от мамы, которая ругательства не использовала вообще, было настолько непривычно, что Уля ещё раз чуть не навернулась, только теперь запнувшись о собственную ногу, а не поскальзываясь.

- Мамуль, ты чего?!

- Уль, я все понимаю, просто ты для меня всегда будешь ребенком… - вот теперь в голосе прозвучало что-то, похожее на обиду и… ревность?

- Не расстраивайся, - девушка догнала её и обняла, с удовольствием прижимаясь к пахнущим любимым ароматом волосам. – Давай, он переночует в гостинице?

- Да не в этом дело, - Нина Алексеевна тихо рассмеялась. – Просто я даже не заметила, как ты выросла. Вроде, понимала, что тебе уже за двадцать, университет заканчиваешь, скоро семью заведешь. И когда с Игорем тебя видела, тоже ничего такого не было, а с Андреем…

- Думаешь, он для меня слишком взрослый? – негромкий разговор мужчин доносился из-за угла дома, так что дамы замедлили шаг, чтобы была возможность поговорить наедине.

- Это ты у меня взрослая для одногодков, так что нет, не слишком. Но в таких, как Андрей, легко влюбиться. И я не знаю, захочет он меняться под тебя или нет.

От этих слов Уле стало немного холоднее, даже отвороты куртки стянула, пытаясь согреться. И холод этот пошел изнутри, потому что мама сама не поняла, насколько она права…

- Ты спишь? – голос Андрея разом вырвал её из раздумий, хотя девушка пару раз недоуменно моргнула, перед тем, как ответить.

- А? Нет, просто задумалась.

- Если спрошу – о чем, не скажешь? – он свернул в родной Ульянин двор и остановился возле подъезда, дожидаясь, пока Виктор Сергеевич их догонит.

- Не-а, - стараясь смягчить свое нежелание идти на мирные переговоры, девушка улыбнулась и пересела так, чтобы ему было удобнее обнимать её за плечи. – Тебе не было скучно?

- Нет, совершенно. У тебя хорошая мама.

- Я знаю…

Рядом притормозила машина, и стало понятно, что пора выметаться.

На улице уже начало темнеть, поэтому предложение было очень даже своевременное, особенно, если учесть начавший снова накрапывать дождь.

А вот потом, после ужина, начались те сюрпризы, о которых она уже была предупреждена. Так что сообщение, что Нина Алексеевна очень сожалеет, но вынуждена оставить «деток» одних – при взгляде на ту детку, которая была младше её самой на какой-то десяток лет, она на секунду осеклась – прозвучало, когда старшая пара уже была на пороге. Причем, собираясь не войти, а выйти. Далее последовали советы, где найти теплые одеяла, если кто-то из них замерзнет и прочие полезные советы.

В конце концов, заверив, что завтра в десять утра они вернутся, Виктор Сергеевич и Нина Алексеевна ушли, оставив Андрея и Улю одних.

«- Любишь её?

- Кого это?

- Гречку!

- Обожаю!»

к/ф «Девчата», 1961г.

Зеркало помутнело, покрывшись тонким слоем пара, так что свое отражение Уля четко рассмотреть не могла. Только контуры, размытые и неясные.

Кожу лица немного тянуло после довольно жесткого умывания, но и это слабо отвлекало, оставаясь на грани далекого, едва ощутимого дискомфорта.

Почему-то утром, когда целовались в прихожей, такой неуверенности не было. Как и смущения, от которого краска бросалась в лицо, а пальцы сами собой начинали сжиматься. Чтобы немного отвлечься, Уля резкими отрывистыми движениями вытерла испарину с холодного глянца зеркала.

Да уж, щеки не просто красные, а почти свекольные…

Больше всего смущало то, что мама все прекрасно понимает, потому и оставила их одних. Хотя, возможно, что она уже не раз ночевала у Виктора, кто его знает, они и вовсе люди взрослые. Но от понимания естественности происходящего степень внутреннего неудобства меньше никак не становилась.

Девушка, нахмурившись, внимательнее присмотрелась к своему отражению. Мокрые волосы, казавшиеся сейчас намного темнее, чем на самом деле, в полном беспорядке, так что сейчас она была похожа на встревоженного ежика.

На фоне темно-серого полотенца её кожа казалась совсем бледной, хотя обычный естественный загар никуда не делся. Росчерк немного выступающих ключиц, небольшая родинка ниже ямки в основании шеи…

Глаза казались испуганными, хотя ничего такого и не было.

Странно, ведь совсем не боится Андрея, чего тогда так таращится на саму себя? И не девица давно, так что никаких сюрпризов, скорее всего, не будет, ведь все, что происходит, совершенно естественно, тем более, она сама этого хочет.

Достаточно только вспомнить, как у неё дыхание перехватывает, стоит ему обнять или поцеловать. Даже если это поцелуй, вроде того, дневного, когда все происходящее больше напоминало установление разметки и четкого указания границ. И злиться на него за это совершенно не хотелось, наоборот, когда Андрей совсем уж ясно и недвусмысленно дал понять, с кем она, Уле захотелось послать все к черту и сбежать вдвоем туда, где нет никого лишнего. А ведь он, скорее всего, догадался, о чем она подумала, но стыдно Ульяне совершенно не было. Немного неудобно от собственных порывов – да, но стесняться того, что испытывает, она не собиралась. Хотя это и было что-то совсем личное и неприкосновенное.

Сеанс самокопания если не успокоил, то немного подбодрил, хотя, уже выходя из ванной, Уля снова остановилась, вернувшись к тому, о чем старалась не думать, но теперь, хочешь или нет, а придется.

Так получилось, что об оргазме она знала в теории. Ну, не совсем, чтобы в абсолютной, скорее, в привязке к интиму, который предполагает контрацепцию. И сейчас было по этому поводу не только тревожно, но и стыдно, вдруг она вообще фригидная? В смысле парного секса, а не чего-то ещё.

Лизка со Светой, которым она как-то рассказала о своей проблеме, только фыркнули и уверили, что не всякая женщина, не испытывающая удовольствия от секса, дерево, тут многое зависит ещё и от дятла. Об этом Уля, конечно, знала, но услышать подтверждение собственных догадок и надежд было приятно. Да и как-то спокойнее тоже стало.

После чего подруги признались, что в их стонах и эротических причитаниях в половине случаев намного больше актерского мастерства, чем, собственно, удовольствия. И, вроде, убедили, к тому же в такой просвещенный век, когда для того, чтобы получить информацию, достаточно просто забить вопрос в строчку поисковика, не знать таких элементарных вещей просто преступно, но… Противный тонкий голосок подсознания все равно задавался вопросом – а вдруг? Может, все-таки дело в ней?

Шикнув на собственную неуверенность и глубоко вдохнув, Уля для храбрости зажмурилась и выскочила из ванной.

Света в коридоре не было, да и из темной маминой комнаты не доносилось никаких звуков.

Перед тем, как не особо храбро запереться в ванной, Ульяна приготовила Андрею постель, чтобы потом к этому моменту не возвращаться. Может, он уже уснул, а она тут строит планы и напрасно рефлексирует? В другой момент малодушная мысль плюнуть на все и шмыгнуть в собственную постель, может, и победила бы, но Уля, не оставляя себе выбора, быстро прошла в другом направлении.