Фирма по пошиву сумок и портмоне насчитывала 12 человек. Доход был небольшим, но ему хватало. Он уже давно оставил мысли о расширении и росте — пусть этим занимаются молодые и голодные. А у него был свой кусок рынка, а значит и свой кусок прибыли. Обеспечить себя и шестилетнего ангела с темными смешными кудряшками — для этого не требовалось много денег.

Тридцать лет назад, когда жена, оставила ему дочь и уехала с любовником-хиппи, Фред был поражен: «Бросить ребенка?! Оставить его на произвол судьбы и не интересоваться, как с ним и что?!» Но в себя пришел быстро. Он был молод, здоров и полон оптимизма. Сил хватало и на дочь, и на бизнес. Фред даже растил их вместе: днем, ночью, утром и вечером. Но, если бизнес вырос и окреп, то с Марике было сложнее. Она тоже выросла, и материнские гены взяли свое. В семнадцать Марике забеременела. Фред узнал, что отцом ребенка был суринамец. Барабанщик, игравшей в рок-группе из клуба неподалеку. Значения, правда, это не имело никакого. Ни для кого. Как и ее мать, Марике оставила ему грудную дочь и исчезла. Скрылась в водовороте богемной жизни.

Поначалу Фред еще пытался найти ее, образумить, но ничего не выходило. Увещевать Марике было бесполезно. Сменить жизнь богемной тусовщицы на жизнь кормящей матери — она не хотела. Она еще не надышалась воздухом свободы. Она жаждала всего и вся. Авангардная художница. Гастрольная жена рок-группы. Дизайнер презервативов. И даже активистка зеленых. Понять, кто она и чем занимается, было невозможно. Да Фред и не стремился этого понимать. Дочь уродилась в мать, а от жены у него остались не самые приятные воспоминания. Марике жила в огне богемы и, этот огонь, в конце концов, спалил ее дотла.

Когда Еве было три года, в дом Ван Герта приехали полицейские. Несмотря на ранний час, любопытные соседи высунули из окон сонные физиономии и с интересом разглядывали полицейскую машину, детектива и озадаченного Фреда.

— Господин Ван Герт?

— Да. Это — я. Что-то случилось?

— Когда вы последний раз видели свою дочь?

— Марике?! Хм …

Марике он не видел уже больше трех месяцев. И не сильно жаждал видеть. В последнее время дрянная девчонка появлялась у него, только ради денег. Даже не взглянув на малышку, она стремилась побыстрее исчезнуть с выклянченными гульденами в руках.

— Наверное, месяц назад, — соврал Ван Герт. — Точно не помню.

— Вам придется проехать с нами.

— Что-то серьезное?

— Да! Вам придется проехать на опознание.

— Не понимаю вас, офицер?!

— Сегодня ночью в парке экипаж патрульной машины обнаружил на скамье тело девушки. Документов, кроме кредитной карты, при ней не было. Карта зарегистрирована на ваше имя. Я так полагаю, если вы не заявили об ее утрате, соответственно, вы отдали ее добровольно?

— Да-да. Я дал кредитку дочери. Правда, я думал, что банк давно заблокировал ее, мне не приходило ни одного уведомления о пополнении счета.

— Сейчас это не важно. Одевайтесь, у нас мало времени.

Пока машина ехала до морга, Ван Герт еще надеялся, что в парке нашли кого-то другого. Ведь кредитку могли украсть. Не может же Марике вот так запросто, сесть на скамью и умереть. Она слишком любила жить, чтобы прекратить делать это.

Когда патологоанатом откинул ткань, Ван Герт непроизвольно вздрогнул. Это была она. Черты лица заострились, зубы закусили нижнюю губу, а на лбу собрались складки. Марике напоминала оскалившегося зверька. Но странно — взгляд зеленых глаз был спокоен. Даже умиротворен. На насильственную смерть это не походило.

— Это — она. — Ван Герт со скорбью смотрел на дочь. — От чего она умерла?

— Точную картину покажет вскрытие. Предварительная версия — передозировка наркотиков. У нее на руках следы инъекций.

— Вот как. — Фред потупил взгляд. — Я был плохим отцом.

Похороны были скромными. Из морга тело отвезли в крематорий, где в присутствии Фреда и священника отправили в печь. Евы на похоронах не было. Мать и дочь почти не знали друг друга. И, теперь уже никогда не узнают. Тогда зачем тревожить детскую психику?!

Они остались вдвоем — седой старик и кудрявый ангел. У них никого не было, но Фред отчасти был даже рад тому. Любви, чтобы заменить ей всех, у него хватит. Не по годам рассудительная, Ева казалась ангельским созданием. В каком-то роде запоздалой компенсацией за все его страдания и драмы. Старик был счастлив и безмятежен. Ни в ком больше не нуждаясь, решил, что наконец-то судьба отстала от него. Наивный. Судьба все опять решила иначе.

Четыре месяца назад, гуляя в парке, Ева схватилась за бок. Будто кто-то невидимый пронзил детское тело. Няня подхватила ее на руки и увидела слезы: «Мне больно. Вот здесь, в боку». Дома боль немного утихла, но полностью не прекратилась. Уложив Еву в постель, няня позвонила Фреду. Он сразу вызвал врача.

Уже в клинике старика ждал новый удар. В печени малышки росла опухоль. Последовавшая операция и интенсивное лечение лишь замедлили, но не остановили разрушение. С каждой неделей Ева чувствовала себя все хуже и хуже. Надежда угасала вместе с ней…

Врач оторвался от карты и выразительно посмотрел ему в глаза.

— Я должен вам кое-что сказать….

— Доктор! Не тяните — говорите, как есть!

— Боюсь, что наши дела очень плохи. Без пересадки донорской печени, Ева не выживет.

— Даже так?! Что ж, если нужно согласие на операцию…

Врач отрицательно покачал головой.

— Дело не в согласии.

— Тогда в чем?! Деньги?!

— О, нет! Дело даже не в деньгах. Правительственная программа решила бы и эту проблему. Дело — в самом органе. Вернее, в его отсутствии. Печень не так часто достается трансплантологам, как они бы этого хотели.

— Что вы имеете в виду?

— К сожалению, количество доноров не соответствует количеству нуждающихся. К тому же, как вы сами знаете, у Евы редкая группа крови, а это дополнительное препятствие. Мы, конечно, поставим ее в очередь, как первоочередную, но есть опасность, что она… — Врач опять запнулся, подбирая слова. — Она может не дожить до появления донора.

На глаза Ван Герта сами собой навернулись слезы. Как?! Опять?! Опять кто-то там наверху решил, что он должен остаться один?! За что?! Почему?! Почему судьба всегда забирает у него самое дорогое?! Если ей нужно, пусть она заберет его жизнь, но малышка должна жить. Старик торопливо вытер глаза.

— Неужели ничего нельзя сделать?

Доктор вздохнул.

— Мы продолжим курс терапии. И, будем надеяться, что донор найдется раньше.

Сидеть и ждать он не мог. Ожидание было смерти подобно. В прямом смысле. Надо было что-то делать. Искать этого самого донора. Самостоятельно, не надеясь ни на врачей, ни на государство.

Еще до болезни Евы он читал о войне в Югославии. Этнические чистки, бомбежки мирных селений, расстрелы военнопленных. А ведь среди этих жертв, несомненно, были люди с такой же, как у Евы, группой крови. Их органы, никем не востребованные, просто уничтожались, закапывались в землю и сгнивали. А ведь, они могли бы спасти массу жизней. Конечно, в иные времена Фред испытывал бы неловкость и смущение от подобных мыслей, но сейчас ему было плевать. Он должен был спасти внучку, а методы достижения волновали его меньше всего. Югославия показалась местом, где можно было найти необходимый орган. Но как?! Фред не имел об этом ни малейшего представления.

В попытке узнать хоть что-то, Фред заглянул в кафе поблизости. Заведением владел серб — долговязый Милош, живший в Амстердаме уже много лет. Несмотря на это, о Югославии серб знал куда больше, чем он. Фред распахнул дверь и подошел к барной стойке.

— Милош, мне нужно с вами поговорить.

— К вашим услугам.

Сначала владелец заведения долго слушал невеселый рассказ про больную внучку, потом путаные объяснения, зачем Фреду нужно ехать в Югославию и, уже подустав от нудного монолога, сам уточнил.

— Я правильно понял, вы хотите поехать туда за органом?

— В каком-то роде, да.