Да и рассмотреть самого парня она тоже успела, а вот увернуться от впившейся немного выше ключицы иглы – нет. Поэтому и шея там болит…
- Очнулась?
Резкие движения ей пока ещё не давались, поэтому голову Уля подняла медленно. Наверное, со стороны это смотрелось смешно, но ни один из них не улыбнулся.
- Зачем?
Продолжать она не видела смысла, и так ведь понятно, о чем она спрашивает.
Парень, стоявший на пороге, отмер и подошел ближе, плавно опускаясь на пол возле Ульяны.
- Ты не поймешь.
Да, не поймет. Вот не хватит у неё ума, чтобы попытаться внятно объяснить все это. Они же друзья! И с Игорем Лешка тоже знаком уже давно, так чем можно оправдать это предательство?!
Видимо, что-то такое у неё в глазах отразилось, отчего парень передернулся и отодвинулся.
- Пить хочешь?
Только сейчас до неё дошло, что она не просто хочет пить, а умирает от жажды. Вот только тошнить меньше не стало, потому и говорила не больше одного слова, боясь разжать губы. Но, на всякий случай, кивнула.
- Слушай, я не хочу причинять тебе лишний вред. Руки освобожу, но не пытайся меня ударить и убежать. Все равно не получится. Если что-то такое изобразишь, вкатаю такую дозу, что очухаешься только через несколько дней, поняла?
Если бы это не требовало таких усилий, Ульяна бы рассмеялась. Она и на ноги-то встать не может, о каком побеге можно говорить? Да и потом, она далеко не супергероиня и ударить молодого здорового парня так, чтобы он потерял сознание, просто не сможет – у неё на это элементарно не хватит силы.
Поэтому снова кивнула.
- Вот и молодец. Повернись, – захват на запястьях сначала ослаб, а потом и вовсе исчез, но от этого они заболели ещё сильнее. – Встать сможешь?
Она попыталась. Неловко, какими-то дергаными движениями. Сначала встала на колени и на секунду прикрыла глаза, чтобы голова не так кружилась, потом попыталась подняться на ноги, но слишком шатало.
- Игорь..?
- Жив твой Игорь, ничего ему не сделается, - заметив, что сил встать у неё нет, Лешка помог подняться и замер, придерживая за локти, пока Ульяна пыталась поймать равновесие. – А ты как думаешь, кто всё это затеял?
От этих слов она все-таки вскинула голову, напряженно всматриваясь в его лицо. Да нет, не может такого быть. Игорь не стал бы так поступать, он любит свою семью…
Не дождавшись ответа, парень осторожно повел её куда-то в коридор. А она послушно шла следом, едва переставляя ноги. Сопротивляться все равно не получится, лучше соглашаться, потому что ещё одного такого пробуждения она просто не вынесет.
Коридор носил печать того же неухоженного равнодушия, что и комната. Беленый потолок в грязных желто-коричневых разводах, висящие под ним тонкие змейки проводов, кое-как схваченных загнутыми толстыми гвоздями. Отслоившиеся от стен куски обоев, выглядевшие, словно слезающая обожженная кожа. Залысины облупившейся когда-то светлой краски на простых деревянных дверях. Они провисли и перекосились, наверное, от влаги и теперь разбухший порог не давал плотно прикрыть, отрезав помещение от коридора.
- Умойся. Я подожду на кухне. Окна здесь все равно нет, входная дверь заперта. Орать можешь, сколько влезет – этот дом предназначен под снос, последние жильцы съехали ещё весной. До ближайшего человеческого жилья несколько сотен метров, - Лешка помог зайти ей в санузел. Судя по размеру, и тому, что он был совмещенным, а также учитывая высоту потолков, квартира из числа немногочисленных «брежневок». И предназначен под снос… В их городе она знала только одно такое место, и он совершенно прав, единственные, кто может откликнуться на её крики, облюбовавшие это место бомжи. И то, если в последние пару дней не было рейда…
На щербатой раковине, кое-где ещё не утратившей свою белизну, стояла двухлитровая бутылка воды. Судя по истрепанной этикетке и мутности пластика, той самой «Аква Минерале» там не было уже пару лет, а вместо неё набрали обычную водопроводную.
Потрескавшийся бледно-голубой кафель с изображением лебединой пары. Плитка, на которой была голова одной из птиц, выпала и теперь, разбившаяся на несколько кусков, лежала в ванне. Та тоже явно прошла суровую школу жизни, судя по количеству черных пятен сколовшейся эмали. А на одном из бортиков сидел синий пластмассовый ежик. Игрушка выглядела тут настолько неуместно, что становилось жутко.
- Это, чтобы тебе не было страшно, - Лешка, заметив направление её взгляда, усмехнулся и, выйдя, прикрыл дверь. – Развлекайся. А потом приходи, нам нужно поговорить.
- Подожди! – её ладони для опоры легли на край раковины, и Уля не сразу заметила, что один из острых углов керамики поцарапал ей палец. – Ты не тронешь Олега?
- А смысл его теперь трогать? Но если попытаешься и дальше все портить, могу и передумать. Так что веди себя хорошо…
Его шаги стали чуть приглушеннее, видимо, он ушел на ту самую кухню, но это мало что меняло. Да, она пришла в себя, хотя до сих пор звуки пробиваются, как через вату, а руки и ноги дрожат, как будто её бьёт током, но сил нет ни на что. И пытаться в таком состоянии что-то делать не просто смешно, а глупо. Остается надеяться, что Андрей прочтет её сообщение и начнет искать. Но вот как можно ли связать Лешку и это место, она не знала….
Жаль, что здесь не было зеркала. От него на стене остались только дырки с торчащими из них дюбелями. Видимо, в отличие от раковины и ванны, оно было вполне ничего, раз его забрали с собой.
Да и нужно оно было не для любования неземной красотой, тем более, что внешность у неё сейчас явно, как у инопланетянки – всклокоченная, зеленая и чумная на вид. Просто хотелось посмотреть, что там с шеей, потому что болела она очень сильно.
Кожа на запястьях была содрана, и теперь там темнели засохшей кровью ссадины, окруженные синевой.
Уля старательно умылась, наливая воду из бутылки в подставленную ладошку и, не обращая внимания на грязь, прижалась лбом к стене. Холод кафеля приятно остужал пылающий лоб, заставляя хотя бы пытаться думать. Синяки у неё появляются быстро, такой тип кожи, но не настолько же… Свет в комнате был сероватым, хотя тут ещё свою лепту внесли старые шторы из сто лет нестиранного тюля. Значит, сейчас уже вечер, причем, не самый ранний, раз на улице темнеет. Из универа она ушла после второй пары, то есть, около половины первого.
Скорее всего, её уже хватились.
Карманы она тоже проверила, но почти безнадежно. Естественно, телефона там не было. Задерживаться и дальше было уже опасно, мало ли что может подумать Лешка, поэтому, быстро закончив гигиенические дела, девушка вышла в коридор.
Интересно, если дом расселен, и вода отключена, откуда тогда электричество? Его ведь тоже должны были отрезать…
Далеко от стены она старалась не отходить – если снова заштормит, будет, к чему привалиться. Но постепенно дурнота ослабевала, хотя слабость ещё была такой, что идти без опоры Уля побаивалась.
Двери на кухню тоже не было, только развороченный косяк щетинился мелкой щепой.
От приоткрытого окна тянуло прохладой и сыростью – пока Ульяна спала, на улице вовсю моросило. Теперь дождь перешел в нечто, похожее на влажное марево. С неба, вроде, и не капает, но на одежде и волосах такой туман оседает плотным водяным покровом.
- Проходи, - Лешка, стоящий у простенка напротив дверного проема, кивнул девушке, показывая на старое кресло. Этот предмет мебели, видимо, перекочевал с какой-то помойки, уж больно характерный у него вид и запах. Но возражать она не стала, послушно присев на краешек сиденья. Кресло тут же отозвалось протяжным жалобным скрипом, замершим на высокой ноте.
- Как себя чувствуешь? - Постепенно усиливающийся шум воды оборвался тихим щелчком, и парень повернулся к импровизированному столу. – Чай пока не наливаю, у тебя руки трясутся, обожжешься.
Вместо этого он наполнил одну из чашек водой из бутылки (уже намного более чистой и прозрачной, нежели стоящая в ванной) и протянул Ульяне.
