— С вами все в порядке, мистер?
— Да, — промычал Корсаков, бросив на него мутный взгляд исподлобья. — Одну минуту.
Счастье вновь улыбнулось Корсакову — Стив оказался дома. Разговор был коротким. Выходя из будки, Корсаков счел нужным объяснить сочувственно смотревшему на него негру:
— Небольшая авария.
— Да, конечно, о панель ударились, — закивал негр. — Со мной тоже такое было. Может, вас подвезти?
— Не стоит, — отказался Корсаков. — Я позвонил своему врачу, он меня ждет. Здесь недалеко, я сам доеду.
— Ну, тогда удачи вам. Да хранит вас господь, — сказал негр. Открывая дверцу машины, Корсаков глянул в его сторону и увидел, что негр стоит неподвижно и все так же сочувственно смотрит на него. Эта краткая уличная сцена почему-то взбодрила Корсакова, и дорога до места встречи со Стивом прошла без происшествий. Стив отвез его на чью-то пустующую квартиру и жил там вместе с ним до тех пор, пока не появилась возможность переехать в заказник. От первых недель после ранения в памяти у Корсакова остались только тяжелая одурь от обезболивающих и снотворных препаратов, раздражающие яркие пятна абстрактных картин на белых стенах да ослепительный свет лампы, направленной ему прямо в лицо, и беспощадный блеск хирургических инструментов. «Убийство... Перестрелка... Серьезное дело... — проползали через его сознание обрывки мыслей. — Стиву не надо знать... Серьезное дело... Четверо полицейских...» Четверо полицейских!
Корсаков подскочил на кровати, словно его ударили током. Его нервы завибрировали от ощущения близкой опасности, вмиг отогнавшего сон. Голова была ясной — одурь, вызванная борьбой наркотиков с бессонницей, рассеялась, так как последние шестнадцать часов он дремал или даже спал, не принимая проклятых одуряющих таблеток. Четверо полицейских! Прояснившееся сознание недвусмысленно указывало ему на очередную ошибку: он недооценил важность случившегося, а значит, и масштаб поисков, которые, несомненно, уже развернулись по всей стране. Разумеется, они уже проверили всех его сослуживцев-наемников, в особенности живущих в Нью-Йорке; возможно, за Стивом установили наблюдение, которого тот по своей беспечности, конечно же, не замечает. Но это только первый круг поисков — далее они начнут отрабатывать друзей друзей, сослуживцев сослуживцев и так далее, выстраивать целые цепочки связей. Они не опустят рук — ведь убиты четверо их товарищей, убиты на задании. Никто никогда не узнает о том, что само задание возникло лишь потому, что бандит Джо Скаличе платил полиции — если даже .им удастся поймать Корсакова и он заявит об этом, доказательств у него нет. Особое внимание при отработке связей будет, конечно, уделено тем людям, которые владеют загородными виллами, лодочными станциями или такими охотничьими домиками, как тот, где он обрел приют. Информацию можно получить в банках, налоговых управлениях, страховых обществах, из реестров недвижимости и мало ли еще откуда. Хорошо бы связаться со Стивом, но независимо от того, удастся это или нет, необходимо собираться и уматывать, лучше всего — за пределы страны. Впрочем, не сразу, поправил сам себя Корсаков, ведь у него есть дела в Нью-Йорке. Джо подставил его, сделал все для того, чтобы его убили, и пусть даже ему повезло и он выжил, но спокойной жизни ему теперь долго не видать. Что ж, пусть и у Джо ее тоже не будет. Корсаков был глубоко убежден, что оплотом человеческого общества является возмездие — стоит убрать этот столп, и все рухнет. Есть слишком много людей, для которых страх является гораздо более сильным аргументом, чем моральные соображения, а стало быть, негоже этим аргументом пренебрегать. Джо просчитал все и решил, что ему нечего бояться, зато теперь, наверное, он чувствует себя неуютно. Пожалуй, Джо не зря беспокоится, думал Корсаков, поднявшись с кровати и начиная одеваться в тусклой предрассветной мгле. Вскоре Джо предстоит узнать, что куда безопаснее пуститься в любую денежную авантюру, чем обмануть доверие человека, дорожащего собственным достоинством. Для такого человека месть — не удовольствие, не способ уврачевать задетое самолюбие, а непререкаемый нравственный долг, каким бы опасным и обременительным ни было его исполнение. Месть может доставить ему удовольствие, но лишь такое, какое доставляет сознание честно исполненного долга. Корсаков расхаживал по комнате, собирая в сумку вещи, и продолжал размышлять.
Порядок своих действий в Нью-Йорке он определил в основном довольно быстро и теперь обдумывал детали. Радовало то, что паспорт на имя Патрика де Соузы, оставшийся незасвеченным, был у него с собой. У дядюшки Гольденберга имелась неплохая коллекция охотничьего оружия, в которой Корсаков присмотрел для себя бельгийский карабин с оптическим прицелом, годный для охоты на человека ничуть не меньше, чем на крупного зверя.
Корсаков вышел на крыльцо, вдохнул благоуханную свежесть раннего утра. Голоса просыпавшихся в лесу птиц звучали в этот час неправдоподобно отчетливо, и тишины не нарушал непрерывный ровный гул машин, доносившийся с федерального шоссе. От шоссе через поле наискось текла дорога, и ее подъемы и спуски отражали волнообразный рельеф местности. Свет, копившийся на горизонте и подсвечивавший золотом бледное небо, неожиданно брызнул лучами прямо в глаза Корсакову;- Тот умиротворенно сощурился, но вдруг в отдалении заметил эмалевый отблеск — словно тяжелая капля непрозрачной жидкости стекала по склону с возвышенности в лощину. Эмаль блеснула еще раз; Корсаков подождал с полминуты, но больше машин не было. Тогда он вошел в дом, взял из шкафа карабин, проверил, заряжен ли он, и, не прикрепляя прицела, полез на чердак. Оттуда он рассмотрел в прицел приближающиеся машины. Впереди на большом полицейском «Крайслере» с мигалкой ехал сам шериф, рядом с ним сидел еще один полицейский. Во второй машине, неброском, но солидном «Понтиаке», ехали двое таких же неброских и солидных мужчин в штатском. Корсаков решил, что если дойдет до дела, то солидной парочкой придется заняться в первую очередь. Он чувствовал к этим ребятам уважение и одновременно неприязнь: да, их организация огромна и совершенна, осведомленность их почти безгранична, он не знает об этой стране и сотой части того, что знают они, хоть сам здесь родился и вырос. И тем не менее компьютеры и средства связи, хитрое оружие и подслушивающие устройства, миллионы досье и тысячи агентов еще не гарантируют успеха. Кое-какое значение имеют и годы войны, годы, проведенные на улицах Бруклина, в джунглях Индокитая, в африканском бушвельде, в развалинах Бейрута. Можно обложить волка по всем правилам, но у него всегда остается шанс, потому что чутье, клыки и когти остаются при нем до конца.
Корсаков увидел с чердака, что утренние гости оставили машины в лощине и приближаются к ограде усадьбы пешком. Видимо, они ожидали застать его сонным. Так или иначе он мог без труда положить их с чердака несколькими выстрелами, и это даже нельзя было бы назвать боем. Джо Скаличе ни на секунду не задумался бы учинить такой расстрел. В самом деле, зачем возиться с живыми, когда покойники не доставляют никаких хлопот, а пока их хватятся, можно уйти бог знает куда? Но солдаты видят свое достоинство в том, что убивают только в бою, — тем-то они и отличаются от бандитов. Впрочем, Корсаков горячо надеялся на то, что боя удастся избежать, — проливать кровь этих парней, выполняющих свою работу, ему совершенно не хотелось. С другой стороны, и не справиться с ними ему было нельзя. Альтернативой служило пожизненное заключение, а то и электрический стул — Корсаков никак не мог припомнить, существует ли в штате Нью-Йорк смертная казнь. Он не торопясь спустился с чердака, проходя через комнату, сунул прицел в ящик письменного стола и вышел из дома через заднюю дверь. Перебежав через двор к гаражу, он бесшумно отомкнул замок и проскользнул внутрь, оставив дверь приоткрытой как раз настолько, чтобы с улицы рассмотреть то, что происходит в помещении, было невозможно. В гараже он спустил переносной фонарь в смотровую яму, над которой стоял джип, сгреб с верстака пару гаечных ключей и взобрался по лесенке на настил под крышей, втащив затем лесенку за собой. Сверху в слуховое оконце он наблюдал за тем, как гости, видимо, обшарив дом, осторожно спустились во двор по ступенькам заднего крыльца после того, как шериф внимательно осмотрел из-за притолоки двор и окружающие постройки. Развернувшись в цепочку, вся команда сразу направилась к гаражу — двое прикрывали с флангов, а двое крались прямо к приоткрытой двери. В дверную щель им был виден в полутьме гаража отсвет горевшего в яме переносного фонаря. Корсаков для пущего правдоподобия уронил сверху в мотор джипа, стоявшего с открытым капотом, маленький гаечный ключ. Услышав изнутри звуки ремонта, люди, подбиравшиеся к гаражу, слегка расслабились. Корсаков, чтобы не быть случайно обнаруженным, отодвинулся от окошка и следил за ними в щель между досками. Один из визитеров, тот, что шел с правого фланга, остался прикрывать и присел на корточки с пистолетом на изготовку у бочки с дождевой водой. Остальные, также держа пистолеты наготове, подтянулись с разных сторон к двери в гараж. Корсаков перестал их видеть — они оказались в мертвом пространстве. Шагнув к окну, он вскинул карабин и прицелился в агента, сидевшего у бочки.
