Рядом с церковью Иоанна Предтечи, на склоне пологого холма стоит небольшая часовня, которую, по преданию, «срубил» Кирилл. Она, действительно, относится к древнейшему времени. Это — небольшой, примитивно сложенный сруб, ничем не отличающийся от простейших деревянных построек Севера. Внутри часовни стоит сильно изъеденный крест. Верующие считали, что он исцеляет от зубной боли. По соседству, под каменной сенью, хранится еще один деревянный крест, поставленный на месте выкопанных Кириллом и Ферапонтом келий при основании обители.

Рядом с храмом, к югу от него, на самом краю холма стоит трапезная церковь Сергия Радонежского с приделом Дионисия Глушицкого. Построена она в 1560 году, вскоре после окончательного обособления Малого монастыря, по преданию самим Иваном Грозным. Композиция и формы ее довольно типичны для подобного рода построек XVI века. Обе части здания — широкий объем трапезной и более высокий и узкий куб храма с пониженным прямоугольным алтарем — поставлены на подклет, который с северной стороны выглядит как подвал, ибо полностью «ушел» в землю. К квадратному залу со столбом в центре, расположенному во всю ширину корпуса, с запада примыкает каларская палата — узкое, поперечно-ориентированное помещение. Уникальна лишь верхняя часть храма, образовавшаяся в результате надстройки в том же XVI веке яруса звона. С каждой стороны (кроме западной) вверху была устроена широкая открытая арка, где прежде висели колокола. Над кокошниками кровли возвышались традиционные для Кириллова две главы: большая — в центре и малая — над приделом. Превращение трапезной церкви в звонницу — прием довольно редкий и, очевидно, заимствован из аналогичных сооружений Ферапонтова и Спасо-Каменного монастырей. В настоящее время лишь отдельные сохранившиеся фрагменты позволяют представить прежний оригинальный верх храма, значительно измененный в XVIII–XIX веках.

У подножия холма, близ восточной стены монастырской ограды, окруженное зеленью берез, расположено небольшое одноэтажное приземистое строение. Это — так называемая Малая больничная палата, одно из немногочисленных монастырских строений XVIII века (илл. 94). Возведена она в 1730-х годах на вклады императрицы Анны Иоанновны и судьи Адмиралтейского приказа А. Беляева. Однако архитектура здания выдержана в древних традициях, идущих еще от XVI века. Формы палаты, перекрытой высокой тесовой кровлей на четыре ската, явно архаизированы: они подчеркнуто монументальны и просты. Массивные, мощные стены прорезаны небольшими арочными окнами с сильными откосами. Лишь лопатки на углах да тяги в виде полувала, проходящего внизу и вверху на всех фасадах, смягчают ее суровый облик. Композиция интерьера традиционна и восходит к Грановитой палате Московского Кремля. Три арочных проема с разных сторон ведут в просторные сени. К сеням примыкает квадратная сводчатая палата со столбом в центре и распалубками над окнами. Все пронизано духом строгости, аскетичности и суровости, свойственной лишь ранним памятникам монастыря. И только, пожалуй, слишком правильное расположение окон — на одном уровне и через одинаковые интервалы — выдает гораздо более позднее время сооружения этой оригинальной постройки.

Э. Межелайтис

Между двух озер, Бородавским и Паским, на невысоком холме, среди темной зелени деревьев и кустов возвышается Ферапонтов монастырь — небольшая группа сияющих белизной построек. Кажется, сама природа опоэтизировала эти живописно расположенные здания. По сравнению с Кирилло-Белозерским Ферапонтов монастырь выглядит интимным и камерным (илл. 95). Масштабы его невелики, как и невелика занимаемая им территория, хотя возник он почти одновременно с Кирилловом.

Ферапонт, прожив некоторое время вместе с Кириллом после прихода их на Север, пошел искать себе новое место, «пространное и гладкое». Найдя такое, он в 1398 году основал свой монастырь в живописной местности на невысоком холме, откуда открывается чудесный вид на озера, заливные луга и леса.

Обитель эта была создана также по образу и подобию московского Симонова монастыря, где Ферапонт, происходивший из рода бояр Поскочиных, принял пострижение. Руками первых иноков, собравшихся и объединившихся вокруг Ферапонта, была выстроена в 1409 году небольшая деревянная церковь во имя Рождества богородицы, а затем трапезная и кельи. Через десять лет Ферапонта вызывает к себе князь Андрей Дмитриевич, и он уезжает в Можайск, где основывает Лужецкий монастырь. С его отъездом рост обители почти прекращается. Вся братия едва ли насчитывает более 20 человек и ведет весьма скромное существование.

Дальнейшее развитие монастыря связано уже с именем игумена Мартиниана, видного церковного деятеля XV века. Мартиниан — выходец из крестьян небольшой вологодской деревни, монах Кирилловской обители, верный ученик и последователь Кирилла. Он прошел суровую монастырскую выучку, хорошо знал все распорядки служб, все претензии и желания братии. Особое внимание уделял Мартиниан развитию своего любимого дела — переписыванию книг и созданию библиотеки. Все иноки кроме обычных церковных служб должны были исполнять и особые послушания, в том числе читать, переписывать и переплетать книги. Сам игумен также переписывал книги. В короткое время Мартиниан сумел превратить Ферапонтов монастырь в крупный общественно-культурный центр.

Пахомий Лагофет, известный писатель, составитель житий святых, посетивший монастырь около 1461–1462 годов, говорил, что он был «зело красен, много имуще братии Господеви работающих». В 1466 году здесь возводится взамен обветшавшего, новый, более обширный деревянный храм, также посвященный Рождеству богородицы.

С середины XV века Ферапонтов монастырь — один из центров просвещения Белозерского края, крупный феодал, принимающий участие в политической жизни Московского государства. Из стен монастыря вышла целая плеяда известных просветителей, книжников, философов. Достаточно упомянуть Филофея — бывшего игумена, а затем епископа Вологодско-Пермской епархии. Тесные узы соединяли со многими видными иноками Ферапонтовской обители новгородского архиепископа Геннадия. Ведя ожесточенную борьбу с еретиками, он находил в далеком северном монастыре единомышленников и необходимые ему книги.

Немало лет провел в Ферапонтове не менее известный деятель русской церкви — ростовский архиепископ Иоасаф, происходивший из рода князей Оболенских. После ссоры с великим князем Иваном III Иоасаф был сослан в далекую северную обитель, постриженником которой он когда-то был.

С именем Иоасафа связано начало каменного строительства в Ферапонтове. Возвращение его в монастырь после восьмилетнего управления Ростовской епархией почти совпало с сильным пожаром, охватившим обитель (около 1488 г.). Многие строения выгорели дотла, чудом уцелело некое «сокровище», хранившееся в келье архиепископа и предназначенное для монастырских нужд. Очевидно, именно на эти средства на пепелище сгоревших построек возвели каменный собор Рождества богородицы. Во всяком случае, в преданиях, нашедших отражение в житиях, указывается, что Иоасаф использовал свои богатые сбережения для «монастырского строения». Возможно также, что именно он пригласил для росписи нового соборного храма Дионисия, с работами которого он или был знаком сам, или знал о них по рассказам своего родственника, ростовского архиепископа Вассиана Рыло — заказчика икон для Успенского собора в Кремле, исполнявшихся Дионисием.

Конечно, каменные постройки Ферапонтова значительно уступают грандиозным сооружениям соседней Кирилловской обители. Однако строительство, развернувшееся в Ферапонтове в конце XV и в XVI веках, было по тем временам весьма значительным.