— Ага… — сказал Ракура.
«Ага — это уж точно…» — подумал Понтей. О Живой Реке он только читал, как и о многом другом, чего пока не доводилось видеть, слышать, пробовать и касаться самому лично. Ну что ж, начало положено, жаль, что в таких обстоятельствах…
В Живой Реке не было и капли воды. Метров пятьдесят в ширину, эта «река» из плоти мира шевелилась, переплетая земляные струи. Двигалась сама земля, погребая под собой все, что попадалось на пути. Однако, если верить записям путешественников и разведчиков, то было обманчивое впечатление. Колышущиеся земные волны расступались перед погружаемым в них предметом точно так же, как и вода. Единственное отличие — погрузись ты в воду в одежде, то в одежде, только мокрой, из воды и выйдешь, а погрузись в Живую Реку — выйдешь в чем мать родила.
— Вот значит как, — протянул Ракура, сел на берегу Реки и пальцем что-то начал выводить в пыли. Там, где мешала трава, он ее выдирал и кидал в Реку, внимательно наблюдая за тем, что происходит, как только трава попадала в движущиеся земные валы.
— Зовите всех сюда, — на миг оторвавшись от черчения, бросил он О гулу и Понтею. — Я, кажется, придумал, как перебраться через эту вашу Живую Реку.
Когда все столпились вокруг Магистра, тот вовсю погрузился в свои чертежи, совершенно не обращая внимания на Живущих в Ночи.
— Может, пнуть его? — предложила Иукена. — А то не нравится мне, что нас игнорируют.
— Иукеночка, а молнию в бок не боишься получить?
— Еще посмотрим, кто что в бок раньше получит, — проворчала упырица.
— О, все в сборе! — Маг оторвался от своих схем и встал. Выпада Иукены он будто бы и не слышал. — Значит, так: сейчас все залезайте на варгов и будьте готовы к переправе. Уважаемый Финааш-Лонер, я пока не буду садиться на своего варга… Вы можете им управлять без меня, ведь так? Тогда и ведите его сами. Свои пожитки я оставлю на нем, так что не думайте, что я не буду осторожен, я тоже заинтересован, чтобы мои вещи не исчезли.
— Что ты собрался делать, маг? — без обиняков спросила Иукена.
— Увидите. — Намина Ракура повернулся в сторону Живой Реки, поставил ноги на ширину плеч и развел руки, словно эльфийский дирижер, приготовившийся исполнять грандиозную симфонию «Гибель Тьмы». — Прошу вас поторопиться — я не хочу тратить много Силы.
Огул первым оказался на варге. Иукена — последней. Понтей видел, что она едва сдерживалась, когда маг оказывался рядом, что ее слова — просто выпускание пара, но если она бы молчала, было бы еще хуже. Но, хвала Ночи, она сдерживала себя, и это не могло не радовать. Наверное, причина была в нем, отчасти психомаге, неведомым даже ему самому образом начавшем развеивать ее патологическую ненависть к магам.
Понтей невольно улыбнулся. Когда Иу узнала, что у него есть Дар к Искусству… Признаться, он в первый момент подумал, что она сейчас воткнет вилку ему в горло, вилку, которой она только что подносила ко рту кусок недожаренной телятины. Но — обошлось. Непонятно как. Но обошлось. Иу, правда, месяц потом с ним не разговаривала.
— Готовы? — спросил Магистр и, не дождавшись ответа, принялся колдовать.
Он не двигал руками, формируя Жесты, не напевал точно рассчитанных ритмически, тонально и интонационно Слов, складывающихся в Высказывания, вокруг него не вздымались потоки освещенных октарином, эннеарином и декарином энергий, не расходились, как вода от брошенного в воду камня, ощутимые волны и колебания Силы. И только Понтей, знакомый с общей теорией магии, мог оценить, какую тонкую, трудную и изнурительную и физически и метафизически работу проделывает боевой маг, не помогая внешними воздействиями своему воображению и сознанию, сейчас перелопачивающим десятки мыслеформ, фигур, знаков и символов, работая только на ноуменальном уровне, настраивая энергии своего тела в единое с окружающим миром магополе и собирая необходимую Силу, чтобы тут же преобразовать ее и выпустить обратно в мир.
Понтей потер вдруг заколовшие виски. А вот и Сила, которую уже может ощутить другой маг. Магистр не таился, но все равно остальным не почувствовать Поле Сил, пока маг не проявит его в Стихии или в другом феноменальном объекте. Сила Крови не магия, у нее другой источник, и Живущий в Ночи без Дара не обнаружит волшебство, пока его не ткнут лицом в магический круговорот, только Дайкар с их Силой Крови — исключение.
Заметно похолодало. По коже побежали мурашки. Злой колючий ветер вдруг просвистел совсем рядом. Иукена поежилась. Вадлар ахнул.
От ног Магистра стремительно побежала белоснежная дорога. Изгибаясь, она вознеслась над Живой Рекой и протянулась над ней. По краям дороги выросли белые цветы с раскрытыми лепестками, соединяющиеся друг с другом венчиками. Мост перекинулся с одного берега на другой, и Магистр крикнул, поморщившись:
— Чего вы ждете? Вперед, быстрее!
Да, много вопросов оставалось. Например, выдержит ли созданный целиком изо льда мост массу варгов? Уверен ли маг, что Живая Река не попытается наброситься на мост, хоть и магический, но искусственный, а если попытается, то как он собирается этому помешать? И как сам маг собирается перебраться, оставаясь на берегу и поддерживая Заклинание, эту сложную форму чар Льда, в которой постоянно меняется структура? Ведь лед тает, и нужно менять потоки Силы, чтобы поддерживать стабильность, а при этом не чувствуется и мельчайших колыханий или откатов. И почему он выбрал Лед, а не Дерево или Камень? Каменные мосты более безопасны. Все эти вопросы нужно было задать, но Понтей задумался о них лишь тогда, когда варги мчались уже посередине белоснежного моста. Огул тронулся, не сомневаясь ни в чем, как только Намина Ракура крикнул. Проклятье! Понтей так не привык, — сначала надо было договориться, что делать, если что-то пойдет не так.
А вот, похоже, и это «не таю».
Живая Река заволновалась, потекла быстрее; земляные волны стали расти и сталкиваться друг с другом, сплетаясь по спирали, а потом и с новыми волнами. Больше всего таких спиралей-волн оказалось вокруг моста и под ним, и это количество все увеличивались. До противоположного берега осталась примерно треть пути, но тут спирали в мгновение ока объединились в один огромный вал, мастодонтом взметнувшийся над ледяным мостом, и нависли над кавалькадой.
Иукена, яростно выругавшись, потянулась к саадаку. Но Понтей не был уверен, что здесь помогут Клинки Ночи: Живая Река поглощала рукотворную магию так же, как и прочие «изделия» смертных, да и не успела бы, судя по всему, Иу…
Что за убогство?! Маг начал говорить? Понтей покосился на покинутый берег. И правда, маг шевелил губами, скороговоркой произнося вербальную форму Заклинания. И тогда проявили себя цветы. Они отделились от краев моста и полетели навстречу земляному валу. Венчики вертелись, удлинялись, выстраивались стройными рядами, растягивая лепестки. Между квадратами, созданными изменившимися цветками, заблестели кристаллы, которые, поменяв цвет несколько раз, разлетелись тысячами осколков. И тут же навстречу гигантской речной волне выросла волна ледяная, ничуть не уступавшая ей в размерах и даже в несколько раз ее превосходящая. Она обрушилась прямо на земляной вал, вминая его в текучие «воды», исчезая сама, но и задерживая атаку Живой Реки.
Берег был совсем близко. Но уже новые волны-спирали объединялись в новый вал, а на мосту не осталось ни одного цветка.
Успеем? Не успеем?
Что еще у тебя в запасе, Уолт Намина Ракура?
Понтей быстро оглянулся. Маг начал шевелить руками. Но что он предпримет? Раздался треск.
Сквозь вал, раздирая его пополам, проросло дерево. Огромное, подобное мифическому arbormundi, космическому древу, растущему в центре мира. Исполинские корни, извиваясь, нарушали земляное течение, ствол, который не смогли бы обхватить и семь гигантов, устремлялся в небо, раскидистой кроной закрывая звезды и луну. Гигантская волна распалась, не достигнув моста, но на дерево набросились спирали Живой Реки, вгрызаясь в кору и пожирая корни. Могучий ствол дрогнул и наклонился, но вновь выпрямился, как только прямо на нем появились свежие ветви, устремленные не вверх, а вниз, в кружащиеся земные водовороты. Ветви были подобны верным оруженосцам, которые подхватывают рыцаря, сбитого бельтом, и помогают ему снова забраться в седло. Дерево продолжало расти, но и Живая Река не сдавалась.
