— Так-так, это интересно, — оживился Галло. — И где же находится этот район, — надеюсь, в пределах нашей досягаемости?

— Вполне, — кивнул иранец. — Правда, это уже территория Афганистана, но здесь на такие мелочи не обращают внимания. Важнее другое: не пугает ли вас неудача военной акции? Низариты охраняют свою базу настолько тщательно, что уже многие годы к ней не может приблизиться ни один посторонний человек. Собственно, кроме низаритов там и нет никакого другого населения. Рассчитывать на внезапность трудно, а взять их числом мы тем более не сможем: их очень много, и они неплохо вооружены.

— Но они ведь должны куда-то сбывать товар? — перебил Ла Барбера. — Перерезать дороги, по которым идет сбыт, и дело с концом. Очень скоро они сами к нам прибегут с предложениями.

— Или  подошлют  террористов,  — усмехнулся иранец. — По этой части у них куда больше опыта, чем по части мирных переговоров. Скажите спасибо, что вы находитесь на территории страны, где существует устойчивая власть и какой-то порядок, поэтому низариты и оставляют пока вас в покое. Честно говоря, мы просчитались в оценке их влияния: мы не думали, что оно так сильно и распространяется на такую огромную территорию. Мы надеялись, что благодаря сочетанию военных акций и переговоров нам удастся закрепиться в пограничном районе, однако мы опоздали: результаты проведенных акций показывают, что практически весь этот район уже находится под контролем низаритов, так же, как и пути сбыта на восток, в Пакистан и далее морем через порты Хайдарабад и Карачи, и на северо-восток, в Горный Бадахшан.

— Что это еще за местечко? — хмыкнул Ла Барбе-ра. — Никогда не слыхал

— Местность на границе Афганистана с Россией,. один из самых высокогорных районов земли. Тамошние горцы — сплошь низариты, — ответил иранец.

— Сколько же товара они могут потребить? — поинтересовался Галло. — Или... или вы считаете, что они переправляют товар в Россию?

— Не столько в Россию, сколько через Россию, — поправил его иранец и пояснил: — Несомненно, они уже наладили пути транспортировки товара через Россию в Европу, так что мы в этом отношении не будем  первопроходцами.   Отсюда  следует  только один вывод: в России вовсе не так сложно работать, как считалось до сих пор, особенно теперь, когда там началась перестройка. Теперь в России разрешили бизнес, дали больше самостоятельности местным властям, ограничили права КГБ, — словом, обстановка стала гораздо более благоприятной. Отрадно, что мы, кажется, успеем первыми использовать новые обстоятельства.

— Ну, положим, первыми стали эти ваши низа-риты, и никаких новых обстоятельств им не понадобилось, — заметил Галло. — Интересно, как же они гонят товар через весь Афганистан? Ведь там сейчас и русские, и разные группировки моджахедов, и кабульское правительство...

— Просто платят, вот и все, — пожал плечами иранец. — Конечно, им надо договариваться с очень многими людьми, поскольку товар должен пересекать всю страну, но ведь у них везде свои люди. Основное правило их деятельности — рассылать представителей братства по всему миру. А в последнее время это правило несколько изменилось: повсюду есть представители легальной ветви низаритов, которые действуют под контролем тайной, террористической части братства. Уверен, что их эмиссары имеются и в Москве.

— В Москве? Ну да! — присвистнул Ла Барбера.

— Напрасно вы смотрите на Москву как на зону смерти, — покачал головой иранец. — Мой друг работал в России последние два года и прекрасно справлялся, даже неважно зная русский язык. Уверяю вас: если знать, кому и сколько платить, в России сейчас можно делать то, что немыслимо ни в Тегеране, ни в Нью-Йорке, ни даже в Боготе. Кстати, в Москве сейчас начали крутиться какие-то колумбийцы — пока они занимаются в основном скупкой произведений искусства. Думаю, вам не надо объяснять, кого на самом деле представляют эти люди.

— Ну ладно, с колумбийцами мы как-нибудь потом разберемся, — поморщился Галло. — Хотя, конечно, спасибо вам за информацию. Сейчас нам надо решить, какой тактики придерживаться в наших отношениях с этими самыми низаритами. Практика показывает, что наша диверсионная группа в ее нынешнем составе действует в этих местах весьма успешно. В то же время всем ее членам самое время умереть. Поэтому дадим группе задание уничтожить штаб низаритов. Тем самым мы убиваем двух зайцев: если они выполнят задание, то будет нанесен существенный вред структурной целостности вражеской организации, а больше всего — ее авторитету...

— Шпарит как по-писаному! — вставил с восхищением Ла Барбера, осушив еще стакан вермута.

Галло покосился на него и продолжал:

— Если же группа будет уничтожена, то это избавит нас от необходимости уничтожать ее своими силами, тем более что это может оказаться проблемой. Кстати, должен вам сообщить: в Европе нами уже набраны новые люди, которые должны вылететь в Тегеран через пару дней. Завербованные считают, что они должны усилить ту группу, которая уже существует, на самом же деле они должны ее полностью заменить. Когда новая группа появится здесь, первая должна находиться на задании, с которого, вероятно, она не вернется. Если же все-таки им удастся вернуться, то они не должны застать на базе своих сменщиков, так что тех по прибытии тоже необходимо отправить на задание. Итак, когда первая группа вернется из рейда на базу и расположится на отдых, ее необходимо уничтожить. Это ясно? — обратился Галло к ЛаБарбере.

— Что же тут неясного? Сделаем, — ухмыльнулся тот.

— Сделать это надо аккуратно, а не как мясники, — жестко сказал Галло. — Постарайтесь, чтобы в стенах было поменьше пулевых выбоин, а на полу — кровавых пятен; Те, кого мы наняли, — люди опытные и все поймут. Если уж очень наследите, лучше взорвите все здание — скажем, что произошел террористический акт. Но учтите: здание стоит дорого, и ущерб вам придется возмещать из своих доходов. Кстати, обслуживающий персонал тоже надо будет ликвидировать.

— Ну, это само собой, — кивнул Ла Барбера. — Хотя и жаль — там есть одна такая девочка... — он причмокнул. — Я, честно говоря, думал как-нибудь попользоваться, но что делать — работа прежде всего.

— Тебе что, все мало телок, Криспино? — засмеялся Галло.

— Хорошо тебе смеяться! В Нью-Йорке их, конечно, сколько хочешь, а пожил бы ты здесь! — с обидой произнес Ла Барбера.

— Мы можем помочь вам решить этот вопрос, — деловым тоном произнес иранец, но Галло вмешался;

— Вопросы с бабами обсудим потом. Мы еще не закончили. Можем ли мы наметить сейчас план операции против низаритов?

— Разумеется, — ответил иранец. — У нас есть с собой карты местности, мы частично выявили их посты охранения...

Он что-то сказал на фарси своему молчаливому спутнику, и тот, раскрыв кейс, начал неторопливо выкладывать оттуда на стол карты.

В это же время, если сделать поправку на разницу в часовых поясах, в Москве тоже совещались. Генерал в своем кабинете на Лубянке мирно изучал доклад по совершенно другому делу, как вдруг интерком произнес голосом секретарши:

— Павел Иванович, к вам Сергей Николаевич. Говорит, что вы его не ждете, но дело неотложное. Абсолютно неотложное, говорит.

— Ну что ж, пусть заходит, — ровным голосом сказал генерал. Он страшно не любил, когда его беспокоили во время работы, но понимал, что в его неустойчивом положении личные привычки и амбиции лучше держать под контролем, дабы кадровый вопрос не возник раньше времени. К тому же он хорошо знал уравновешенный характер своего заместителя: тот никогда не появился бы в кабинете у начальника в неурочное время и тем более не стал бы настаивать на приеме без веских на то причин. Генерал, который порой называл Сергея Николаевича «рыбой», был сильно удивлен возбужденным видом своего заместителя, когда тот вошел в кабинет, с излишней силой захлопнув за собой дверь.

— Кажется, закрутилось, Павел Иванович!.. — выпалил заместитель, сделав энергичный жест рукой. — Закрутилось, кажется!..