— Довольно. — Сеятель свободной рукой произвел Пассы.

Распахнулись овалы порталов, из них появились воины и жрецы карлу. Последней показалась высокая Лесная эльфийка в белых одеяниях с раскрашенной маской на верхней половине лица. Сивилла. Читающая Разум Мира. Значит, собрались сканировать его душу? Это плохо, очень плохо.

Латиэлл опустил Уолта на стул, тут же превратив средство сидения в средство удержания: дерево сделалось металлом, щелкнули захваты на руках и ногах, туловище обтянули выросшие из пола лианы, покрытые липкими шерстинками, с потолка ударила струя зеленого дыма, спиралью обвившая голову Уолта. Магические поля и шиты окружили боевого мага. Жрецы начали расставлять вокруг него деревянные фигурки Великих Духов Леса. Косматые и бородатые статуэтки выглядели недовольными, будто сердились из-за того, что их показывают какому-то человечишке. Наверняка это ше'ено, рукотворные точки выхода Души Леса, в естественных условиях способной как слегка пугнуть шаловливым ветром неосторожного лесоруба, не принесшего жертву за срубленные деревья, так и при скверном настроении убить сотни две случайных путников, навсегда скрыв следы их пребывания в лесу. Серьезные штуки эти ше'ено, при полной ауре Заклинаний с ними побороться можно, а вот так, в кандалах, беспомощным, лучше и не пытаться. Вот ведь дураки.

— Не… надо.

— Не слушайте его. Что бы он ни говорил, он врет. — Латиэлл зашагал к гаснувшему порталу. Бросил на ходу: — Пока не достигнете его истинного Я — меня не тревожить. Я буду отдыхать.

— Не… надо…

Но Латиэлл уже исчез и слов Уолта не услышал. Дурак. Ой, дурак. Ведь он же так ошибается.

Сивиллу подвели к Уолту. Сквозь зеленый дурманящий сумрак Ракура видел только ее маску. Одна она выделялась на фоне расплывающегося мира. Сознание ему не дадут потерять, Сивиллам карлу нужен хотя бы кусочек бодрствующего рассудка, чтобы проникнуть в тайные глубины души, в бессознательное, в мир энигматических образов и скрытых порывов, переплетающихся в диких танцах, ворваться в него и подчинить себе, открывая такие бездны, о которых не подозревал, не знал и знать не хотел, безумно желая забыть после того, как узнал.

«В глаза, — четкий приказ хлестнул в голове, разгоняя собственные мысли. — Смотри мне в глаза, человек!»

Он не мог сопротивляться. Убоги побери, он не был способен противостоять чужой воле, ломавшей его, словно горный тролль лучину. Он должен был посмотреть ей в глаза, он не мог не посмотреть ей в глаза, он сам не заметил, что уже смотрит ей в глаза — и Пустота…

Вся окружающая реальность для Сивилл — ничто. Все смертные, окружающие их. Все чувства, которые они испытывают. Все их смыслы и надежды. Все их помыслы и цели. Красота рассветного утра. Возвышенность морской бури. Трагедия несчастных случаев. Безобразие отвратительных поступков. Смех детей и полет птиц.

Ничто.

Это просто среда, среда существования физического тела, которое ест, пьет, испражняется и продолжает род. Ничто по сравнению с тем миром, в котором Сивиллы действительно живут.

Мир Истинных Имен. Изнанка Астрала. Бессознательная Реальность. Бездна Рождения. Гармония Всего. Истинно Данное. Вместилище Сути.

Сивиллы называли его по-разному. Потому что название неважно. Важно лишь переживание дивной бесконечности. И этим переживанием Сивиллы умели делиться с другими смертными. Делиться щедро, иногда без остатка, выплескивая свои блаженные эмоции полностью, забирая с собой в свой мир.

Конечно, смертные не выдерживали. Они не могли выдержать переживаний, основой которых была Беспредельность. Их чувства, свыкшиеся с конечными вещами мира, просто разрушались, и наружу выплывало все, что стремилось вырваться, но сдерживалось путами норм и законов, общественных и культурных ограничений, страхом и заботами.

Смертные не выдерживали. И открывали себя, ничего не скрывая, отдавая свои переживания взамен переживаний Сивилл. И никто не мог поступить иначе…

Еще один.

В последнее время их много.

Маг.

Да, маг.

И такие были.

Все как всегда.

Вступить в контакт.

Отдать себя, поделиться, распахнуть Бесконечность.

Заскользить по нему, отбрасывая ненужные осколки распавшегося сознания.

Глубже.

Глубже.

Откидывать Я. Откидывать Я, живущее в ничто, искать Я, что скрыто в пойманной Беспредельности.

Здесь.

Да.

Здесь.

Там, во внешнем ничто, уже прошло много времени. Здесь, во внутреннем все, мгновения.

То, о чем говорил Поцелованный Смертью.

Вот оно.

Теперь осторожнее.

Чтобы понять.

Никогда раньше не видела подобного.

Странно.

Что это?

Интересно.

Нет.

Продолжать отдавать переживания.

Не замыкаться на них.

Не прерывать контакт.

Но что это?

Что?

Сивилла закричала, отшатнувшись от человека. Воины карлу встрепенулись, выхватывая мечи, жрецы забормотали Заклинания, пробуждая ше'ено. Карлу сделали все это машинально, пребывая в глубоком замешательстве. Сивилла не должна была кричать. Сивилла не должна была прекращать изучать душу мага. Сивилла так себя не должна вести.

А потом Лесные эльфы вздрогнули, когда услышали низкий голос, прозвучавший у каждого в голове. И Он сказал:

— Вам же говорили. Не надо было этого делать.

Раваз Дэй да Фетис смотрел на небо. В небе за Куполом жмурилось Солнце, ненавистный упырям Проклятый Путник. Пелена, защищающая упырей от Глаза Дня и непрошеных гостей, то и дело вздрагивала и местами окрашивала небо в фиолетовый.

В голове роились мысли. Разные. Хотелось высказаться, но Раваз молчал. Первый Незримый пришел беседовать не с ним. Он говорит с Вазаоном.

На сад семьи Нах-Хаш, где трое Живущих в Ночи неторопливо прогуливались, перед прибытием Первого Незримого молчаливые аколиты Постигающих Ночь наложили защитные заклятия, не позволяющие подслушивать и подсматривать. Можно не сомневаться — никто не узнает содержание разговора Вазаона и Первого Незримого: магия Постигающих Ночь являлась сильнейшей в Царствии Ночи.

— Подведем итоги. — Лицо Первого Незримого скрывала простая маска, вроде тех, что надевали на выступлениях актеры Морского Союза. Подобные маски носили и остальные Незримые.

Вазаон подумал, что, если вдруг с ними что-то случится, никто об этом даже не узнает. И тут же прогнал эту мысль. Думать о таком в присутствии Первого Незримого не просто кощунственно. Опасно. Смертельно опасно.

— Итак, — продолжил Первый, — неизвестные проникли в Лангарэй и ограбили Храм Ночи клана Дайкар. Понтей собрал команду и вызвал боевого мага из Школы Магии. Они отправились в погоню. Вы реализовали Соглашение, и войска Элибинера, Талора и Майоранга перекрыли выход из Границы. Чуть позже кланы Атан и Вишмаган пустили по следу команды Главу Истребителей и Порченую Кровь. Я ничего существенного не упустил?

— Нет, — ответил Вазаон.

Раваз хмуро посмотрел в сторону. Ничего существенного. Конечно, ночная схватка с Атанами и Вишмаганами, когда погибли Виианом и Киул-зай-Сат, — это для Первого несущественно. Он мыслит глобальными масштабами.

— Тогда, Вазаон, Раваз, вам будет интересно узнать последние вести из Границы от духов-наблюдателей Постигающих Ночь. — Первый Незримый остановился. — Сведения пришли недавно, и я немедленно отправился к вам. Итак, незадолго до рассвета в Лес карлу вторглись. Сначала двое неизвестных, а за ними следом Понтей Нах-Хаш Сива, Вадлар Коби Фетис и боевой маг.