Пит раньше думал, что в медицину идут те, кому религиозные или иные убеждения не позволяют убивать людей, либо чудаки. Тогда, в шестьдесят седьмом, он всерьез увлекся врачеванием. Но потом его прикомандировали к седьмой группе специальных сил в Южном Вьетнаме, где действовал один закон: выжить любой ценой.

— Вас никогда не смущало то, что для этого приходилось убивать? — спросил Бэзил.

— Было однажды, когда смутился... Я шел по тропинке, весь настороже. Из-за поворота появляется человек. На плече ружье... Я сразу убил его. Сначала я был счастлив, потому что считал, что избежал страшной опасности. Но потом стал спокойнее размышлять над тем случаем... Мы столкнулись, и из нас двоих я оказался проворнее. Однако это как-то уже не радовало. Я думал: то был одинокий человек в джунглях. Даже испытывал какое-то сочувствие к его семье.

Пит Эрли уцепился локтями за стойку.

— И каждый год, — говорил он заплетающимся языком, — мне и в самом деле все легче умереть. Потому что слабнут рефлексы, уходит физическая сила. Я замечаю, что начал стареть. Моя профессия чудовищно изматывает нервы, и наступит момент, когда я больше не смогу преодолевать страх и он парализует меня... И тогда я не смогу обучать пользованию резиновыми намордниками коров...

Наконец в дверях появился Кхун. Бэзил положил на стойку деньги и поспешил навстречу. Увлек его в холл.

— Там сущий сумасшедший дом. Давай-ка пройдемся до моей гостиницы. Ну и место встречи ты назначил!

— Ну а я сейчас — лошадка, везущая хворосту воз... Узнал от коллег, что вокруг дела об убийстве Пратит Тука разматывается огромный-преогромный клубок. В Бангкоке агенты специального управления по борьбе с торговлей наркотиками случайно зацепили некоего Абдуллаха, малайца. Обыкновенный мул.

— Мул?..

Шумовое облако ночных цикад накрыло их на повороте улицы. Присели за столиком супной.

— Мул, — сказал Кхун, — это человек, который занимается доставкой партий героина от оптовика к розничным торговцам. Абдуллах имел при себе сто восемнадцать граммов. Закон предусматривает тюремное заключение на пятьдесят лет за партию наркотиков свыше ста граммов. Чтобы добиться снисхождения, выдавать хозяев героина было бессмысленно. Те не пойманы с поличным, а понятия «соучастие» тайский закон не знает. Тогда Абдуллах намекнул, что знает нечто про убийство Пратит Тука. И запротоколировали: Абдуллах знает убийцу. Это наемник, бывший рейнджер, бывший полпотовец и пират. Более того, убийца совершил еще и крупное ограбление ювелирной лавки. Полиция напала на его след.

— И что же?

— А то, — сказал Кхун, — что теперь им не удастся выдать расправу над Пратит Туком как бытовое преступление. Личность убийцы свидетельствует, что он мог действовать только по найму. Раз. Если уберут и, так сказать, не захватят убийцу живым — это лишь усилит негативную реакцию общественного мнения. Тем более что Абдуллах показал, что ему якобы предлагали стать убийцей убийцы. Два. Если даже убийца Пратит Тука и жил какое-то время в Кампучии, то теперь ясно — было это при полпотовцах, что не дает возможности запустить утку о вмешательстве нынешнего Пномпеня и поддать жару для нагнетания обстановки на кампучийско-таиландской границе с целью сорвать урегулирование в Индокитае.

В хрупком тельце под упругими перьями жило сердце. Нежно облапив боевого петуха, Цзо почти чувствовал ладонями, как отлаженно и напористо работает организм птицы.. Корзина из бамбуковой дранки для любимца покоилась в густой тени навеса на алюминиевом шесте. С восхода и до захода верный слуга зорко следил и ухаживал за лучшим в Чиангмае бойцом. Даже солнечное облучение петух получал дозированно, как питание. Слуга исчезал в одном случае: когда появлялся хозяин и оставался наедине с самым дорогим существом в этой жизни — по кличке Черный Дракон.

Золотистые квадраты трехскатной крыши пагоды Ват Суан Док поблескивали за оградой виллы под полуденным небом. Ударили в гонг. Упругий неторопливый гул, выдавившись из узкой часовни, растекался между деревьев Будды, усыпанных красными и желтыми цветами. Наступал час купания.

Майкл взглянул на электронный термометр: вода в бассейне, стены которого выложены плашками из дерева, вывезенного с острова Бали, нагрелась достаточно. Черный Дракон топорщил перья, дергал вислым хвостом, клекотал, показывая норов.

Цзо помассировал голенастые ноги со шпорами и теперь прислушивался к сердцу птицы. Желание убивать достигало взлета, закипало в крови подобно тому, как закипает металл только при определенных условиях. В том-то и заключался секрет непобедимости Черного Дракона, что в это состояние хозяин или слуга приводили его всегда в одно время: когда гудел гонг.

Приподнята вторая корзина. Ненавистный соперник перед глазами. Нахохлив жабо, отливающее сталью, Черный Дракон на взлете наносит первый удар. Долгожданное сведение счетов. Летят перья... Но через полторы минуты тренировочная драка прервана. Цзо любовно дует в остекленевшие от ненависти глаза петуха, чтобы очистить от пыли. Как бешено колотится сердце под жесткими перьями!

— Придет денек, придет, — шепчет, раскачиваясь с птицей в руках, Майкл Цзо. — Ты насладишься чужой смертью... Среди большого ринга. Я надену на твои шпоры пятнадцатисантиметровые кинжалы. Ты вонзишь их в сердце противнику. Ты испытаешь ни с чем не сравнимое наслаждение от ощущения, как уходит жизнь из тела врага. Может, и он нанесет кровавый удар. И эти дикари, сгрудившись вокруг ринга, выкатив глаза и открыв рты, будут с вожделением смотреть, кто испустит дух первым из вас. Потому что они поставят на твою победу огромные деньги. А некоторые и нечто большее, чем просто деньги. Рисовые поля, лодки, а то и детей. Ты ощущаешь силу кинжалов на шпорах? Тебе предстоит сразиться с Тигром, который выиграл сто шестьдесят боев и стоит двенадцать тысяч бат... Умертви его!

Бесшумно подступивший слуга накрыл Черного Дракона корзиной. В ладонях Цзо еще жило ощущение гладкой упругости перьев, хрупкого и сильного тела.

Слуга занялся вторым петухом, удел которого — поддерживать пламя злобности в Черном Драконе. Боец с кроваво-красной головой, именовавшийся Старый Су, мог бы и сам стать чемпионом многих арен. Но не рядом с Черным Драконом. Не против него...

А сам Старый Су, чьим именем назван петух, мертв. Три дня как мертв.

Майкл Цзо в шелковом кимоно, надев кожаные шлепанцы с петлей для большого пальца, побрел в глубь сада.

Старый Су, этот заскорузлый дьявол, презирал виски, сладости считал бабьей забавой. Тогда бы уж, как говорили в старину, повесил у двери чайник — заделался знахарем, из человеколюбия пичкал простофиль кореньями, сушеными пауками и змеями. Погиб глупо, хотя считался везучим, а хитрость, изворотливость ума позволяли ему надеяться на регалии Самого старшего брата.

Сколько же ему было лет? Пятьдесят шестой, кажется. Почти миллион бат пообещала полиция за поимку его живым или мертвым. Меньше и не пообещаешь. Старый Су сам дважды давал: в шестьдесят третьем за побег из Бум Буда и в семьдесят шестом — из госпиталя внутренней тюрьмы центрального полицейского управления — и не меньше. Самый старший брат высоко ценил Старого Су, так высоко, что не спускал с него глаз.

Первая неудача постигла заскорузлого дьявола в прошлом году. Подпольная фабрика по обработке опиума, дававшая героин высших сортов, который закупали даже для военных складов в Нью-Йорке, Кентукки и Колорадо, пошла прахом. С ней еще типография по выпуску фальшивых долларов, радиостанция и оружие. Все захватила бирманская дивизия, прочесавшая горы там, где ее не ждали.

В тот день погибли четверо доверенных Старого Су. А сейчас, девять месяцев спустя, добрались и до него. Застрелен пограничной охраной. Самый старший брат вздохнул облегченно.

Соперник Старого Су, теперь уже бывший, далеко не целит. Для своих, хуацяо, он — Чан Шифу, для бирманцев — Кхун У, для тайцев — Чан Чантракун, для остального мира и полиции — Кхун Са. Но тоже не удержался, показал гордыню. Послал губернатору города Чианграя письмо с протестом против того, что его голова оценена в половину суммы, дававшейся за Старого Су. Самый старший брат пристукнул мизинцем по лакированному столику, когда докладывали про это. Счастье Чана, что он держится в рамках данных полномочий, скромно — только опиум, в кадровые дела «Союза цветов дракона» не вмешивается...