СынЯкова, Карл I, с ирландцами заигрывал, надеясь оперетьсяна них в своём противостоянии с парламентом. Друг Карла, граф Страффорд,назначенный наместником в Ирландии, отпустил гайки, закрученные при Якове, ипоприжал шотландских колонистов. Когда по требованию парламента граф былотозван с поста и казнён в 1640 году, ирландцы снова взбунтовались.Протестантских колонистов резали напропалую (погибло, по оценкам историков,около 4000 человек, 20 % от числа всех переселенцев). Шотландия пришла напомощь своим избиваемым младенцам, послав в Ольстер солдат. Тем временем вАнглии лишился головы Карл, а власть захватил Кромвель, для которого любойкатолик являлся заведомым преступником. Миндальничать с Ирландиейлорд-протектор не собирался. Армия пуритан высадилась в 1649 году, и Зелёныйостров покраснел от крови. Взяв штурмом город Дрогеда, фанатики устроилинастоящую бойню, перебив свыше тысячи горожан без разбора возраста или пола, аостальных спалив в церкви, где те нашли убежище. Военного коменданта Дрогеды,инвалида Эштона, забили насмерть его же деревянной ногой. Эти богоугодные деянияКромвель в письме именовал «справедливым судом Господа над варварами». Зверствапуританской солдатни в Дрогеде, Уэксфорде и других селениях остались в памятиирландцев, как «Проклятье Кромвеля». Население острова сократилось с полуторамиллионов до восьмисот с половиной тысяч. Сгон с земель при Кромвеле принялмассовый характер. Ирландцев вынуждали переезжать в бесплодный и пустынныйКоннахт, а на отказников велась настоящая охота: английским солдатам платили пошесть фунтов стерлингов за голову волка и пять – за голову «смутьяна», католическогосвященника или гэльскоязычного учителя. Смерть Кромвеля участи ирландцев необлегчила. Карл II, хоть и симпатизировал католикам,помнил судьбу тятеньки и менять ради ирландцев царский венец на терновый нежаждал. Его младший братишка Яков, будучи католиком сам, настолько неосторожноповёл себя, что престола лишился (спасибо, хоть не головы) и окончил дни в ролиприживала при дворе французского короля-солнца. Призвание на трон ВильгельмаОранского сопровождалось очередным витком террора против папистов. У католиковотняли право покупать, арендовать и наследовать землю, давать образованиедетям, заниматься торговлей, работать в суде, их обложили огромными налогами насодержание англиканской церкви. Продолжилось переселение колонистов изШотландии и Англии, они, а не ирландцы, занимали ключевые посты вадминистрации, им, а не коренным жителям, принадлежали 95% ирландских земель.
Восемнадцатоестолетие – время, когда у многих народов пробудилось национальное чувство. Нестала исключением и Ирландия. Парадокс, ирландский национализм зародился не втолще замордованного католического большинства, а в тонкой привилегированнойпротестантской прослойке. Эти джентльмены чувствовали себя одинаково чужими какпо отношению к коренным ирландцам, так и к англичанам из метрополии (теворотили нос от любого выходца с Зелёного острова, папист ли он, свой либрат-англиканин). Когда во Франции грянула революция, радикалы из тайногообщества «Объединённые ирландцы» поспешили установить контакты сколлегами-ниспровергателями, чая военной помощи. Надежды их оправдались.Революционная Франции, пребывая в состоянии войны, охотно отправила в 1796 годутранспорты с солдатами к ирландским берегам. Погодные условия неблагоприятствовали, высадка сорвалась. Хоть и не высаженный, французский десантнапугал английское правительство до дрожи в коленках. В Ирландию былинаправлены регулярные войска и части ополчения. Жестокость их и широкоприменяемые пытки свершили чудо: протестанты и католики сплотились. Зелёныйостров запылал. Повстанцы с тысячей таки подброшенных французами бойцов в концелета 1798 года разогнали британские войска и, заняв город Каслбар, объявили обучреждении «Республики Коннахт». Просуществовала она недолго. Англичанеперебросили на остров подкрепления и покончили с сепаратистами. Изпроизошедшего власти сделали соответствующие выводы: раз ирландскиепротестанты, в которых всегда видели опору короля, оказались ненадёжны, ручнойдублинский парламент был распущен, и в январе 1801 года Ирландия лишиласьостатков автономности, влившись в состав нового государства «Соединённоекоролевство Великобритании и Ирландии». Вырваться из липких объятий АнглииИрландии удастся лишь сто лет спустя ценой большой крови и маленькой войны(Англо-ирландская война 1919-1921), но это тема отдельного разговора,выходящего за рамки данной книги.
Паруслов напоследок уделю Патрику Харперу. Родился он, по всей видимости, году эдакв 1784, а, так как его родной Донегол граничит с Коннахтом, юноша, наверняка,вдоволь насмотрелся на бесчинства красномундирников, приведшие к восстанию1798-го. Успел он, возможно, и свободы глоток хватить. В армию ненавистныхоккупантов Харпера (опять же, гипотетически) загнала волна репрессий,прокатившаяся по Ирландии после ликвидации «Республики Коннахт». Думаю, черезмного лет, обзаведясь трактиром в Дублине, бывший сержант не очень-тораспространялся о своём боевом прошлом, ибо даже спустя полтора века внезависимой Ирландии (не вступившей в войну с гитлеровской Германией, брезгуяоказаться на одной стороне с Англией) не принято было подавать руку темирландцам, что всё же завербовались в войско Его Величества для борьбы снацизмом.
Флаг Великобритании с детства ставил меня в тупик. Нагромождениекрасно-сине-белых крестиков с треугольничками, как мне казалось, может нестикакой-то смысл только в случае, когда словосочетанием «британский флаг»заменяешь «немецкий крест» в известном выражении, состоящем из глагола«порвать» и некоего существительного. Ан нет! Флаг британский составной ипоявился не сразу. До 1707 года он выглядел просто, как крест Святого Георгия:
В 1707 году Крест Святого Георгия объединили с шотландским крестомСвятого Андрея:
И, наконец, крест Святого Патрика… Вот он:
…добавился к двум другим после присоединения Ирландии. Так и народилсяна свет британский «Юнион Джек»:
P.S. А всё-таки, согласитесь, «британскийфлаг» лучше сочетается с глаголом «порвать», чем «немецкий крест»…
Парламент.
Восторгаясьдавними демократическими традициями англичан, наши журналисты об историивозникновения парламента пишут скупо. В лучшем случае скороговоркой упомянут«Великую хартию вольностей» с её непременным «…ни один свободный человек небудет арестован или заключён в тюрьму… иначе, чем по законному приговору…» Вот,де! Уже тогда! В тринадцатом веке англичане! А мы! Да что, мы, сермяжники… Эх!Между тем, парламент в Англии создавался, как вполне себе изменническоепредприятие, и эту-то традицию парламентарии свято блюли на протяжении веков. Сточки зрения простой порядочности, не говоря уже о каких-то рыцарских идеалах, мышинаявозня вокруг той же «Великой хартии…» выглядит гаденько: бароны, присягавшие вверности королю, воспользовались его затруднениями для того, чтобы вырвать изглотки дополнительные льготы для себя, любимых, и признание законности их праваподнимать против него мятежи, буде он потребует от них исполнения вассальногодолга. (И, кстати, под «свободными людьми» «Великая хартия…» понимает лишь тех,кто относится к благородному сословию. Согласитесь, трудно представить себе купцаили крестьянина, возводящими «…в рыцари первородного сына…» или выкупающимисяиз плена, а в тексте именно так. Текст в Интернете имеется, он короткий,ознакомиться с ним хватит нескольких минут.) Эстафету «хартейцев» принял черезполвека «Бешеный парламент» - откровенно олигархическая форма ограничениякоролевской власти, при которой монарх не мог шагу ступить без разрешениясовета, состоящего из пятнадцати магнатов. Король почему-то демократическихустремлений «лучших сынов народа» не понял, а счёл это обычным мятежом. ПокаЕго Величество собирал армию, лидер заговорщиков Симон де Монфор созвал вподмогу к представителям знати выборных от городов и худородного дворянства, дасебя объявил «лордом-протектором». Кромвеля из него не вышло, погиб в бою. (Повезло.Участи изменника в Англии не позавидуешь: несчастного вешали не до смерти,затем, сняв с шибеницы, кастрировали, вспарывали живот и сжигали кишки сгениталиями перед глазами; потом последовательно отрубали руки, ноги и, в последнююочередь, голову. Самый поздний известный случай применения этой экзекуцииотносится к 1820 году, когда пятеро бедолаг были подвергнуты вышеупомянутойказни за план покушения на членов правительства. Не за действия, лишь за план! Ивот что интересно, сведения об этом случае можно отыскать только в очень ужспециальной литературе, зато Николая I, всего пятьлет спустя повесившего пятерых главных виновников кровавой заварухи наСенатской площади 14 декабря 1825 года, и по сей день не устают предаватьанафеме на каждом углу, как образчик свойственной всем русским сатанинскойжестокости.)
