Нача́л полóжили, нас благословили, заручили, обменялись подарками: я ей подарил колечко, а она мне поясок. Нам наказали: теперь вы жених и невеста, после заручения с другими девчонками не играть, также невесте с другими парнями не играть, и до свадьбе жить чисто и непорочно, Богу молиться и правила нести. Чтобы всё прошло благополучно, выпили по три чарки бражки, я поклонился всем до земли, поблагодарил, и разошлись все по домам.
Приходим домой, Евдокея говорит:
– Что ты настроил, Данила! Тятя не приедет, так как ты жил беззаконно, тятя сказал: «Как хочет, пускай женится, я ему помогать не буду».
Я не знал, и ето меня обожгло.
– Но Евдокея, сама же слыхала: добры люди во всём помогут. Ну что, придётся отрабатывать. Евдокея, посмотришь, что тятя приедет.
Она отвечает:
– Я не думаю, сам знашь, какой строгий он у нас.
Я ничего не ответил, и утром рано сял писмо писать. Я знал, что тятя не так уж и строгий, как уж кажется. Когда я рос, он меня любил боле всех, потому что угождал даже в минимах деталях, и сердце чувствовало: он меня не покинет в таким сурьёзным намерении, он знает, что он обязан так поступить. И вот сажусь писмо писать.
Тятя, мама, здорово живёте!
Пишет вам ваш многогрешный сын Данила. Простите мня, многогрешнаго, сами знаете: жил не по закону, обижал вас, причинил вам боль в сердыце. Знаю, что не спали, переживали обо мне. Что сказать, нет никакого оправдание мне, во всем признаюсь, толькя я виноват. Простите меня Бога ради, недостойнаго, и помогите ради Бога обвенчаться с выбранной невесткой, Марфой Фёдоровной Килиной. Девушка порядошна и религиозна, я об ей души не чаю.
Вчера начал положили и заручились, свадьба доложна быть 2 октября старого стиля. Тятя, мама, всё зависит от вас, ради Бога не откажите, приезжайте обои и благословите. Надеюсь, что обрадываете и приедете. Передавайте земной поклон бабе Евдокее Савельевне, знаю, что больная, и сердыце предчувствовает, что больше не свидимся, и сердцу больно, как мне её жалко. Тятя, мама, обещаюсь жить по закону и вам не приносить боли, а только радости и веселье, и желаю вам долгой жизни, увидеть внучат и правнучат.
Тятя, мама, ишо раз прошу, приезжайте, не оставьте без внимание.
Простите мня, Бога ради, и благословите, многогрешнаго, а вас Бог простит и благословит.
Писал аз многогрешный, дорожащей вас и любящей вас Данила Зайцев.
На самом деле, когда я собрался с Аргентине ехать в Уругвай, баба Евдокея Савельевна жила у нас, она мне наказывала:
– Данила, я больная, не знаю, Господь приведёт, свидимся или нет, едешь в чужие и незнакомые люди, слухи всякия идут, но знай одно: ежлив верят во Святую Троицу, символ веры, крестят во Святую Троицу в три погружение, соблюдают четыре поста, бракосочетание, покаяние, смотри догматы церьковные, – ежлив всё правильно, переходи к ним, доржись и молись с ними.
Мы с ней простились, она меня благословила со слезами и сказала:
– Сынок, доржись.
Ето расставание для меня было очень трогательно, я бабу очень любил. Так и получилось: после нашей свадьбе, через два месяца, баба умерла, оставила толькя добрую память.
Евдокея меня упрекала: что поторопился; родители не приедут; будуща тёща проблематична, люди говорят, она много фокусов настроила в деревне; что я ошибаюсь в своим выбором и ишо не поздно, можно отказаться и взять другую.
– Евдокея, во-первых, родители приедут; невесту я выбрал не для того, чтобы отказываться, я её люблю; будуща тёща така́-сяка́ – мне с ней не жить.
11
Девишник шёл как по маслу. Каждый вечер, как приходил на девишник, невеста встречала, кланялась мне в землю и целовала трижды – такой обычай был. Я приносил девчонкам шоколадок, конфет, пряников, семечак, оне мне пели деви́шны песни, я им платил и невесту целовал. Было весело. В воскресенье и в праздники ходили в лес, играли в хороводы. Девишник прошёл благополучно.
На третьяй неделе в пятницу получил от тяти телеграмму, сообчает: немедленно явиться в Буенос-Айрес. Я обрадовался:
– Ну что, Евдокея, хто прав?
Она смеётся:
– Но, Данилка, настойчивой же ты!
– А как ты хошь? Под лежащай камень вода не подтечёт.
В понедельник отправляюсь в Буенос-Айрес, стречаемся с тятей у Беликовых[43]. Какая была радость! Тятя ласковый, вежливый.
– Но, Дашка, молодец! – и заплакал. И я заплакал. – Ну, что покупать на свадьбу? Давай пойдём.
Пошли по магазинам и давай покупать что надо, всё набрали за два дня, тятя мне и невесте купил по дорогим часам, а я невесте купил бисеры[44] и сапожки.
Приезжаем в пятницу вечером, после ужина идём на девишник, невеста нас стречает по обычаю, будущему свёкру кланяется в ноги, целует. Идём знакомиться с будущими сватовьями – встреча-радость, разны вопросы-ответы, улыбки-смешки. У нас на свадьбу всё готово, у невесте тоже всё готово. В субботу в 3 часа п. м. несу невесте веник, чтобы подружки невесту попарили в баньке, девчонкам подарки, сажу девчонок за стол, угошаю и благодарю, что невесте помогли справиться с приданым.
Вечером после вечерни попросил наставника, чтобы нас свенчал завтра. Наставник сказал:
– Будьте готовы к 8 часам а. м.[45], после службы будем венчать. У вас всё готово?
– Да.
– Ну и хорошо.
В ты́сячки[46] попросил Ивону Максимовича, а в дру́жки[47] Сергея Садофовича, свахой с нашей стороны поставили Агафью Садофовну, а с невестиной стороны Вассу Фёдоровну.
Утром в 3 часа а. м. добры люди идут молиться, мы готовимся на свадьбу, в 5 а. м. идём выкупать невесту у девчонок – тысячкя, дружка, сваха и жених. Подходим к воротам – вороты заломлены[48], парни не пускают, тысячкя с дружкой торгуются с ними. Вырядили с нас восемь литров бражки, десять килограмм мяса на шашлык и семь килограмм пельменяв – пропустили нас к девчонкам, те тоже рядились и вырядили за сто долларов. Ето всё игра, для потехи. Потом привели невесту – разнаряженну в стеклянной[49] сарафан, стеклянная шаль, белыя туфли, всё перельянóя[50] да красиво. К восьми часам пошли в моленну. Тятя и тесть подготовили свидетеляв, мы зашли в моленну, помолились нача́л. Когда отмолились, мы вышли, поклонились наставнику и братии и попросили, чтобы нас свенчали. Наставник затеплил свечи, разжёг кадило, помолились нача́л, наставник повернулся лицом к нам, спросил:
– Свидетели все здесь?
Ответ:
– Все здесь.
– Жених, невеста, отвечайте громше. Данила Терентьевич, Марфу Фёдоровну берёшь воляй?
– Да, воляй.
– Марфа Фёдоровна, идёшь за Данила Терентьевича воляй?
– Да, воляй.
Вопрос был трижды.
– Свидетели, слыхали?
– Да, слыхали.
Наставник разогрел кадило, наложил фимиану, покадил наши кольцы и женский чин, что называется шашму́ра[51]. Невеста благословилась, взяла чин, свахи увели невесту, расплели ей косу, заплели ей две косы, надели шашмуру, сверху платок, привели ко мне. Невеста поклонилась до земли жениху, поцеловала трижды и стала рядом. Наставник раздал кольцы и сказал:
– Говорите вслух следующа. Жених: «Аз ти посягаю жену мою Марфу Фёдоровну». Невеста: «Аз в тя посягаю мужа моего Данила Терентьевича».
Ето повторяется трижды. Потом родительи жениха берут икону крестообразно[52], котору хотят благословить сыну, и говорят:
