- Все нормально, правда. У меня все хорошо.

- Уль, если что-то не так, говори сразу.

- Нет, я в порядке. Как ты? И как твои родители?

В этом вся Ульяна – её держат в заложниках, а она переживает, как остальные… Если честно, то чувствовали они себя оба не очень, переживая и считая себя виноватыми. И это ещё не зная всей правды… Поэтому и оставил с родителями Игоря, пусть отвлекает, хоть шаманские обряды совершает. Все равно больше ничего сделать не могут.

- У нас тоже все в порядке. Уль, ничего не предпринимай, не напрягайся и не бойся, поняла? Я тебя вытащу так быстро, как это вообще возможно.

Обещаний, которые не сможет выполнить, Андрей старался не давать, но сейчас был уверен, что сделает не просто всё, чтобы её вернуть. Если будет нужно, поднимет абсолютно всех, но перевернет этот гребаный город сверху донизу.

- Я тебе верю, - она была такой спокойной, что это немного пугало.

- Он давал тебе какие-то лекарства? – это первым пришло на ум, особенно после сентябрьских событий.

- Нет. Мне пора. Андрюш…

- Молчи! – почему-то у него сложилось впечатление, что она решила попрощаться. Ага, хрен там! – Уль, пожалуйста, успокойся и чуть-чуть потерпи. Ладно?

Молчание, в котором был только тихий звук её дыхания.

- Я буду тебя ждать.

И короткие гудки.

От этого разговора остался привкус горечи во рту и желание что-нибудь разбить, чтобы стало не так противно. Все-таки Сашка, при том, что оказался полным мудаком по жизни, научился находить то, что для человека важнее всего. К сожалению, в этом случае он попал с первого раза.

И даже то, что через полчаса, в течение которых Андрей, как мог, успокаивал родителей, позвонил Мартынов, помогло слабо. Судя по тому, что это был уже девятый звонок, бывший друг очень хотел пообщаться.

- Бросишь сейчас трубку, я сделаю так, что хреново станет всем твоим родным и близким, - Андрей решил предупредить сразу, не дожидаясь, пока Алексей, услышав в трубке голос не Ульяны, разорвет соединение.

- Кто это? – голос у пацана был растерянным, но страх сделал своё дело, и разговор он не прервал.

- Это Андрей Лебедев. Знаешь, где может быть Сашка?

Мартынов помялся прежде, чем ответить:

- Уже знаете… Понятия не имею, мы с ним друзьями никогда не были.

- Да мне плевать, кем вы были, - он погладил кисточки на Улином шарфе. Вот ведь дурная, выскочила полураздетая… - Что у тебя на него есть?

- Только записи телефонных разговоров. Я не по своей воле ему помогал.

Вот это Андрей уже и сам понял, хотя на мотивы было плевать. Так что дальнейшие напевы этого придурка слушал не то, чтобы невнимательно (как раз наоборот), но и без особого интереса. О том, как во время похода Мартынов встретил давнего знакомого, который как раз занимался нелегальными раскопками. И как Сашка потом потребовал от помощника под видом Игоря снова наведаться в заповедник, сбивая с толку разыскивающих. Все-таки Уля была изначально права, когда говорила, что этим можно выиграть время – они же не сразу подумали об этом. И о брошенной возле стадиона машине…

- Отдашь все, что на него есть, мне, из института тебя уже выперли, работу в этом городе ты не найдешь. И лучше не пытайся. Но твоих родителей я не трону, а вот ты собирай манатки и вали на все четыре стороны, искать не стану, - когда исповедь закончилась, Андрей, вращая в пальцах зажигалку, как раздумал о способе прижать этого пацана. Но стоит ли оно того?

- Я хочу остаться здесь.

- Повторю ещё раз – если свалишь, тебя никто не будет искать. А здесь тебе никто не будет рад. Учись на своих ошибках, предательство нигде не прощают. Привезешь послезавтра все ко мне в офис. После этого у тебя сутки, чтобы уехать.

Выслушивать оправдания недоумка он не стал, слишком был зол. И очень боялся за Ульяну. И за ребенка.

Остается надеяться, что Сашка сдержит обещание. Должен.

А ему осталось выждать какие-то шесть часов. И при этом не рехнуться от страха за любимую женщину.

«Ищите своего. Не половинку. А именно «своего» человека. Вы его сразу узнаете. Как? А вы будете похожи, хотя на первый взгляд совершенно разные»

Эльчин Сафарли

Она все-таки смогла уснуть, даже на таком неудобном насесте. Хотя, это слишком сильно сказано, ведь слышала все, что происходит вокруг, так что назвать это сном все равно не получится. Полудрема, когда страх и волнение не дают полностью соскользнуть в темноту, заставляя балансировать на грани реальности и сна.

Печка немного прогрела хотя бы половину комнаты. И почерневшие от влаги и плесени обои, тихо шурша, начали отпадать со стен, как лоскуты кожи с гнилой плоти. Изъеденные грибком стены казались ещё холоднее и страшнее, поэтому Ульяна старалась особо не смотреть по сторонам. Надо же, никогда бы не подумала, что испугается просто дома. Пусть и такого старого, какого-то больного, но обычного дома…

Очень хотелось пить. И таблетки надо принять, но они остались в сумке, так что смысл об этом говорить? Ничего страшного от того, что пропустит один прием витаминов и успокоительного, конечно, нет. Во всяком случае, Уля очень пыталась себя убедить, что утром все изменится.

Андрей заберет её отсюда, и это место будет просто темным пятном на её памяти. Ещё одним. Но в чем она была абсолютно уверена, так это в том, что запах сырой затхлости с тонкой ноткой аромата плесени навсегда останется её индивидуальным страхом. Таким, что при одном намеке на него кожа покрывается пупырышки, и тонкие, едва заметные волоски встают дыбом.

Наверное, она все-таки трусиха…

«Папа нас обязательно заберет, не бойся», - ладони снова, словно сами собой легли на живот, пробравшись под плотный слой верхней одежды.

И разговаривая сейчас с малышом, Уля не знала, кого больше успокаивает – его или себя. Наверное, обоих.

Он ведь чувствует все, что и его мать. Во всяком случае, сама она так думала, поэтому старалась контролировать даже мысли, не давая прорваться на поверхность панике. Той, которая притаилась где-то под остальными размышлениями. И иногда она начинала ворочаться там, в темной и холодной глубине, и тогда Уля стискивала зубы и дышала глубоко и размеренно, медленно втягивая воздух через нос и выдыхая ртом. Не сказать, что помогало очень хорошо, но подсчет ритма собственного дыхания немного отвлекал и страх снова притихал, словно издеваясь над ней, явно готовый вновь встрепенуться и вызвать паническую атаку. Да и пальцы, прижатые к животу, сжимались чуть сильнее, как будто стараясь защитить, закрыть…

- Будешь?

Уля открыла глаза, которые не сразу привыкли к полумраку. Свет Александр выключил, поэтому освещалось все только яркими углями в печке.

- Да.

Минералка показалась очень вкусной, наверное, потому что при виде бутылки жажда усилилась в несколько раз, но девушка сделала только пару глотков. Воды оказалась ледяной, поэтому пришлось задержать её во рту, чтобы не застудить горло.

- Если хочешь, могу принести чехлы из машины, положишь на кровать и поспишь. Нам все равно ждать до утра.

Спать хотелось едва ли не больше, чем пить. Да и общее ощущение разбитости некуда не делось – усталость давила все сильнее, заставляя сутулить спину и опускать плечи.

Но в другой комнате было так холодно, что засыпать там Ульяна просто не рискнула бы. Потому отрицательно покачала головой, не отводя взгляда от крохотных оранжево-красных огоньков, игриво пробегающих по растрескавшейся древесине обугленного полена. Пламя, чуть потрескивая, лизало отвалившиеся кусочки коры, то вспыхивая, то почти затухая.

- Ну, смотри, дело твоё…

- Чей это дом?