— Может, Вы и правы, но мне почему-то кажется, что всё это дело рук одного и того же подонка!

— Не буду спорить, — я присел на голый деревянный топчан у одной из стен. — Есть предположения, кто бы это мог быть?

— Пока нет... — он взъерошил пятернёй волосы на затылке.

— А я, признаться, имею некоторые идеи на сей счёт.

— Какие именно? — глаза блеснули в свете коптящего факела.

— Сначала скажите, как Вы себя чувствуете?

— В каком это смысле? — опешил он.

— В физическом. По моим подсчётам, сейчас у Вас должен начинаться озноб, сопровождающийся сладкой сухостью во рту.

— Откуда ты знаешь?! — молодой человек подскочил ко мне и вцепился руками в мои плечи. От резкого толчка грудь заныла сильнее, чем раньше, и я болезненно охнул:

— Не могли бы Вы... быть чуть сдержаннее...

— О! Извини... — он разжал пальцы. — Так больно?

— Ну, не очень, конечно, но...

Я не успел закончить фразу, а он уже расстёгивал мой камзол и задирал вверх рубашку.

— Однако... Уверен, что это были снежки?

— А что такое?

— М-м-м-м... Я бы сказал, что больше похоже на удары чем-то тяжёлым и железным. Либо каменным...

— Так плохо? — я посмотрел сам.

Да... Желваки начинают вспухать и темнеть. Хорошо ещё, что моя кожа сейчас на несколько тонов темнее, чем обычно, но зрелище, всё равно, неприглядное.

Молодой человек нажимает в месте одного из ударов. Понимаю, что он делает это не из желания причинить мне боль, но не могу удержаться от обиженного возгласа, потому что дыхание вдруг перехватывает, а в следующий миг грудь занимается огнём.

— Похоже, у тебя рёбра сломаны... — извиняющимся тоном сообщает он.

— Всего лишь треснуло одно... или два. Ерунда.

— И никакая не ерунда! — он подскакивает к двери и начинает колотить в неё каблуком. Должно быть, его обувь оснащена железными подковками, потому что шум получается изрядный. — Эй, уроды! Позовите лекаря!

— С какой радости? — сипло спрашивают из коридора.

— Человеку плохо!

— Это кому? Тебе, что ли?

— Какая разница?! Лекаря, немедленно!

— Не велено, — с нескрываемым удовольствием сообщает охранник. — И вообще: будете шуметь, останетесь без еды!

— Сволочи! — последний удар в дверь наносится уже кулаком, и я спешу остановить порыв молодого человека:

— Не стоит беспокоиться... Если, конечно, Вы не хотите, чтобы я как можно скорее поправился для продолжения поединка...

— Продолжения? Тьфу ты! Какого поединка? А я только подумал, что ты — нормальный мужик...

— Да-а-а-а-а-а? — не могу скрыть ни удивления, ни ехидства. — На каком же основании?

Он хмуро поворачивается ко мне:

— На таком! Сначала закрыл меня собой, а потом предлагаешь драться? Ты правда этого хочешь?

— Конечно же, нет, — улыбаюсь. — Да и не могу сейчас... Вот, когда всё заживёт...

— Ты надо мной издеваешься, да? — понимает он.

— Чуть-чуть, — соглашаюсь.

Проходит вдох, другой, и лицо молодого человека неожиданно светлеет, утрачивая последнюю тень злости и недовольства.

— Точно, издеваешься! Совсем, как Льюс, только... Мне почему-то не обидно.

— Льюс?

— Мой брат... Кстати, мы так и не представились... Меня зовут Кьез, — он протянул мне ладонь.

— Ивэйн. Для друзей — просто Ив, — с удовольствием пожимаю жёсткие пальцы.

— Не против, если перейдём на «ты»? А то от «выканья» меня дома тошнит...

— Ты ведь уже перешёл! — подмигиваю.

— А и верно... — он рассеянно тряхнул головой. — Вот что, давай-ка я тебя замотаю!

— Зачем?

— Даже если рёбра всего лишь треснули, стоит их слегка сжать, как ты считаешь?

— Ну-у-у-у-у...

...Тугая повязка не облегчила моих страданий, но отказать в принятии столь великодушной помощи я не мог. Пришлось натягивать камзол на нагромождение слоёв ткани, в которые меня запеленал Кьез. Очень умело, кстати, запеленал: наверняка сам не раз получал схожие повреждения.

— Так откуда ты знаешь, как я должен себя чувствовать?

— О, это долгая история...

— А нам спешить некуда, — он улёгся на соседний топчан. — Раньше окончания празднеств нас отсюда не выпустят.

— Это ещё почему? — я невольно похолодел.

— Очень просто: все случаи дуэли король рассматривает лично, а Его Наисправедливейшее Величество уже отбыло в загородный замок для подготовки к Празднику Середины Зимы. Конечно, есть ещё ослепший наследник, но вряд ли его интересуют такие незадачливые преступники, как мы.

— Печально... — ну я и влип. И что теперь подумает Мэй? Особенно, после прочтения оставленного мной письма?... Ох... Как плохо...

— Так что, времени у нас — хоть отбавляй!

— Ну что ж... Всё очень просто: ты вчера вечером выпил вино, в котором была растворена «рубиновая роса».

— Что?! — он ошарашено сел и уставился на меня. — Не может быть...

— Это такая редкость в твоих краях?

— Да нет... — он прислонился спиной к стене. — Просто, в столицу ввоз этой гадости запрещён...

— Отрадно слышать! Впрочем, кто-то всё же сумел достать малую толику отравы, чтобы напакостить.

— Кто?

— Об этом позже... Так вот, когда человек принимает раствор «росы», он, в отличие от эльфа, не веселится, а, как бы это сказать... Начинает искать повод для веселья. Например, задираться со всеми подряд.

— Ты имеешь в виду, что... — в тёмно-серых глазах мелькнуло понимание.

— Да, твой вызов был брошен не без влияния «росы». Ну и моего скромного участия, разумеется! Извини, что позаимствовал платок, но... Не мог побороть искушение.

— Да ладно... — Кьез махнул рукой. — Ерунда! А что происходит дальше? Ну, после того, как повод повеселиться найден?

— Да ничего особенного, — собираюсь пожать плечами, но вовремя одумываюсь. — Зависит от количества выпитого. На тебя пришлось сколько?

— Пара бокалов... — неуверенно вспоминает он. — Ну, может быть, три...

— Самое большее — полбутылки, потому что Мэй выпил не меньше, это я могу утверждать... В общем, некоторое время тебя будет знобить. Не так уж обременительно, но неприятно. И будет хотеться пить. Очень. Но думаю, ты справишься с жаждой... Вряд ли те, кто нас охраняет, ответят на просьбу принести воды, так что придётся потерпеть.

— Ты знаешь столько подробностей... — Кьез сузил глаза, вглядываясь в моё лицо. — Откуда?

— Видишь ли... Когда-то я сам через это прошёл.

— Зачем?

— Хм... Чтобы приобрести опыт.

— Он был тебе так нужен?

— У меня не было возможности отказаться.

В самом деле, не было. Магрит пришла в мою комнату и сказала: «Сейчас ты получишь ещё один урок... Запомни его хорошенько: нельзя желать другим того, что губительно для тебя самого!»... Я мог бы попытаться оказать сопротивление, но заранее знал: любая попытка обречена на неудачу. Хотя бы потому, что мне тогда было всего лет тринадцать, а сестра пришла не одна, а в сопровождении двух слуг, которым не составило бы никакого труда меня скрутить. Так что, принесённый флакончик «росы» я выпил сам, без чужой помощи. Помощь потребовалась потом, когда... Когда «роса» стала требовать подчинения. Я бился в судорогах, до крови стирая связанные запястья и щиколотки, но не мог ни потерять сознание, ни просить об избавлении, потому что выгнать яд из тела можно либо применением магии, либо... Дождаться, пока он сам утратит силу...

— Это было больно? — спросил Кьез, заметивший мою гримасу, сопроводившую старые воспоминания.

— Достаточно, чтобы понять: лучше этим зельем не увлекаться. Хотя в небольших количествах оно способно на полезное действие. Подавить страх, например... Как и любой яд, впрочем, может использоваться в лечебных целях.

— М-да... Но зачем кому-то было приносить «росу»?

— Не «кому-то», а Шэролу.

— Шэролу?

— Ты же сам сказал, что бутылка была из его запасов!

— Верно... — он озадаченно кивнул. — Но из-за чего тихоня Шэрол пошёл на преступление?