Довериться эльфу-наемнику, чужаку и вообще существу другой расы, в сугубо семейном деле – верх возможного риска, но Амиланд не зря слыла азартным игроком. Она умела делать высокие ставки и блефовать до конца. Джиэссэнэ стал ее «двуликим» в игре, где ставкой – жизнь и власть. Но никому больше доверить своих детей леди Чирот не могла. Слуги и друзья предадут либо из страха перед Кимладом, либо из жадности, либо по обеим причинам сразу. Эльфу же от семейства Чирот ничего не нужно. В случае неудачи он мог легко исчезнуть хоть на сто лет. Ну а в случае удачи… ему не пришлось бы исчезать. Амиланд редко кем дорожила, но Джиэс занимал в ее жизни слишком большое место, чтобы легко пожертвовать им самим и его столь приятным вниманием.

Кимлад, к счастью, глядел на увлечение сестры нелюдем сквозь пальцы, как, впрочем, на все остальные интрижки, ибо сохранить тайну свиданий в Дарже не смог бы даже сам Рудайс – Пестрый бог тайн и лжи. Зато Джиэс умел держать язык за зубами, и Амиланд после долгих колебаний доверила ему свой план. Она называла его «спасением моих детей» и изложила эльфу версию, близкую к истине, но в собственной интерпретации и немного сместив акценты. История о злодее-брате, насильнике, негодяе и извращенце, и его видах на невинных детей произвела должное впечатление на вовсе не склонного к сентиментальности нелюдя. Джиэс пообещал помочь и, судя по всему, держал свое слово, раз привел свой отряд для знакомства в условленное место, а именно в один неприметный дом на улице Ковровщиков. Без этой встречи Амиланд обойтись не могла.

– Хотела бы я знать, действительно ли вы, господа наемники, стоите тех денег, которые просите?

Женщины – мать и дочь, ее устроили целиком и полностью. Это хорошо, что они орки, еще лучше, чтоб немыми были обе, но даже одна молчунья вполне подойдет. А вот мужчины… Эльф, орк, тангар и трое людей, из которых один эрмидэ, а другой вообще оньгъе. От вида рыжего коренастого уроженца Святых земель Амиланд просто воротило, но эльф по прозвищу Альс произвел на нее самое отталкивающее впечатление. Эти жуткие шрамы, изуродованные руки и резкие черты лица вызывали у леди Чирот неприятное чувство беспокойства. Стоило только встретиться глазами с его серебристым хмурым взглядом, как сразу хотелось трусливо сбежать и спрятаться. Изумляло отношение к нему со стороны Унанки. Прямо как к брату родному. А ведь не брат. Всего лишь старый друг и даже не родня. Порой непонятно, кто главный в этой компании – Джиэссэнэ или этот отвратительный Альс?

Бронзового оттенка шелк, расшитый сложнейшими узорами, тихо зашелестел, когда обладательница голоса, вызывающего у мужчин нервную дрожь, поменяла положение своего великолепного тела в кресле. Она сквозь полуприкрытые в задумчивости веки рассматривала мужчин, застывших чуть в отдалении. Расстояние почтительное, но Лилейная была уверена, что им и оттуда прекрасно видны все изгибы ее совершенной фигуры.

– Мне не нравится оньгъе. Он слишком… слишком оньгъе, – молвила леди и поглядела почему-то в упор на Альса.

Унанки только склонил голову ниже, но в его молчании без всякого труда читалась непреклонность.

– Или с Пардом, или ищите других исполнителей, Высокая.

Другой вопрос, каких усилий стоило эльфу оставаться непреклонным. Скажем прямо – всего самообладания, а его у чистокровного сидхи имелись немалые запасы.

– Я добавлю еще двадцать золотых рахн, – попыталась надавить на него Амиланд.

– Вы так великодушны, – проворчал в ответ эльф.

Его глаза казались затертыми древними бронзовыми зеркалами.

Леди Чирот уже успела понять, что спорить с Унанки бесполезно.

– Ладно, господин Джиэссэнэ, будь по-вашему, – сдалась она под невидимым напором наемника. – Но я и спрошу с вас по всей строгости.

– Я даже не сомневаюсь.

Врожденная сдержанность, помноженная на мастерство и самоуверенность, это на самом деле коварнейшая смесь, будоражащая кровь почище самого крепкого тростникового вина. Синие и светло-зеленые глаза встретились в последнем жестком поединке воли. Победил эльф.

– Когда вы сможете отправить детей на прогулку?

– Завтра. А вы будете полностью готовы?

– Разумеется.

– В таком случае аудиенция окончена.

Наемники вышли так же молча, как и вошли.

– Джиэссэнэ, задержитесь.

Спорить эльф не стал и спокойно, тщательно прикрыв двери, приблизился к креслу.

– Я тебя слушаю.

– Дай мне слово, что мои дети вернутся ко мне из степи живыми и здоровыми.

– Даю тебе слово, дэлла, – без колебаний заявил эльф. – Мне поклясться честью и именем?

– Слова будет достаточно, – устало вздохнула женщина. – Мне совсем не нравится твой сородич.

– Ты ему тоже не нравишься.

– Ты потрясающе искренен, Джиэс, – усмехнулась Амиланд, но смешок вышел слишком нервный. – И тем не менее он согласился работать на меня. Ты ему доверяешь?

– Альс – мой друг, и я доверяю ему больше, чем самому себе, если хочешь знать.

– До такой степени, что даже подчиняешься ему? – не удержалась от поддевки леди Чирот.

– Альсу можно подчиняться без всякого ущерба для чести, – весьма серьезно ответствовал Унанки. – Как командиру ему нет равных.

– А выглядит словно обычный головорез.

– Дэлла, эльфы не бывают обычными головорезами. – К Джиэсу наконец-то вернулось чувство юмора. – Эльф может стать жутким головорезом, чудовищем, проклятой напастью, но только не обычным. Но насчет Ириена ты ошибаешься.

– О боги, у него еще и имя такое! – ахнула Амиланд. – Имя демона безумия для него вполне подходит.

– Сейчас мало кто знает ту древнюю сказку… – пожал плечами Джиэс.

– Его счастье, – фыркнула женщина. – Кто бы вообще стал иметь дело с нелюдем, да с такой рожей, да еще носящим имя демона?

– Ты, например. – Улыбка у Унанки вышла неприятно похожей на ту, которая совсем недавно чахлым цветком произрастала на кривой физиономии Альса. – Надеюсь, обе орки тебя полностью устраивают?

– Целиком.

Амиланд обиженно поджала губы. Она искренне полагала, что имеет на Джиэса самое большое влияние, стойко пребывая в этом опасном заблуждении.

– Мне ждать тебя сегодня?

– Нет.

И на безмолвный вопрос, застывший в сапфировом взоре леди Чирот, не последовало никакого ответа. Она хотела было оскорбиться, но по здравом размышлении поняла – эльф снова прав.

Тангар неэстетично жевал душистую смолу дерева хен и, слава всем богам, хоть не сплевывал на землю ядовито-фиолетовую слюну, как все остальные любители этого занятия. Все живые существа в Дарже делились на две примерно равные части по отношению к хеннай – древесной смоле. Одна половина готова была отказаться от хлеба ради кусочка хеннай, а вторая находила ее отвратительной на вид и на вкус, а вид двигающихся челюстей и фиолетовый оттенок языка вызывал приступ тошноты. Альс относился к второй половине. Он старался не смотреть на тангара – высокого молодого парня с по-холостяцки бритым лицом. Пшенично-золотистые косы, заплетенные традиционным способом, делали его широкое лицо еще шире, а черты крупнее. Бороться с отвращением к любителям хеннай было гораздо тяжелее, чем с предубеждением против уроженцев Оньгъена, но Ириен старался вовсю. С того самого момента, как Сийгин привел Торвардина сына Терриара в их компанию. К орку-эш Альс проникся симпатией сразу же, к его закадычному другу – маргарцу Элливейду – тоже. И против тангара не было бы возражений, если бы не злополучная хеннай. А Торвардин, как назло, набивал каждый день полный рот смолой и всю дорогу работал челюстями наподобие термита.

Запасы терпения у эльфа были невелики, и очень быстро он вычерпал их до самого донца.

– Тебе действительно нравится эта гадость? – поинтересовался он, не выдержав внутренней борьбы.

– Какая? – не понял Торвардин.

– Хеннай.

Ореховые очи тангара излучали крайнюю степень изумления. Но его ответ оказался еще более удивительным.