— Отвечайте же! — воскликнул Брэдшоу, устав от уклончивых ответов Бойда. Он хотел встать. Алан схватил инспектора за локоть и удержал его.

— Так мы ничего не добьемся, — сказал он тихо. — Помните, он же не обыкновенный преступник. Может быть, он просто не понимал, что делал.

— О да, молодой человек, — глухо зазвучал голос Бойда, он продолжал сидеть, прижав подбородок к груди. — О да, мы знали, что делали, но мы были уверены, что все это во благо человечеству.

Брэдшоу откинулся на спинку стула.

— Вы собираетесь ответить на вопрос? На чем вы испытывали свой газ?

Бойд закашлялся.

— Я думаю, так или иначе, правда выйдет наружу. Мы... Мы испытывали его на людях.

— Боже милостивый! — прошептал Брэдшоу. Алан почувствовал, как силы оставляют его. Даже стенографистка прервала свои записи и недоверчиво взглянула на старика.

— Да мы ставили опыты с газом на людях, — повторил он, как будто был не уверен, что все его услышали. — Это были сумасшедшие, не имевшие надежды на выздоровление, раковые больные, которым оставалось жить несколько дней или недель, солдаты-инвалиды. Мы были очень разборчивы.

Алан вскипел от ненависти. Он вцепился в ручки кресла, лицо его побелело. Только одно желание охватило его — убить этого старика, сидевшего перед ним.

Брэдшоу с силой сжал его руку и прошептал:

— Успокойся! Я знаю, что ты сейчас чувствуешь, но нам еще нужно узнать, что же произошло. Около пяти миллионов жизней зависят от того, что он сейчас нам расскажет.

Алан обдумал эти рассуждения и сел.

— Еще одну вещь я хотел бы узнать, — сказал он, скрипя зубами. — Скольких... Скольких вы убили?

— Около двадцати или тридцати, — ответил Бойд. — Я уже не помню... Центром руководило пять человек — трое ученых и двое военных. Двое моих коллег уже умерли. Что случилось с военными, я не знаю, — добавил он, вдруг подняв свои заблестевшие глаза, — Но выслушайте меня, прежде чем проклясть! — сказал он. — Все эти мужчины и женщины, да, и женщины, были обречены. Для некоторых их последние дни превратились просто в кошмар. Я видел солдат без рук и ног, с обожженными до неузнаваемости лицами. Смерть была для них только облегчением. Я видел маньяков с улыбкой встречавших свое избавление от жизни. Не проклинайте меня, ведь ваше поколение уже простило использование напалма против ни в чем неповинных жителей!

Бойд сел поглубже в кресло. Казалось, вся его энергия была исчерпана.

— Я не простил этого, — произнес Алан, все же сознавая, что в словах Бойда есть доля правды.

— Мы не могли бы вернуться к паукам? — холодно сказал Брэдшоу. — Что вы можете еще сказать о вашем газе?

— Люди на него реагировали так, как нужно. Они умирали буквально через минуту. Крупный рогатый скот от газа не погибал, как и было запланировано. Мелкие насекомые, такие как мухи, мотыльки, бабочки, вымирали, но не пауки, — закончил он медленно.

— Но не пауки, — повторил Алан. — Только то, что служило для них кормом, другие мелкие насекомые.

— А где вы испытывали газ? — автоматически задавал вопросы Брэдшоу, как истый полицейский.

— О, у нас было специальное отделение под землей, — ответил Бойд.

— А что вы делали после того, как открыли, что газ не отвечает всем требованиям, что он бесполезен? — спросил Алан.

— Он не был бесполезным. Просто нам нужно было исправить некоторые недостатки, — пояснил профессор. — Мы собрали столько пауков, сколько смогли, и пытались выяснить, в чем секрет их иммунитета. У нас работал один биолог, он привез нескольких пауков из-за границы, на них, как объяснил он, легче ставить опыты...

— Это были пауки из Пакистана, стегодафисы?

— Да, кажется так они назывались. У нас были все виды пауков. Видите ли, это не моя область. Я не знаю даже, сколько этих видов было. Но мы заметили одну странную вещь, — добавил Бойд. — Второе поколение английских пауков — отпрыски тех, на которых мы испытывали газ — имели более жесткие и более крупные тела.

— Когда все это произошло? — спросил Брэдшоу.

— В середине 60-х. Как раз перед тем, как Центр был закрыт.

— Благодарю. Это для рапорта, — автоматически объяснил он. — Продолжайте.

— По-видимому, газ повлиял на гормоны пауков, произошла мутация.

— Таким образом, — кивнул Алан, обращаясь к Брэдшоу, — пауки выросли по причине мутации гормонов, — объяснил он.

— Мы ставили разнообразные опыты, но нам не удалось разгадать секрет иммунитета пауков. Единственное, что нам удалось сделать, это внести какие-то изменения в их ядовитые железы... Хотя я не знаю точно, в чем они заключались, — старик покачал головой.

— Мы до сих пор не имеем точных сведений о яде пауков, — пробормотал Алан неразборчиво, как будто сам для себя. — Возможно, тогда и произошли какие-то изменения в яде, кто знает? Я не думаю, что теперь это имеет какое-то значение.

— Что же произошло с вашим Центром? — спросил он Бойда.

— Да. Произошла одна вещь. Центр сгорел от пожара. Военные думали, что это — саботаж, но правду уже никто не узнает. Практически все сгорело, и, как мы думали, пауки, над которыми мы экспериментировали, тоже сгорели. Теперь ясно, что они уцелели каким-то образом. После этого центр был закрыт, а нас разослали по другим районам страны.

— Это все, джентльмены, что я мог рассказать вам, — закончил профессор Бойд. Его глаза перебегали с одного своего собеседника на другого.

Несколько минут все сидели молча. Алан пытался проанализировать то, что сказал им профессор. Брэдшоу был просто поражен. Стенографистка отложила ручку.

— Спасибо, профессор Бойд, — наконец сказал Брэдшоу. — Я не знаю, насколько нам это поможет, но, по крайней мере, мы теперь знаем, в каком направлении действовать. А теперь, извините нас...

— Конечно, конечно, — перебил его Бойд. — Можно, я немного посижу здесь. Я не очень хорошо себя чувствую.

Брэдшоу кивнул и знаком попросил Алана выйти вместе с ним из комнаты. Оба последовали в коридор. Вслед за ними вышла стенографистка.

— Напечатайте, пожалуйста, как можно скорее, — проинструктировал девушку Брэдшоу. — Где мы сможем поговорить с глазу на глаз? — спросил он, обращаясь к Алану.

— Здесь, показал Алан на дверь слева. — Это — мой кабинет.

Они вошли в маленькую, заставленную книгами комнатку. Стол был завален бумагами, на полочках — ряды баночек с заспиртованными пауками.

— Что вы думаете обо всем этом, Алан? Выдумки вздорного старика? Или все так и произошло?

— Я думаю, что он немного не в себе, но не более, чем все политиканы и военные, которые устроили все это. После того, что он сделал, можно понять, почему он отгородился от всего мира.

— Вы правы. Но что с пауками? Что случилось с ними, почему они стали такими?

— Профессор был прав, когда сказал, что они не все погибли во время пожара, — сказал Алан, отсутствующим взглядом глядя прямо перед собой. — Видимо пауки разных видов разбежались по окружающей Центр территории. Новые пауки-мутанты стали пожирать других пауков, и по какой-то необъяснимой причине все эти пауки из Пакистана, Англии и бог знает откуда, стали скрещиваться между собой.

Алан замолчал, пытаясь осознать то, что произошло так много лет назад, когда пауки-мутанты, чьи половые железы и гормоны были затронуты газом, начали размножаться.

— Конечно, понадобилось несколько лет, прежде чем возник совершенно иной вид пауков. Им понадобилось адаптироваться к новым условиям, изменить свою структуру.

— А что насчет их корма? — спросил инспектор, в ужасе от той картины, которую представил ему Алан. — Мыши, мотыльки, птицы, крысы — все, что они могли получить, используя свой яд, а также свои открытые, терзающие плоть зубы.

— Видимо когда они сожрали всех насекомых, птиц, мелких грызунов в округе, они стали искать другую пищу. Собаки, кошки, ягнята, телята, козы — все, о чем мы уже слышали от местных жителей.

— Что же нам делать теперь? — спросил Брэдшоу.

— Я бы хотел встретиться с прежними хозяевами поместья Дрэгона, которые жили там до того, как мои родители купили его. Они внезапно выехали оттуда около года назад. А почему? — Алан взглянул на Брэдшоу. — Вы могли бы это организовать? — Инспектор кивнул.