— Ты изменился, — заметил Гарт, — возмужал. Уже не мальчишка — мужчина.

— Возмужаешь тут, — смутился Рустам, — чем меня только не протыкали и не рубили. Тут и копье, и топор, и меч, и даже заурядный нож.

— Надоело?

Рустам хотел уже ответить «да», но перехватил взгляд друга и задумался.

— К чему ты это? — спросил он у Гарта.

— Ты вернулся, — улыбнулся Гарт. — Там, у себя, ты мог быть кем угодно, но здесь ты рыцарь, братец. И этим все сказано.

— То есть…

— А то и есть. У рыцарей служба бессрочная. Раз вернулся, то должен решить, готов ты к новым передрягам или не готов. Если готов, тогда обязан явиться к здешнему маркграфу, отметиться и получить назначение как рыцарь глинглокской короны.

— А если не готов? — тихо спросил Рустам.

— Все равно должен показаться у маркграфа, отметиться и попросить, чтобы тебя перевели в списки дворянского ополчения. Это значит, что, пока не начнется война, ты свободен как ветер в поле и волен делать все, что тебе заблагорассудится. В этом нет ничего зазорного, — добавил Гарт, — многие рыцари именно так и поступают.

— Я не знаю, — растерянно произнес Рустам. — Все так неожиданно произошло. В который раз все с ног на голову. Я не могу…

— Рустам, — мягко прервал его Гарт, — не напрягайся. Я не маркграф и не король, я твой друг. Не торопись, обдумай все, реши, а потом вместе пойдем к маркграфу. Хорошо?

— Хорошо.

— Вот и ладушки. А сейчас пошли-ка, братец, спать. Утро вечера мудренее, да и дорога была нелегкой.

О том, что у них всего одна кровать на двоих, Рустам вспомнил, только когда они поднялись в комнату. Он растерянно почесал в затылке и поинтересовался:

— Кто будет спать на полу, а кто на кровати? Может, монетку бросим?

— Рустам, знаешь… — Гарт замялся. — Не нужно монетки. Можешь спать на кровати. Я, видишь ли, буду спать… мм… в другом месте.

— Ага, — только и смог выдавить из себя Рустам, вспомнив о многообещающих глазах хозяйки.

— Вот тебе и ага, — ухмыльнулся Гарт и вышел из комнаты.

«А жизнь не стоит на месте, жизнь меняется, — философски подумал Рустам, перед тем как уснуть. — Влюбленный Гарт, надо же, бывает, оказывается, и такое».

— Как его звали?

— Кого, ваше величество? — удивился граф Честер.

— Лакея, погибшего во время покушения, — пояснил король.

— Ах лакея. Линтер, его звали Линтер.

— Линтер, — тихо повторил король. — У него была семья?

— Жена, двое сыновей и дочь, ваше величество.

— О них позаботились?

— Да, ваше величество. Вдове назначена хорошая пенсия. А дети получат образование и будут пристроены при дворе.

— Тяжело, — едва слышно произнес король. Но граф Честер все-таки услышал.

— Что тяжело, ваше величество?

Георг отвернулся от открытого окна, возле которого стоял, скрестив на груди руки, и посмотрел графу в глаза:

— Тяжело быть королем, Честер. Когда над тобой только небо, а за тобой целое королевство. Этот лакей, он же не воин, но, когда пришло время, он не раздумывая пошел за меня на смерть. А я ведь даже не знал его имени.

— Не он первый, не он последний, ваше величество, — заметил граф Честер. — У каждого народа свои знамена, и не нужно быть воином, чтобы понять, что за знамена можно и нужно отдавать жизни. На наших знаменах написано ваше имя, ваше величество. И Линтер это знал.

— Да, Линтер это знал, — согласился с ним Георг.

Неожиданно взгляд его потвердел, и граф понял, что минута слабости прошла. На какое-то неуловимое мгновение король позволил себе расслабиться и немного размякнуть, но мгновение прошло. И перед графом снова предстал требовательный правитель.

— Но чье же тогда имя было на знаменах предателя Локсби?

— Герцога Аркского, ваше величество, — ответил граф без промедления. Лирика кончилась, начался серьезный разговор.

— Это меня не удивляет, — заявил Георг, усаживаясь напротив графа. — Меня удивляет, что ему дали нанести удар. Как такое могло случиться, Честер?

— Это моя вина, ваше величество, — признался граф. — Мои люди проверяли рыцаря Локсби, он не вызвал у них ни малейшего подозрения. Очень тонкая работа, ваше величество. У нас появился весьма серьезный противник — Луинэль Монтейро, барон Винроэль, он же лондейлский купец Трамгель, он же рыцарь Ахилаил, он же жрец Неиклота Буприэль, он же Пес, легенда аркской тайной полиции, которую он же и возглавил после безвременной кончины прежнего барона Винроэля.

— Серьезный послужной список, — заметил Георг. — А смерть прежнего барона Винроэля случайно не его рук дело?

— Нет, ваше величество. Это целиком и полностью «заслуга» самого герцога Аркского.

— Пес, — задумчиво повторил Георг, — что-то знакомое.

— Архивы конклава высших жрецов, — напомнил ему граф.

— Точно, — подхватил Георг, — какой-то большой скандал, связанный с конклавом жрецов Неиклота. Один из тех скандалов, где на поверхности лишь легкая рябь, в то время как в глубине бушует буря.

— Вы верно заметили, ваше величество. Буря была страшная. Пес вошел в доверие к высшему жрецу Клайманиэлю, получил доступ в архив конклава и выкрал очень важные документы.

— Но если я правильно помню, то вора казнили. Или я ошибаюсь?

— Нет, ваше величество, не ошибаетесь. Или вернее будет сказать — ошибаетесь, но не только вы, весь мир ошибался вместе с вами. Пса принародно казнили, и на этой казни присутствовали наши агенты и представители почти всех известных нам тайных служб. Ни у кого не возникло и малейших сомнений, что Пес умер, по крайней мере, тогда. Хотя сразу же после той казни произошли весьма примечательные события. В конклав высших жрецов в течение двух лет были введены сразу трое представителей Аркской жреческой епархии. Едва вступив в конклав, они начали серьезную борьбу с другими высшими жрецами, причем не исключено, что ими были задействованы выкраденные бумаги. Были проведены несколько решений, которые давали нешуточные привилегии Аркской епархии и герцогу Аркскому. А двое высших жрецов из «старой гвардии» покончили жизнь самоубийством. Это был пик аркского могущества. Конклав не потерпел подобных грубостей. Все трое аркских высших жрецов погибли в одночасье, во время одного весьма подозрительного пожара. Привилегии Аркской епархии были тут же урезаны, но не до конца, и это недвусмысленно указывает на то, что герцоги Аркские все еще владеют украденными документами и их нынешние отношения с конклавом можно охарактеризовать как холодное перемирие. Стороны боятся друг друга и не хотят делать резких движений. Война на уничтожение не нужна никому, но и полноценного мира между ними быть уже не может. В то время как Пес, заваривший всю эту кашу и считавшийся мертвым, оказался очень даже живым. И успел даже побывать в наших руках, но, к сожалению, мы его неразумно отпустили, обменяв на сэра Хорнблая и еще четырех наших рыцарей, А теперь он возглавляет тайную полицию герцога Эландриэля. И, судя по всему, имеет прямой и недвусмысленный приказ — убить ваше величество.

— У него почти получилось, — нахмурился Георг.

— Да, и это моя вина, — повторно повинился граф. — Я был слишком беспечен, и это едва не стало причиной катастрофы. Нельзя было доверять безопасность вашего величества одним только гвардейцам. Гвардия может защитить от копий наступающего противника, но против коварства убийц она бессильна.

— Что ты предлагаешь?

— Я предлагаю, ваше величество, основать рыцарский орден телохранителей. С жестким отбором в его ряды, где основополагающими критериями станут не знатность и богатство, а преданность и боевая выучка. Мы не можем закрыть гвардию для отпрысков знатных семей, среди которых нетрудно посеять измену. Но рыцарский орден — это не гвардия. Он не только может быть, но и должен быть закрытым. Это не будет противоречить ни обычаям, ни законам. Не будет бросаться в глаза и не будет провоцировать знать.

— Идея толковая, — признал Георг. — Но в королевстве уже существуют два рыцарских ордена, стоит ли создавать третий?