Бывшего слуги, напомнил Ракура себе.

— Ты выжил, — сказал Уолт.

— Ты тоже, — усмехнулся старик. — Хотя миры чуть не покатились в Без-Образный Хаос, ты выжил. Ты и те двое. Скажи, Нами, неужели вас ни капельки не удивило, что в погасшем Ядре нашлось только тело Кшанэ? И ни следа Посланника, служащего величайшей из Сил Мультиверсума, — вас это не заставило задуматься о моей судьбе?

— Мы были заняты.

Да, они были заняты. Брат и Сестра, обезумев, ломились в Равалон, а боги и убоги бездействовали, словно Раш-ати-Нор выпал из доступного их видению мира. И они, сначала вчетвером, а потом и втроем, когда сгорел в зеленом пламени Чорак, пронзенный косами Бледных Рыцарей, сдерживали шагающие из погибающего мира ряды мертвецов.

Узри нынешние некромаги, особенно даларийские, ту вываливающуюся из неба армаду зомби, выпрыгивающих из трещащей по швам реальности отряды личей, неупокоенных, восстающих из праха, оставшегося от давнего пробуждения Раш-ати-Нора, — о, некромаги просыпались бы в холодном поту, уверяя себя, что все это горячечный бред.

Они были заняты. Очень долго заняты. Рубили, сжигали, разрывали — без поддержки Могущественных и Великих. Меч и Посох распались в Ядре на Осколки, Ядро погасло, явив Кшанэ — магическая лава пощадила тело, казалось, эльфийка заснула, нужно лишь подождать, и Меткая проснется, но она не просыпалась…

— Заняты, — повторил Посланник. — Да, помню. Конечно же ваша занятость помешала вам сложить два и два и получить четыре. Ну сгинул Посланник. Ну, подумаешь, с кем не бывает. Конечно, вы втроем убивались над Кшанэ. Меня вот еще что интересует: почему ты тоже не ушел, Нами? Почему остался, сковал свой дух Тиэсс-но-Карана? Аль-сид и Элинора забрали тело Кшанэ, но ты все равно остался в Равалоне. Ради чего?

— Ты и сам знаешь ответ, разве нет? — пожал плечами Уолт. — Осколки.

— Осколки? — Посланник сделал вид, что удивлен, и как бы невзначай поинтересовался: — Ты хранишь их в Школе Магии?

Уолт расхохотался. Супербий нахмурился. Девчонка размазала слезы по лицу, насупилась.

— Ответ за ответ, Посланник. Я удовлетворил твое любопытство, теперь твой черед. Скажи, как ты выжил?

— Ты что, еще не понял? — удивление не было наигранным. — После того как Урлангур тебе почти все объяснил, после того, как ты узрел Книгу Инобытия, — до сих пор не понял? Нами, ты меня разочаровываешь.

— Пожалуй, пойду, — Нами зевнул, делая вид, что теряет интерес к происходящему. Супербий выразительно посмотрел на Посланника, но тот отрицательно покачал головой.

— Подожди, Нами. Я скажу. Тень. Тень Посоха. Когда мы с Кшанэ упали в Ядро, гибнущий Символ Сверхбытия воззвал к нам. Кшанэ смолчала… — Старик помрачнел. — А я ответил.

— Тень Посоха, — пробормотал Уолт.

Конечно, это объясняло почти все. Инфекцию — Метаон мог не только менять местами Поля Сил Бессмертных и смертных, но и вообще убирать их из мира. Умную энергию — она подчиняется Сверхбытию. Великую Жертву — Метаон и Меон принадлежат разным состояниям Единого, различным регионам Сил. Попытайся Посланник воздействовать Метаоном на Наос, к Урлангуру на подмогу явился бы чуть ли не сам Тваштар. У Меона и Метаона паритетные отношения. Они не вмешиваются в дела друг друга.

Да, слившись с Тенью Посоха и получив доступ к его магии — Истинной Магии! — Посланник стал способен на многое. Почти все прояснилось.

Вот только зачем восставшему из мертвых Посланнику Инфекция? Зачем творить Великую Жертву — еще более Великую, чем та, которую могли создать титаны? Зачем порождать носителей умной энергии и перекраивать Суть убогов?

Зачем ему все это?

Уолт догадывался. И не хотел верить в истинность догадки.

— Пожалуй, не стоит ходить вокруг да около. Велеречивые речи и иносказания оставим в стороне, они не нужны. Я вижу, Нами, ты подозреваешь о моей цели. Потому что в твоей душе Тень Меча, а в моей Тень Посоха — ты понимаешь, чего я хочу, верно?

— Не верно.

Посланник насупился, недовольно нахмурил брови. Супербий выглядел так, будто готов был голыми руками вцепиться в горло Ракуре. Девчонка зашлась в безутешном реве.

— Не стоит тратить на них внимание, — сказал Посланник, заметив, что Уолт бросил быстрый взгляд на плачущую эльфийку. — Они продолжение меня, мои… да, мои чувства. Я недоволен — они недовольны. Я огорчен — они огорчены. Например, твои слова расстраивают меня, вот и они расстроились. Не хочешь объяснить, что подразумеваешь своим ответом?

— Неужели стоит объяснять? — спросил Уолт. — Ведь все так ясно и само собой разумеется: ты хочешь собрать Осколки и восстановить Меч и Посох. Но я не понимаю, зачем тебе это? Для чего?

— Не понимаешь?

— Нет. Не понимаю. Почему ты не вернулся? Тебя больше ничего не держало в Мультиверсуме. Мы уничтожили Меч и Посох, а Осколки спрятали в таких тайниках, где их не достанут ни смертные, ни Бессмертные. Твое задание было выполнено. Что, кроме Тени Посоха, удержало тебя в Равалоне?

Цитадель вздрогнула, когда Посланник поднялся с трона. Холеное лицо напряглось. Супербий отвернулся, сжимая кулаки. Девчонка спряталась за спинку трона.

— Ничего меня не удерживало, Нами. Ничего. Кроме Тени Посоха. Меня не приняли обратно. Я пытался вернуться, но меня просто не приняли. Все проходы закрыты или закрываются. Я взывал и молил, искал других слуг Космократора, но молчание стало мне ответом, а бывшие соратники избегали встреч. Пытаясь вернуться, я прошел сквозь весь Мультиверсум, врываясь в запретные и закрытые миры, воюя с Престолами и беседуя с Мудрыми. Меня бросили, Нами. Может, теперь ты поймешь, для чего мне понадобились Меч и Посох?

Старик дрожал от с трудом сдерживаемой ярости.

«Может, и пойму, — подумал Уолт. — Ты остался в Бытии, Посланник. В мирах, отличных от реальности, из которой пришел. Не просто отличных, как Огненные мироздания отличаются от Водных. Кардинально противоположных. Метаон неизменен, он высший предел, отражение совершенства, совершенное само в себе. Что же чувствовал ты, погружаясь все глубже в изменчивость и дефекты Бытия?

Тень Меча сводил меня с ума посулами Силы и Власти. Сомневаюсь, что Тень Посоха отличается от него. Пока ты пытался вернуться, пока искал выход из Мультиверсума, Тень Посоха предлагал Силу. Это несомненно.

Как несомненно, что ты принял ее, Посланник. Воевать с Престолами — для этого нужна бездна магической энергии».

— Скажи мне, где они, Нами. Где Осколки?

— Нет.

Цитадель дрогнула. Как давным-давно Дигур.

— Ты, верно, не понимаешь ситуации, Нами. Ты пришел, думая, что в силах совладать со мной. Тень Меча против Тени Посоха. Они равносильны друг другу. Однако сейчас ты знаешь боевую магию этого мира. Разочарую тебя, Нами: за тысячелетия моих скитаний, в том числе по мирам, где Река Времени течет медленнее, чем в Равалоне, я многое изведал и многому научился. Знай же, что, вступив в Цитадель, ты обрек себя на сражение не только со мной. Тень Меча — а против нее Тень Посоха и Супербий с Инвидией.

При упоминании своего имени чубастый радостно встрепенулся. Девчонка попыталась чуть ли не залезть под трон.

— Кто они, Посланник?

— Пытаешься просчитать шансы? Убрать неопределенность? Правильно. Тебе стоит осознать, что пытаться одолеть меня бессмысленно. Хоть истребление местных убогов порядком утомило, но Тень полон Силы — их Силы. — Посланник взмахнул рукой, и Супербий встал рядом. Эльфийка опасливо выглянула из-за трона. — Они мои страсти, Нами. Обуревающие тело потребности и эмоции. В вашем Бытии слишком много ощущений. Слишком много чувств. В Метаоне нет ничего подобного. Только цель. Только стремление. Только направленность. Чистый дух. Ваши тела подвергаются тысячам воздействий, десяткам тысяч впечатлений. Вы растрачиваете себя на чувственные отклики, но стоит полностью отдаться им — и вы зовете их грехами. Понимаете, что без разума нельзя, что эмоции надо ограничивать. Но в Метаоне нет чувств. Нет греха. Чтобы соответствовать Мультиверсуму, мне дали тело. Дали чувства. Пытаясь вернуться, я научился отделять страсти от тела. Так лучше, Нами. Так ближе к Метаону. Безгреховное существование. Телесность, подчиненная духу. Я избавлялся от Бытия, очищался от Бытия, пытался стать подобен себе подлинному… Я отдал моим Грехам те предельные Силы Бытия, которые скопились в моем теле, перепоручил им умную энергию. Себе оставил только энергии Метаона. Но когда Метаон и умная энергия Мультиверсума вместе — о, это чудовищная мощь, Нами!